Новый год – всем праздникам праздник. Даже праздней дня рождения. Потому что в день рождения празднуешь сам себя и с кругом узких лиц. А Новый год – со всей страной. Даже Президент в этот день вспоминает о твоем существовании и обращается к тебе персонально, в личный телевизор или в радио. И лицо у него при этом такое… радостное: дескать, слава Богу, еще один год отмучался на этой президентской должности! Теперь уж немного осталось…

 

У Вени Климкина в этот день лицо тоже радостное. Потому что с утра он помылся, побрился и причастился двумя стопочками крепенькой. Потом сходил в магазин и закупил шампанского, икорки, мандарин, балычка и других деликатесов и выпивки на неделю вперед. Потратил на это всю месячную получку, чему поначалу сильно огорчился. Но когда подкрепился с морозца еще двумя стопочками, чувство невосполнимой утраты исчезло навсегда.

 

В радостном возбуждении он накрыл стол, одел свой лучший и единственный костюм и лаковые туфли с белыми носками. Квартирка у него была так себе, захудащая, зато в ней имелся холодильник «Полюс», газовая плита «Лысьва» и телевизор «Рекорд», работающий почему-то как светофор, в красно-зеленом режиме.

 

Перед ним он и устроил пиршественный стол. Рядом с телевизором поставил зеркало, чтобы было с кем общаться и обмениваться тостами, и включил аппарат. Ящик долго семафорил красно-зеленым, потом сморгнул и выдал на экран слегка растительное изображение какого-то незнакомого дядьки. Сначала Веня подумал, что это он сам и посмотрел в зеркало. Но его зеркальный товарищ был тощ и волосат, а в телевизоре - толст и лыс. Что, в принципе, быть не могло. Не так уж много он сегодня и выпил.

 

- Ты кто? – удивленно спросил зеленый.

- Веня. Климкин. А вы, извиняюсь…

- А что ты тут делаешь? – не ответил визави.

- Жду.

- Кого?

- Президента.

- Должен подойти?

- Обещался. Как и в прошлом году…

 

- Не придет, - сказал зеленый и медленно стек из телевизора на пол Вениной хибарки. Потом сел за стол напротив хозяина, заслонив собою экран. – Он сейчас занят. Я за него. Ну, наливай, что ли?

 

На госте был дорогущий костюм, по сравнению с которым Венин лапсердак смотрелся просто фуфайкой. В лацкане пиджака поблескивал депутатский значок с трехцветным флажком. В руках зеленый держал кожаную папку с важнющими государственными бумагами. И вид у пришельца был тоже важнющий и потный.

 

Веня не пожадовал: налил гостю полный фужер водки и подвинул закуску – несколько кружков ливерной колбасы. Зеленый благородный жест Вени оценил, намазал на кусок хлеба сливочного масла, столовой ложкой наложил сверху красной икры, сразу опустошив целую банку, и изрек, вытирая со лба обильно струящийся пот:

 

- Да-а! Растет благосостояние народа! Вон, икра на столе, балык, коньяк… Приятно, черт возьми! Не зря, значит, мы, депутаты, работаем денно и нощно, не доедаем, не досыпаем, принимая важные законы…

 

В этот момент за спиной зеленого что-то зашкворчало и зашипело. Зеленый обернулся, и Веня увидел на экране еще одну голову – на этот раз красную. Эта голова не стала утруждать себя какими-то словами, и, стекши студнем из экрана, устроилась рядом с Веней на диване. Как и положено, на голове был депутатский значок, в руках – папка с важнющими документами.

 

- Не пугайся, - успокоил Веню зеленый, опустошая вторую банку с икрой. – Товарищ хоть и из другой партии, но на данный момент у нас с ним коалиция, вместе принимаем нужные народу законы…

 

- Вот-вот! – сказал красный, наливая себе шампанского в граненый стакан и угощаясь балычком. Потом огляделся по сторонам и спросил, оборачиваясь к хозяину:

 

- Да-а! Растет благосостояние народа! Квартира-то у тебя, уважаемый избиратель, отдельная? – Веня радостно кивнул. – И со всеми удобствами? – Веня снова кивнул – на этот раз не столь радостно. – Значит, не зря мы, депутаты…

 

Не успел красный допить третий стакан шампанского и прикончить балык, в телевизоре снова зашкворчало и посинело… Да у Вени никогда не было такого цвета! Ан нет: на этот раз на экране появилась синяя голова и, тоже стекши соплей, устроилась с другой стороны дивана, поближе к аппетитной копченой курочке. Разумеется, папка и значок были где положено.

 

- Не обращай на него внимания, - дыхнул в Венино ухо красный, вытирая со лба пот. – Это деструктивная оппозиция. Будет агитировать… А тебе это надо?

 

- Жалкий пиарщик! – добавил зеленый, доедая магазинный салат оливье. –

Дешевый популист, американская марионетка! Фигляр! Никакого конструктивизма, одна болтовня!

 

Синий на слова оппонентов лишь презрительно фыркнул, налил полный стакан коньяка, выцепил вилкой большой кусок семги и, в одну секунду проглотив и то, и другое, заявил:

 

- Да-а! Растет благосостояние народа! Демократия в действии! Сегодня даже самый простой избиратель может принять у себя дома избранников народа и от души их угостить! Значит, не зря мы, депутаты, не доедаем, не допиваем, думая исключительно о народном благе…

 

Пока Веня Климкин мучительно размышлял о своем растущем благосостоянии, радужные гости умяли все недельные запасы новогоднего угощения и напитков, не оставив Вене даже на опохмел. Потом, не попрощавшись, утекли обратно в телевизор – так, будто их и не было…

 

Отыскав среди объедков корочку хлеба и слив из всех бутылок остатки спиртного, Веня подошел к телевизору, чтобы поздравить, наконец, своих гостей с Новым годом: а вдруг услышат? Но те уже застеклились. Бесследно. Зато, помигав и посемафорив, старенький «Рекорд» явил Вене долгожданное лицо Президента. Но почему-то в черно-белом варианте.

 

- Да-а! – вместо новогоднего приветствия сказал Президент и подмигнул Вене-избирателю ястребиным глазом. – Растет благосостояние народа! Растет доверие населения к народным избранникам! Значит, не зря наши депутаты не доедают, не допивают, принимая нужные народу законы… Не зря!..