Предисловие:

«Авось» и ноне там…

 

Третьего дня, в среду, порешили мы с женой хозяйством обзавестись. А что? Деток-то Бог не дал. Обстановка в стране, прости Христос, сами знаете какая нехристовая. Самим бы выжить – не до малышей тут. Зачем их травить, безгрешных – экологию-то засрали. Повсюду в державе только и есть, где сесть покакать – грязь и нечистоты в продуктах. Короче говоря, никакой надежды на жизнь путную не осталось. И придумали мы с ней, на пятом-то десятке, своим умом за жизнь ухватиться. Призывает меня моя рыбонька и говорит:

 

– Собирайся милай и иди, к хренам, на «Синее море» (это у нас рынок в городе так называется). Вон, Титюшкины-то, видал, коровку купили. Умеют жить! А мы чем хуже? Хватит отраву жрать «магнитную». Хватит. Да и сон я нынче будто б в 3D видела: Глеб Жеглов всю ночь мне долдонил «Кому повезёт, у того и петух снесёт». К чему бы? А потОм и Володя Шарапов зловеще пальчиком погрозил и заприговаривал «вещий сон-то к тебе, Марьюшка, пришёл – не упусти». Вот я всё утро и ворочалась и, наконец, вздумалось мне, Андрюшка, хоть козоньку купить. Авось обигорим. Титюшкины коровку, а мы козичкой порадуемся. Молочком это время, ступай оно к дьяволу, и переживём и дотянем до поры праведной. Ступай, ступай охальник. Хватит колодами сидмя сидеть – нанежились. В козлином мире и – по-козлиному жить! Пушкин-то о нас не вспомнит и не позаботится.

 

Вздумано – прикинуто – сделано!

 

Встал я, значит, рано утром и на базар. Пришёл, покрутился серёд рядов, и к скотникам. Вижу, мужичишка горбатенький стоит, в усы жмурится. Сам плохонький, глаз кривой из-под проволочного чуба слезливо мигает; коза худенькая – по всему видать недорого запросит. Я к нему: «Почём, говорю? – Да бери, не пожалеешь, – молвил продавец, – нам с женой милую уже не вытянуть – стары стали. А тебе, глядишь, она и счастье принесёт. – А что она у тебя солярой-то пропахла да умазалась? – спрашиваю, поднимая бровь. А он ещё боле сморщился, рожа хитрая такая, -- Это ничего! Всю ночь ноне у кума в гараже простояла – вести от нашего села добре далёко утром». Ну, что! Побалакали, потолковали… Жалко мне его стало. Сладились о цене и…

 

…веду «зорюшку новой жизни нашей» полевой дорогой, разговариваю с ней. А она, видать, голодная, всё верёвочку потягивает и к травке покушать. А я её ласково придерживаю, грязно, мол, нельзя тут кушать, всё машинами заезжено, ётить, да солидолом позабрызгано, потерпи. Но она – нет-нет и ухватит что-нибудь. Так и шли. А у меня на душе отрадно! Деньгу сэкономил… да и скотинка недурна; а бензин-то повыветрим. Иду, узелок с плеча на плечо перекидываю – подарочек, значит, чтоб бабку порадовать – купил ей пряников на ярмарке, а на пряниках узоры печатные, про то, как всё, мол, жить веселее и веселее становится в стране. Иду, песенку тяну, а Чернавка (коза, стало быть) всё «бе-е… бе-е»… Поём, значит, эту «Пора-пора-порадваимся на своём веку…» а сердце так и щемит непонятным и нерадостным дыхом.

 

Жена ещё и волос не расчесала со сна, а я уже козоньку привёл и в хлев как королевну ввёл. Ну и ну, думаю, скотина, а от неё как от трактора мазутом прёт. Вот страну довели: и зверью мука. И как-то засомневался: в сумерках загона она ещё хилее показалась. Смотрю и кумекаю «Жена меня слопает! Надул поскудник дядя. А я Жеглова к напраслине подвёл; сон Машеньке весь испоганил…».

 

Но нет, всё ж добродушная Марьюшка моя:

 

– Вы-ыходим, – успокаивала.

 

Порадовались-порадовались… и на луг повели, отраду нашу. А она по дороге, что ни грязнее, что ни пыльнее – всё слопать норовит. Голодная! Ну, ничего, выходим Чернавку, вторил я жене.

 

А на следующее утро проснулся и в хлев бегом. Подоил красотку и… смотрю, а в ведре чёрное месиво, да такое жирнющее, как «Nutella» густое-густое. Всё, думаю, околеет, не иначе. И скотинку сгубили, не сберегли: пустые мы люди! Помню, щемящими глазами отыскал козью бечёвочку, взглянул под потолок на балочку… и… и так мне жену жалко стало. Побежал я к ней доложить, как следует. А она ещё спит, сказочками во сне потчуется и в неге ногой подрыгивает. Раздумал будить – опять в хлев кинулся. Гляжу, а у Чернавки нашей всё вымя будто б гуталином вымазано, а сено под копытцами чёрным молоком лоснится. Меня в озноб, и точно молотилкой по башке так и тюкает. Только-только время спустя в разум вернулся. Нюхнул… лизнул… глядь, а это нефть… Самая настоящая нефть. Не обманул меня, стало быть, дядюшка благодетель. Вот счастье привалило! И – я, недолго думая, вымазал рожу себе, как положено, и к жене в хату. В горстях жижу несу – знаю, это самая хорошая примочка бабе на личико будет.

 

Пробудилась моя ненаглядная, запричитала радостно… и к козоньке. Весь утрешний удой по корытам и тазам насилу разлили, уморились. Присели за сараем отдохнуть.

 

Запели… в темпе аллегро…

 

…Привет, Андрей…

 

**

 

Теперь мы с моей рыбчонкой женой заметно меньше поём, но больше думаем: как бы выходы на заказчиков качественного продукта найти.

 

А?

 

Аминь…

 

прошлый век ©

 

Послесловие:

Жаль, что пожелание беспонтОво, но:

Что бы нефтью доились коровы

У любого из вас, )сочады… ©