В соавторстве с Юрием Борисовым Фигура первая. Летчик Он ударился о мой живот, отлетел, сделал пару кругов и приземлился на спинку садовой скамейки, на которой я сидел. Недовольно заворчал, потирая ушибленный лоб: - Чего расселся, подвинься! Я подвинулся, хотя места было предостаточно. Он вздохнул. На моих глазах свершалось чудо - прозрачные летчиковы крылья складывались вчетверо, исчезая за коричневыми надкрыльями. - Чего уставился? – поинтересовался грубиян. – Из-за тебя, между прочим, совершил вынужденную посадку. Какого рожна сидишь на взлетном поле? Пригнулся хотя бы. Окинув меня с ног до головы долгим взглядом, захихикал: - Велика Федора да дура! Этого я стерпеть не мог. Вот идиот. Кстати, звать меня Федором Михайловичем. - Вы, простите, сами в меня влетели. У меня, между прочим, вмятина осталась от вашего налета. Вот, - и я с удовольствием продемонстрировал нахалу шрам от прошлогоднего аппендицита. Нахал присвистнул и присмирел. Осторожно пропальпировал правым усиком верхнюю часть шрама. Почесав многострадальный лоб, деловито резюмировал: - Ладно, квиты. Пиво есть? Пиво было – я как раз откупорил бутылочку янтарной жидкости, и хитрец не мог этого не видеть. - Будешь? – протянул ему бутылку. Он обиделся: - А ты, я смотрю, тот еще жук. Из горла не пью – воспитание не позволяет! Я плеснул на ладонь. Летчик принялся лакать, закрывая глаза от удовольствия и подмурлыкивая. Насытившись, икнул и протянул мохнатую лапу: - Держи пять! Я осторожно пожал хрупкую конечность. Летчик взглянул на закатывающееся солнце и озабоченно посмотрел на часы. На мои, конечно. - У тебя отстают. На пять минут. Подведи стрелку! – приказал и смотрел, как я выполняю его распоряжение. Минутная стрелка ползла медленно и томно, постоянно останавливаясь и строя глазки летчику. Он покраснел и буркнул: - Вертихвостка! Подумал, посмотрел еще и сказал уже ласковее: - Стрекоза. Откашлявшись, сообщил: - Некогда мне тут с вами прохлаждаться – дела! Может, завтра увидимся. Пригнись, я на взлет! – и с густым гудением взмыл вверх … Назавтра я увидел его, раздавленного, на прогулочной дорожке. Возможно, случайность. Но почему-то люди не любят жуков… Фигура вторая. Геннадий Выглядел он неважно. Природная рептиловая невозмутимость куда-то исчезла, да и сложно сохранять величественность на морде, склеенной скотчем. - Возьмите Геннадия Николаевича! – предлагал всем его хозяин, коренастый мужчина с бегающими глазами. – Не бойтесь, не укусит, - и силком пристраивал безучастного крокодила в чужие руки. – Не желаете ли с ним сфотографироваться? Геннадий Николаевич был бугристым и прохладным, с распластанным рахитичным животом. Я заглянул в крокодилий золотистый глаз. Вертикальный зрачок был коварен и хитёр. Неожиданно глаз подмигнул мне. Я наклонился. - Слуфай, надоел он мне, - пожаловался крокодил сквозь скотч и махнул хвостом в сторону своего хозяина. – Хуфе горькой редьки. Сфотогфафифуйся, фто ли, со мной. Денег немного профим, а тебе – память. Фуфешь потом внукам фотку покафывать – дефкать, никого в молофости не боялся, дафе фубафтых рептилий. Я усмехнулся - Где они, зубы-то? Тебя же так замотали скотчем, что впору коконом называть. Геннадий снова подмигнул. - Это только так кафется, - заговорщицки прошепелявил он. – Скотч ефе с профлого сезона, держится на фестном слове. Я могу и укуфить, если фего. - Нет уж, спасибо, - содрогнулся я. – Кусаться совсем необязательно – все-таки, хочется и будущих внуков увидеть, и вообще… - Могу и улыфнуться в камеру – выкладывай денюфки, - развязно оскалился Геннадий Николаевич. Я сфотографировался. Снимок получился неважным: Генин хозяин был похож на фотографа, как я на фроко… тьфу, на крокодила. Однако с этой парочкой не поспоришь – уплатил оговоренные двести рублей и пошел себе дальше. На следующий день подельники были на прежнем месте. Как говорится, те же там же, но что-то неуловимо изменилось в этом тандеме. Я пригляделся и ахнул: Геннадий Николаевич, важно развалившись, сидел на знакомой скамейке и курил дорогую сигару. Рядом ютился хозяин. Морда его была замотана скотчем. - Кто хочет сфотографироваться с папой моего лучшего друга Чебурашки? – вальяжно приглашал крокодил. Народ валил валом. Фигура третья. Дельфины Я самозабвенно плескался в море, словно карапуз в эмалированной ванночке. Возможно, не до бессмысленных пузырей на губах и радостного гугукания, но глупую детскую считалочку выкрикивал в свое удовольствие: - Море волнуется раз, море волнуется два…. Морская фигура на месте замри! – и возбужденно таращил глаза в поисках этих самых фигур. Они не заставили себя долго ждать. - Привет, - кто-то скользкий шумно вздохнул в левое ухо. Я оглянулся. Никого. - Здорово, гаврик, - кто-то блестящий мелькнул вдоль правой ноги. И пропал. - Что, от радости крышу снесло? – кто-то развязный похлопал меня по спине. И скрылся в маленьком морском водоворотике. Да что же это такое? - В прятки со мной играете, что ли? – осведомился я. - С чего бы? – возмутился Скользкий и прыгнул вверх. Он был черным и бесконечным. От головы до хвоста я успел трижды проговорить: «Федор Михайлович» - так меня зовут. И так я всегда поступаю в минуты замешательства, крупного проигрыша в казино и алкогольного опьянения – любые другие слова можно забыть, но имя-отчество – это святое. Кроме хвоста и головы, у Скользкого была спина с несимпатичным плавником. - Акула! – предположил я. Раздалось обидное хихиканье: - Держите нас, не то лопнем от смеху! – веселились Блестящий и Развязный: били плавниками о пробегающую волну и утирали хвостами мокрые от смеха глаза. - За что держать прикажете? – огрызнулся я. – Кстати, дельфины – животные дружелюбные и деликатные, и мелкие людские оплошности чаще всего спускают с рук… с плавников. Хохот смолк. Троица сконфуженно нарезала возле меня круги. - Ладно, - шмыгнул носом Скользкий. – ты это… прости, брат. Настроение у нас сегодня хорошее, вот и радуемся. Блестящий добавил, изрядно волнуясь: - Мы научились прыгать против часовой стрелки! – и уставился на мое лицо, пытаясь отыскать там изумление и восторг. - Вау! – фальшиво воскликнул я: тоже мне, достижение. Вот если бы по спирали или параболе… - Вау! Вау! Вау! – на разные голоса подхватили дельфины и запрыгали по волнам. - Вау, - прошуршало море, облизывая берег. - Вау, это будет здорово! – кричал в рупор коренастый капитан прогулочного катера, приглашая всех желающих совершить увлекательную морскую прогулку. Приглядевшись, я узнал в нем хозяина крокодила. