Вступление. Если зайти сегодня в любую библиотеку(независимо от расположения города, страны…), то на полках можно обнаружить множество книг многочисленных авторов. Некоторые фамилии уже стали известны узкому кругу читателей, другие неизвестны совсем. Еще больше разножанровых авторов можно обнаружить на литературных порталах. Но если попросить любого читающего человека назвать их любимого поэта или писателя, то обязательно прозвучат: Пушкин, Достоевский, Лермонтов, Чехов, Цветаева… И десяток других, хорошо всем известных имен. Однако, количество пишущих людей не иссякает. Почему? Ответ прост: тяга к самовыражению и желание доставить удовольствие от прочтения хотя бы небольшому кругу читателей. Конечно, мы пишем для ныне живущих людей, даже сознавая, что корифеи остануться неизменными. «Благими намерениями» - криминальное чтиво. Это повесть, - часть давно законченной книги, одна из повестей и романов уже написанной тематической серии, где главным героем, раскрывающим преступления, является лейтенант полиции Томас Краус. В данной повести рассказывается о загадочном убийстве благополучных, законопослушных немецких граждан. Супружеская пара вскоре после свадьбы узнала, что им несуждено иметь своих детей, и они решили взять в свою семью приёмного ребенка. Мальчика или девочку... После нескольких раздумий их выбор остановился на привезенной из постсоветского пространства маленькой девочке Кате. Сыщику надо приложить немало усилий, чтобы разгадать цель жестокого убийства и найти его исполнителя, тогда как дочь убитых Катя точно знает, кто это сделал. Поэтому она в страхе бежит из дома, считая себя виновницей происщедшего. И её тоже приходится искать. Два отрывка из повести (заданный конкурсом формат не позволяет большего) повествуют о первых шагах криминалистов, пытающихся разобраться в убийстве и первых часах бегства девочки Кати. Глава 1 Томас не заметил, когда зима перешла в весну. Он исправно ставил даты на документах, сверяясь с календарем. Цифры не вызывали никаких эмоций, как и ночные звонки, давно ставшие неотъемленой частью его жизни. Иногда он говорил «Черт побери!», пытался укрыться от назойливого звука под одеялом, но, разумеется, прятаться было безнадежно. - Есть работа,- бесстрастным голосом в телефонной трубке оповестил дежурный, снова нарушив его сон. Кажется, Томасу снилось что-то хорошее... - Работа?- еще пытался прикинуться непонимающим Томас, прекрасно сознавая нелепость своего вопроса. Да и не ночь уже была вовсе, а утро. Семь часов, 7-е марта. Часы высветили эти две семерки. Цифра семь нравилась Томасу, хотя в цифровые талисманы он не верил. Томас вздохнул и сел на кровати. Он взглянул на спящую жену. За десять лет совместной жизни она научилась не реагировать на несвоевременные телефонные звонки. Вот и сейчас Карин, немного поворочавшись, перевернулась на другой бок, хотя ей тоже пора вставать. Жена очень дорожила собственной независимостью. Недавно и вовсе решила заняться политикой. Женщина – сложное создание. Томас, с его любовью всё подвергать анализу, понимал, что в новом увлечении Карин есть доля его вины. Работа отнимает у него слишком много времени, забирая и ту часть, которую он должен был посвящать жене. Он не выполнил свои обещания, данные под звуки свадебного марша. «Но уже тогда, - оправдывал себя Томас, - Карин знала, за кого выходит замуж». Вчера Карин сказала ему, слегка перефразировав изречение Гёте: «Как всегда, ты то-вполне сносен, то совершенно невыносим». Томас засмеялся. Карин цитировала не только Гёте, но и шефа Томаса. Он тоже совсем недавно сказал: «Уж лучше бы ты постоянно демонстрировал свои накаченные бицепсы, чем психологические анализы преступных помыслов. Ты просто невыносим в этом своём увлечении, не дающем нашему отделу никаких добавочных шансов на успех в раскрытии преступлений». Высказывания жены и шефа нисколько не огорчили Томаса, У него были прочно установившиеся отношения с этими людьми. Любовные и дружественные, соответственно их статусу. Поэтому он не всегда обращал