Готовился наш полк к учениям. Командир с комэсками сидят, репы чешут. Не хватает экипажей, чтобы полную мощь полка предъявить. Ну, хоть ты задавись! А из дивизии давят: давай, и все тут. Всех больных и хромых подняли – еле-еле набрали нужное количество.

Пока плановую таблицу в муках рожали да замысел вынашивали, летному составу в футбол поиграть разрешили. Как обычно, летчики на штурманов. Чуть не по пятьдесят человек в каждой команде. Вот в давке одному пилоту ногу и сломали. Один экипаж из строя вон. Когда командиру доложили, он даже побледнел весь.

– Никаких футболов больше! Или баскетболов там. Пусть в волейбол играют. Да смотрите, чтобы там один другому глаз через сетку не выткнул.

Как в воду глядел. Еще и играть толком не начали, как один умник блок поставить решил, а другой, ловкач, на ногу ему наступил. Вот первый в прыжке несостоявшемся себе ногу и повредил. То ли сломал, то ли вывихнул, не суть важно. Главное, еще один экипаж долой. Командир затрясся весь:

– Если, – говорит, – что круг-лое в полку увижу,…попомните вы меня! Вон, в шахматы идите, играйте. И больше никаких чтобы мне тут!

Сидят, значит, два черепа. Фигурки переставляют. Умные, даже противно. А третий сзади штуркает: «Лошадью ходи, лошадью!» Доштуркался. Этот, умный который, мат схлопотал, подскакивает и с табуреткой за подсказчиком. А тот быстро бежал и – в канаву. Третья нога в полку – хрясь! И в лазарет. Целый час командиру докладывать боялись. А как доложили – по щелям разбежались. Шутка ли – целый отряд небоевых потерь в мирное-то время! Комдив нашего полковника долго полоскал, да видно понял – судьба! И отряд из другого полка приложил. В общем, как-то обошлись.