Рассказ построен на романтической рефлексии ГГ Виктора к событиям молодости. На ночь он приезжает в бабушкину квартиру, чтобы забрать оттуда последние нужные вещи, а оказалось, откидывает в пачку ненужного хлама самого себя...

Разбирая вещи, рука Виктора непроизвольно вытянула старую пластинку Вертинского «Прощальный ужин», которую он поставил на воспроизведение и Виктор с удивлением заметил, что не только комната изменилась. Он тоже стал другим – исчез его живот, распрямились плечи, потемнели волосы. А музыка осталась прежней.

И Виктор вспоминает свою первую жену. Это Стаська открыла для него немного наивные, но такие щемящие песни Вертинского. Вообще, приучила к стихам, которых он раньше не понимал. (…) Как всё было наполнено жизнью, ярко, насыщенно! Они жили, словно взахлёб, совсем не так, как он раньше – дома, с родителями: скучновато, размеренно… но ведь так привычно!

Обычная бытовая история, когда свекровь развела сына с нелюбимой невесткой.

Бывший Вик никогда больше не видел Стасю, не знал, что с ней. Эта страница его жизни закрылась, осталась в прошлом. На полчаса он вынырнул из сладкой спячки, но дольше противиться этому сну уже не мог. Снял пластинку с диска, положил в конверт, бросил в стопку. Придвинул к себе пиво и, блаженно жмурясь, предвкушая удовольствие, начал чистить копчёную рыбку…

Грустная история почти по чеховским, то есть вечным, мотивам. Маленькие люди ненадолго просыпаются, а потом опять возвращаются в сомнамбулическое состояние. Для Александра Сороковика тема маленького человека и бытописания очень близка. Рассказ, с точки зрения старших классов средней школы, написан на пятерку с плюсом. Но хотелось бы поближе к Чехову. Почему этот рассказ явно от него далек?

Во-первых, слишком все однозначно, причем с самого начала. Интриги нет, все как на ладони. Впрочем, у Чехова тоже нет интриги. Повествование наивно-реалистическое, герои узнаваемы. Но в жизни все не так просто, и мы это понимаем. В сюжете почти, ну, почти(!) идеальная Стася. Театр, музыка, поэзия... И мы тоже любим Стасю. А кто Виктор? Что мы знаем о нем, кроме того, что он — собственность авторитарной мамочки? Ничего. И возникает вопрос: что Стася нашла в этом Викторе, который за свое «солнышко» даже не боролся? Да и еще и жила с ним не один год! На что она рассчитывала? Тайна... Понятно, в реальности это вполне могло иметь место и нас бы не смущало — чужая душа потемки, но художественное произведение требует комментариев, а по поводу ГГ еще и развернутых. У Стаси явно был какой-то его возвышенный образ, который на чем-то родился, явно «зафиксировался» в ее восприятии, но разрушился окончательно с неудачной беременностью. И если этот образ ввести в повествование, оно потеряет лубочность и приобретет глубину.

Во-вторых, по большому счету, рассказ по объему повествования посвящен взаимоотношениям свекрови и невестки, и ничего нового из мамочкиных «театров» мы для себя не узнали, смело можно сокращать эти эпизоды, не жалея — они имеют общий характер. Только драконят читателя. Нас же, по большому счету, интересует душа человека, ее глубины, а не низменные собственнические инстинкты. Да и аллюзия названия не только дает нам другую тему — любовь мужчины и женщины (разве что в «роли» женщины ГГ Вертинского выступает Вик, что тоже просто замечательно!), но и указывает на кульминацию - «Прощальный ужин». Прощальных ужинов в рассказе два (отличный ход!) — это романс Вертинского, возвращающий Виктора в счастливые годы и сам по себе последний сухой прощальный ужин-объяснение между Виком и Стасей. И в этом месте я позволю себе небольшое лирическое отступление. Как раз перед написанием рецензии слушала по радио отрывок из «Фиесты» Хемингуэя. Человек погиб, участвуя в традиционном забеге быков и сторонние люди обсуждают эту ситуацию. Мир стоял и стоит, ничего не изменилось, дело привычное, но ситуация из банальной переведена в художественную за счет пересказа ее от от эпизодического героя, который, что называется, пропустил ситуацию через себя. Он озвучил через свой монолог, смысл, казалось бы, совершенно бестолковой гибели! Именно из его восклицаний стало ясно (по умолчанию), что у человека, по большому счету, и нет в жизни другой встряски, как пробежать раз в год перед разъяренными быками! Да, рискуя жизнью. И эта встряска совершенно бесцветной жизни стоит того, чтобы жизнь поставить на кон. Хотя сам возмущенный «такой бессмысленной потерей жизни за ради игры» обыватель придерживается абсолютно противоположного мнения, что с точки зрения писательского мастерства — высший пилотаж! Из отрывка мы узнаем, что комментатор смерти всю жизнь служит уборщиком в кафешке без надежды на что-либо иное.

Так вот, мне не хватило в рассказе Александра именно такого отлета драматизма ситуации. Виктор вернулся к мамочке, стал примерным сыном, он совершенно правильно (по сюжету) откинул в ненужный хлам когда-то дорогую ему пластинку... Но мы не почувствовали из текста, что он, по большому счету, не должен был так поступить! Да, он стал жирным боровом, которого интересует лишь кормушка, но ведь душа его когда-то не просто касалась — жила с высоким! Сама летала! Или не летала? Вот в этом месте, где живет чуть-чуть, рождается литература! Ведь Вик когда-то искренне любил Стасю, в то время как с текущей женой, считай, просто сожительствует! То есть, какая-то заноза в душе от настоящей любви остаться была должна, и она должна была быть показана в символической детали. Пусть он сам ее еще не видит, но нам, как читателям, она должна быть показана. Вот тогда, мне кажется, рассказ будет ого-го!!! И эта деталь, конечно, должна быть вынута из текста романса. Ну, не знаю, быть может, его дочь учится в музыкальной школе, и … тут много вариантов. То есть ситуация вполне могла повториться трижды, но в последний раз — в приеме умолчания, к примеру. Но этот третий раз и должен сталь апофеозом, пусть и молчаливым.

И еще замечание. Врач не должен был сообщать мужу, что у женщины не будет детей. Во-первых, он давал клятву Гиппократа, во-вторых, она же не была радикально прооперирована, а это значит, что надежда на выздоровление потенциально остается.