внимание на их слова. Город просыпался рано. Томас присоединился к потоку автомобилей, направляясь по указанному дежурным адресу. Район был ему известен. В нём находились элитные особняки, принадлежащие богачам. «Я, конечно, не принадлежу к мыслителям с мировым именем, но не задумываться о связи событий прошлой и настоящей жизни неправильно. Профессия требует конкретных поступков… Понимаю. Но моё философствование никому не вредит. В конце концов, я научился держать свои мысли при себе», - продолжал Томас вести спор с невидимым собеседником, не имеющим на этот раз облика определённого человека. Он свернул на узкую улицу и подъехал к нужному дому. Сверяться с правильностью номера необходимости не было. Возле дома уже стояли машины коллег. Чистый дворик. Пробивающаяся зелень на аккуратных газонах. Первые зримые признаки весны. Хотелось остановиться, чтобы ими насладиться. Поднимаясь по красивым мраморным ступеням, Томас, в который раз подумал: – Есть... Есть и другие профессии, когда не приходится рассматривать обезображенные трупы и разыскивать на них следы насилия. Но я выбрал эту». Томас, признаться, так и не привык к преждевременной смерти. - Кто эти люди?- спросил он у полицейского, стоящего в дверях. Он не смог сказать «трупы», так как, только переступив порог комнаты, уткнулся глазами в большие картины, выполненные маслом, очевидно, хорошим художником. Холёные породистые лица. Уверенный живой взгляд, направленный в будущее красивых мужчины и женщины. Изображения владельцев особняка на портретах не хотели связываться в единое целое с лежащими на полу людьми. Скорее можно было предположить, что на полу лежали манекены. Томас видел такие куклы в магазине, сброшенные на время со своих мест при смене ассортимента. Руки, ноги... Раскинуты как попало... Головы неестественно запрокинуты. Можно было бы, конечно, предположить, что валяющиеся на полу фигуры никогда не были живыми людьми, если бы вокруг них не было столько крови. Она была везде. На ковре, стульях, светлом бархатном диване. Большое количество красных брызг и множественные неглубокие раны на бёдрах и груди говорили о том, что убийца не был профессионалом. Наёмный убийца обошелся бы минимумом ран и следов преступления, это Томасу хорошо было известно. Полицейский, которому был задан вопрос, похоже неплохо знал профессиональный этикет… Он не нарушал тишину, установившуюся в комнате, пока Томас осматривался, и только выдержав нужную паузу, ответил: - Сандра и Доминик Хартманн. Владельцы этого дома. - Кто их переворачивал?- спросил Томас. - Никто. Скорую помощь я вызвал. Врач только пульс послушал и сразу установил смерть. Томас видел – трупы кто-то вертел уже после смерти. Именно этим обстоятельством объясняется такое неестественное положение конечностей. Обыскивали? Но на убитых ночная рубашка и пижама. Что можно было искать в одежде для сна? - А кто первый обнаружил убитых?- снова обратился к полицейскому Томас. - Почтальон. Он опускал газеты в почтовый ящик и увидел открытую дверь. Вот и пошёл, чтобы игровые купоны им лично вручить и заодно поагитировать на участие в игре. Почта какую-то очередную лотерею проводит. - Где он? Ушел? - Здесь, за дверью. - Пусть зайдёт. - Он не может. Ему плохо стало. Он эту семью очень хорошо знал. - Ладно. Я выйду к нему. В какое время он их обнаружил? - В 6:35, - ответил полицейский. – В этом районе почту два раза в день разносят. Томас начинал работу в полиции с патрульного дивизиона. Молодой полицейский вызывал у него симпатию своей немногословностью и точностью при ответах. Чувствовалось, у него есть уже кое-какой опыт. - Газетчики появились, - сообщил он Томасу. - У этого воронья нюх на сенсационные убийства. Только мне и самому пока неизвестно, в чём здесь факт сенсации. Как говорится, нет комментариев... - Убитый - Доминик Хартманн, - богатый судостроитель, - сказал молчавший до этого времени эксперт, производящий замеры положения тел. – Он в прошлом году в земельное правительство баллотировался. От социалистической партии SPD. - Прошел? - Нет. Немного голосов недобрал. Кажется, процентов шесть. Я тогда постоянно сводкой выборов интересовался, - продолжил Олаф. В отличие от патрульного полицейского, Олаф любил поговорить на любые темы. - Они только вдвоём жили? – поинтересовался Томас. - Вот это самое главное, - Олаф встал с колен и отряхнулся. – Над этим тебе придётся потрудиться. Соседка, живущая напротив, крикнула, когда мы подъехали: «Вот уже и полиция приехала. Я так и знала, что Катиа что-то натворит. Чуяло моё сердце». - Напротив, говорите, живёт? В бежевом доме? - Да, именно. Крупная женщина, но с крыльца резво сбежала – и за нами. Мы её не пустили во двор. А где же эта Катиа? Куда она подевалась с самого раннего утра? Может быть, она дочь убитых? Или ещё кто-то из родных? Опыт подсказывал Томасу: дело поиска убийцы будет не из лёгких. Жизнь человеческую оборвать совсем нетрудно. Жизнь – тонкая ниточка, связывающая нас со вселенной, вот она и рвётся быстро. Это хорошо известно убийцам всех мастей. Кто он на этот раз? Томас почувствовал, как его мозг наполняется яростью. Олаф внимательно разглядывал пол перед дверью. - Посмотри, Томас, это кровавое пятно расположено довольно далеко от убитых. Вряд ли сюда могли попасть частицы крови. Да и вообще не похоже оно на остальные брызги. Подозреваю, у данного пятна совсем другое происхождение. Совсем другое... Томас внимательно посмотрел на кровь у двери. Действительно, странно. Возможно, убитые перед смертью сопротивлялись и ранили убийцу. Эта кровь явно принадлежит кому-то другому. Факт. Экспертиза выяснит точнее. На Олафа можно положиться – Томас знал это по опыту работы с ним. Однако пора было пролить свет на личности и жизненные обстоятельства убитой супружеской четы – Сандры и Доминика Хартманнов. Для начала следовало расспросить почтальона. Перепуганный пожилой мужчина ежесекундно вытирал лицо, покрывшееся красными пятнами. Его велосипед свалился набок вместе с прикреплённой к нему сумкой, наполненной корреспонденцией, но он этого не замечал. - Двадцать лет работаю в нашем районе. Двадцать… Никогда ничего подобного... Надо же было именно мне их обнаружить... Когда увидал, подумал – сейчас рядом свалюсь, еле со ступеней сошёл. Вот беда! Совсем не старые люди. Богатые. Жить бы им да жить... Фрау Хартманн из Парижа вернулась. Заказанные ею билеты на поездку в почтовый ящик бросал неделю тому. А дочке их... Ей письмо вчера опустил... - Они жили с дочерью? - Втроём. Пятнадцать лет, как этот дом купили. Раньше здесь старая фрау жила. Мужа похоронила и жила сама… Потом дом продала и в Баварию переехала. Сын у неё там живет с семьёй. А герр Хартманн и его жена сначала вдвоём проживали. Потом дочь привезли. Возможно, она у их родителей до этого находилась. Я редко во двор заходил. Только если пакет плохо в ящик входил или вот, как сегодня... Решил уговорить их в нашей лотерее принять участие. Нам от количества участников процент к оплате добавляют. Да что уж теперь об этом... - Вам никто не повстречался по дороге к этому дому? А может быть, от ворот машина отъехала? - Нет. Я никого не видел. А машина навстречу ехала. За рулём был герр Блок. Он в это время всегда на работу едет. Его особняк находится через два дома,- почтальон тяжело вздохнул. Он говорил медленно. Похоже, состояние шока от обнаруженных ранним утром мёртвых владельцев дома у него ещё не прошло. - Надо же, - продолжал почтальон, - герр Хартманн всегда полон жизни и энергии, он очень быстро ходит, ему немногим больше пятидесяти... было, - растерянно поправился мужчина. – Я могу ехать? – спросил он, поднимая опрокинувшийся велосипед. - Да, да, конечно, - машинально сказал Томас, намереваясь вернуться в дом и всё хорошенько осмотреть. «Надо узнать о местонахождении ближайших родственников убитых. Удивительно безлюдный дом. Если судить по первому впечатлению, убитые относятся к зажиточному классу. Где же тогда обслуживающий персонал?». Томас чувствовал – работа будет сложной, а он два года не брал отпуска. Тела убитых уже накрыли и через несколько минут вынесли. В доме было холодно. Томас поёжился. Большой термометр на стене показывал 20°. Странно и совершенно ненаучно. Томас давно заметил, что в домах, где совершалось убийство, становилось холодно даже в большую жару. И ещё... Как ужасно лечь трупами посреди своими руками созданного великолепия. Мебель и даже стены дома как будто источали запах денежного благополучия. Многие гравюры в изящных рамах явно не принадлежали современности. Интересно, когда и где их приобрели? Во время войны из Германии была вывезена почти вся старинная живопись. Томас прошёл в другую комнату. В её оформлении был другой дизайн, и также чувствовался тонкий вкус. И снова картины... Владельцы дома, похоже, всерьёз увлекались живописью. Томас недавно побывал на выставке современных художников в Берлине. У него было мало времени, и его появление среди знатоков, заполнивших залы, воспринялось бы ими как случайное. Однако Томас запомнил несколько имён: Макса Либерманна – «художника преисподней», Ури, Моссона... Панно на стенах особняка очень похожи на увиденные тогда картины и, возможно, принадлежат кисти одного из этих экспрессионистов. Безусловно, это подлинники. Томас оглянулся. Ему показалось, что за спиной кто-то стоит. Нет, он был в этой комнате один. Хозяин дома... Его жена... Они не смогут больше никогда включить расположенные вокруг картин подсветки и любоваться собранными в доме произведениями живописи. Их настигла страшная смерть. «Твоё предназначение – не копаться в загадках бытия, а как можно быстрее разгадывать тайны убийств», - возмутился внутренний голос, используя интонации капитана. «Есть, шеф», - мысленно ответил Томас. Он поднялся по лестнице на второй этаж. Первая комната, которую он открыл, принадлежала женщине. Скорее, молодой девушке, так как на стеллаже, растянувшемся вдоль всей стены, соседствовали мягкие игрушки, пёстрые украшения, яркие флаконы духов. Томасу очень захотелось увидеть, как выглядит хозяйка этой комнаты, но, осмотревшись, он не обнаружил её фотографии. Если внизу у Томаса создалось первоначальное впечатление, что убийца ни к чему в доме не прикоснулся, хотя последнее слово будет за Олафом и его коллегами, то в этой комнате Томас почувствовал какой-то дискомфорт. Он присмотрелся повнимательнее. Ящики стола до конца не задвинуты. На стенах несколько пятен светлее тоном, чем обои. Разница едва заметна, а вот дырочки от креплений остались, их хорошо видно. Но следов хаоса в этой комнате тоже не наблюдается. Неужели убийце ничего в этом доме не потребовалось разыскивать? Только бы он не был маньяком - с вывороченными наизнанку мозгами. Тогда дело гиблое. Цели у таких людей нет, одно больное воображение, толкающее на немотивированные поступки. И ловить их одно мучение, если они не начинают убивать сериями. Томас припомнил последнюю сводку убийств. Повторяющихся преступлений с похожими признаками насилия в ней не было. Точнее, два последних месяца не было. А раньше? Придётся внимательно всё просмотреть. - Герр Краус! – позвали снизу. - Спускаюсь, - ответил Томас. - К вам женщина прорывается, пустить? – спросил дежуривший на входе полицейский. - Пусть заходит. - Герр инспектор! Что случилось с милой Сандрочкой? К кому это машина скорой помощи приезжала? К ней? Скажите мне, ради Бога! Или что-то с Домиником? Это мои лучшие соседи. Самые лучшие... Где Катиа? И почему в их доме полиция? – Дама средних лет в розовой пижаме, поверх которой она накинула темный плащ, казалась искренне взволнованной. В волосах остались бигуди, которые, очевидно, она в спешке не заметила. - Ваши соседи убиты. Ночью или рано утром. Более точное время мы установим позже, после соответствующей экспертизы. - Убиты? Нет! Этого не может быть!! У нас тихий район, здесь живут солидные люди. Я с самого рождения... И никогда... Ничего подобного никогда не случалось. Может быть, их ещё можно спасти? Сандра... Она взяла у меня вчера рассаду бегонии. Весёлая была. Радовалась, что их Катиа хорошо учится. - Пожалуйста, расскажите всё, что вы знаете о ваших соседях. Слышали ли вы ночью крики, шум? - Ничего не слышала. Совсем ничего. Томасу показалось, соседка произнесла эти слова с сожалением, но он тотчас же прогнал мешающие делу лишние наблюдения. - Семья Хартманн была очень дружная. Они любили друг друга. Переехали в наш район лет шестнадцать тому назад. Без детей. Молодые, весёлые. Много путешествовали. Машины часто меняли. Доминик на верфи работал, но его увлечением были не только машины, но и лошади. В отличие от почтальона, соседка супругов Хартманн очень быстро освоила прошедшее время, рассказывая об убитой семье. - Простите, я не спросил, как вас зовут. Да и сам не представился, - Томас назвал себя. - Урсула. Урсула Вагнер. - Продолжайте, пожалуйста, фрау Вагнер. Вы назвали имя Катиа. Это их дочь? - Дочь. Только, возможно, не родная. Сандра избегала разговоров на эту тему. Я помню, как однажды Хартманны вернулись из очередного путешествия вместе с ребёнком. Славная такая застенчивая девочка лет двух или трёх. Они долго её на улицу не выпускали. Сандра говорила, что девочка ещё плохо разговаривает. К ним стал один человек ходить. Я потом узнала, логопед. Когда я лично с девочкой познакомилась, она уже сносно говорила, но иногда странные словечки в разговор вставляла. Я в школе немного изучала русский язык. Эти слова звучали очень похоже, по-славянски, но совсем, совсем непонятно. Что-то вроде: «татка», «мамка»... Нет, уже и не помню точно. Катиа теперь уже взрослая и сама, скорее всего, эти слова позабыла. Можете у неё спросить. Она -то живая? – спросила Урсула Вагнер, снова вспомнив, что Сандра и Доминик покинули этот свет. - Возможно. Дома её нет. Девочке сейчас сколько лет? - Шестнадцать. В январе отмечали её день рождения. Было очень много гостей, взрослых и детей. Человек пятьдесят, не меньше. Катиа родители подарили мотоцикл. Вы спрашивали, что я ночью слышала? Вспомнила… Вроде бы мотоцикл затрещал. Однако я решила, что этот звук мне снится. Не может же девочка по ночам на мотоцикле разъезжать. Её неплохо воспитывали, но друзей она, если сказать правду, имела неважных. Из этих... как их называют... бритоголовых... Даже на лице у них татуировки. Околачивались часто возле дома. Громко разговаривали. Я Сандре говорила – такие друзья не нужны их дочке, - Урсула Вагнер покачала головой. – А когда сегодня наш почтальон закричал, я сразу подскочила. Он так громко и ужасно кричал... - Вы одна живёте? - Сейчас да. Временно. Сын и невестка уехали в восточные земли новый бизнес налаживать. В город Росток. Они от фирмы «Глобус» работают. - Вы знаете родственников семьи Хартманн? - У Доминика в Гамбурге живёт родная сестра. Они часто виделись. Она всегда свою машину на улице перед домом оставляла, когда к нему приезжала. Тёмно-синий «Пежо». - Фамилию, адрес не сможете назвать? - К сожалению, не знаю. Мне известно лишь то, что она в центре города живёт. Сандра рассказывала, что сестра мужа постоянно жалуется на сильный шум и завидует их тишине и покою. А зовут её Сабина. Муж у неё есть, а детей я не видела. Их она к брату никогда не привозила. Да и её муж редко тут бывал. - Спасибо, фрау Вагнер. Вы не возражаете, если мы через несколько дней продолжим наш разговор? Возможно, у меня возникнут новые вопросы. - Сандра!.. О, Боже...– Фрау Вагнер вдруг громко зарыдала. – Неужели мы никогда не будем больше с ней пить кофе? Кому понадобилось убивать милых Хартманнов? Томас мог бы продолжить перечень вопросов, интересующих его не в меньшей мере, чем соседку семьи Хартманн. В отличие от фрау Вагнер, он должен был их задать самому себе, что крайне неудобно и вряд ли приблизит к цели. А ведь кому-то для достижения своих целей понадобилось убрать этих людей. Тогда его дальнейшая жизнь, очевидно, пойдёт иначе. Значит, надо искать того, кому было необходимо изменение жизни после уничтожения препятствия в лице убитых. «Люди могут одних любить, а других ненавидеть, но это вовсе не означает, что их, ненавистных, надо убрать, стереть с лица земли, убить. Убивает тот, у кого появляется неотступное желание сделать это, и еще возможности... Однако в наше время они есть у всех. Только бы не застрять в совершенной неопределённости», - закончил свою мысль Томас. У него уже было на счету одно нераскрытое убийство. В последние годы жизнь в Гамбурге по количеству преступлений приближается к среднестатистическому американскому стандарту. Глава 6 Катиа бежала по ночной улице. Она едва успела натянуть одежду и схватить сумку. Слава Богу, за ней не гнались... Она сумела проскочить в дверь заведения незаметно для заговорившегося с новым посетителем охранника. Её гнал безумный страх. Уже второй раз за короткий период. За обитыми кожей массивными дверьми пансионата «Надежда», полагающими создать иллюзию полной отгороженности от внешнего мира, Катиа думала спрятаться, затеряться. Надеялась здесь всё можно забыть... И забыться... Фрау Рената легко поверила в её взрослость, не спросила документов. Она была ласкова, спрашивала, чем Катиа так сильно напугана. Катиа наплела ей какую-то чушь про вечно пьяных родителей, которые выгнали её ночью на улицу. Про их оргии, которые она уже не в силах терпеть. Просила временного убежища. Умоляла... Плакала... Катиа прекрасно понимала, чем занимаются под благопристойной вывеской «Надежда». Она не раз бывала на этой улице. С девчонками здесь прогуливались, просто так, ради любопытства. Они жалели этих глупых девиц, выставляющих себя в окнах и на тротуаре, продающих себя за деньги и одетых слишком пёстро, словно рождественские ёлки. Тогда Катиа не предполагала, что ей придётся искать убежище в одном из этих домов как единственном месте на земле, где можно на время ото всех скрыться и затаиться. Да и денег у неё абсолютно не было. Фрау Рената была пожилой женщиной, но выглядела для своих лет неплохо. Правда Катиа сразу не понравились её пухлые руки, покрытые веснушками или пятнами, которые находились в постоянном движении. Но что ей было до этих чужих рук, когда пол уходил из-под её собственных ног. Крошечная каморка, куда её привела фрау Рената, надёжно отгораживала Катиа от страшного мира. А ей в тот момент ничего больше и не было нужно. Поэтому она пропустила мимо ушей слова фрау Ренаты: - Здесь у всех только одна забота – доставить дорогому клиенту наслаждение. О своих проблемах можешь теперь забыть. Катиа хотела именно этого. Забыть. Постараться выбросить случившееся из головы... Она подозревала о том, что её желание, скорее всего, невыполнимо. Её мозг... Он пока отказывался перерабатывать информацию, но надолго ли? Спать, не думать... Совсем не хотелось кушать, только спать. Несколько дней её никто не тревожил. А потом... Ей принесли кимоно, которое предложили одеть. Оно было настолько прозрачно, что совсем не скрывало грудь, и такое короткое, что выставляло напоказ остальные части её тела. - К тебе гость, - жеманно улыбаясь, сказала фрау Рената. На пороге комнатки появился смуглый коротко стриженый парень. Плюгавенький и вертлявый. Катиа не успела опомниться, как он быстро запустил свои руки под кимоно, пытаясь лишить её и этой призрачной одежды. Его длинные пальцы обожгли тело, словно раскалённые клещи. Затем он быстро разделся и навалился на Катиа. Она плохо соображала, что с ней происходит. Надо сопротивляться... Оттолкнуть… Почему Рената назвала его моим гостем? - Цветочек. Настоящий бутончик. Какой приятный сюрприз. Где только Ренате удаётся таких классных девчонок разыскать, - бормотал мужчина. «Так зарабатывают здесь деньги. Как же это мерзко, мерзко...» Мужчина стонал от удовольствия, а Катиа ждала окончания пытки. «Зачем он так противно извивается, как скользкий червяк?» - Ты прелесть! Скоро опять приду. Жди, - заявил червяк. «Клиент, клиенты...» - Катиа вспомнила первые слова хозяйки заведения, на которые она раньше не обратила внимание. У следующего мужчины лицо было загорелое, холёное. Он напоминал кого-то из старых знакомых, которые нередко бывали в доме, где раньше жила Катиа. «Костюм, правда, на нём плохо сидит...» - отметила она. Этот был вежлив и холоден. Он принёс с собой бутылку виски и наливал из неё в фужер до тех пор, пока она не опустела. Он и Катиа дал пару раз отхлебнуть. Голова у неё сразу стала чугунной. А главное, ей стало безразлично, где она находится и что с ней происходит. - Сигаретку хочешь? – сказал... Кто? Катиа не помнит точно, кто именно это сказал. Её уже столько раз целовали, ласкали, терзали, предавали изощрённым сладострастным пыткам... Катиа отупела. Это помогало её не вспоминать о прошлой жизни. Не вспоминать того, что произошло в их доме с самыми дорогими для неё людьми. Летели дни... Лица, волосатые груди, животы, ноги перемешались для Катиа в одну бесконечную то черно-белую, то цветную калейдоскопную мозаику. Она всё время чувствовала себя ужасно. Во рту стояла горечь. И всё-таки, в этом ужасе было кое-что положительное – можно было не думать. Ей даже начало казаться, - она уже забыла о своей прежней среде обитания. Она превратилась в тупую зверушку, не способную страдать. Но этот тип, с садистскими наклонностями, сумел-таки вывести её из себя. Его обрюзгшее, похожее на свиной окорок, тело противно было видеть, не то, что дотрагиваться. У него оказалось огромное пузо, из-под которого торчали тоненькие кривые ножки. И еще кое – что совершенно отвратительное... Он с гордостью демонстрировал символ мужской силы... Глаза мужчины не соответствовали его расплывшемуся облику. Они имели жестокое выражение. Мелкие зубы были оскалены в ухмылке. Внезапно он подался вперёд и рванул тонкую черную сорочку на груди Катиа. Она не заметила, как вынырнула из-за спины его правая рука. Только через несколько секунд боль дошла до её сознания. Её лицо горело от удара. «Разве нас разрешается бить? Надо позвать на помощь...» - промелькнуло в звенящей голове Катиа. Что это? - Сегодня ты – раба, а я – твой хозяин. Я купил тебя на весь вечер. Немало заплатил, но ты должна всё время помнить, что ты – только шлюха, продажная девка. Посмотри на меня. Нравится тебе мой герой? Катиа не поднимала головы. Она видела исключительно его ноги. - Смотри на меня, - снова приказал мужчина. – Видишь? Как у жеребца! А у тебя хорошенькие тити. Пока еще молодая... потом обвиснут как тряпки, - с непонятной злобой добавил он. И захихикал... Затем он схватил Катиа за волосы и, повернув её лицо, заставил смотреть на его член. Катиа попыталась отвернуться, но было слишком больно. От боли она закусила губу. Увидев её покорность, мужчина слегка поостыл, выпустил из руки её волосы. Катиа несколько пришла в себя, а потом изо всей силы, на которую была способна, укусила потную волосатую руку. Мужчина вскрикнул от боли и уставился на кровавый след, оставленный её крепкими молодыми зубами. Катиа вскочила и, пользуясь замешательством клиента, быстро оделась. Вскочила на лету в туфли, стоящие у порога. Успела схватить сумку. - Ты дорого заплатишь за это... – услыхала Катиа, но она бежала по лестнице, и его слова не имели к ней уже никакого отношения. На выходе охранник попытался схватить Катиа за руку, но уна увернулась. «Хозяйка тебя накажет» - неслось вслед. Маленький отель с неброской вывеской Катиа увидала на совершенно незнакомой ей улице. Она сначала бежала, потом устала и уже шла, кажется, не больше сорока минут, иногда сворачивая за очередной угол. Заработанных денег в её сумке оказалось достаточно, чтобы прожить в отеле несколько дней. «А потом будь что будет...» Первым делом Катиа опустила шторы. По сравнению с каморкой в пансионате «Надежда» комната выглядела вполне прилично. Единственное, что в настоящее время волновало Катиа, - это боязнь, что кто-нибудь сможет нарушить её одиночество. Она поймала себя на мысли, что хотела бы сидеть в полной темноте. Так ей было легче. Но теперь, когда очертания окружающих предметов едва различались, в созданном мраке перед её взором вдруг возникла непроницаемая чернота глаз и непреклонное выражение лица того, кого она считала своим единственным кумиром. - О, Господи, - простонала Катиа и уронила голову на руки. Плакать она не могла. |
Положение о Клубе
Сделать стартовой
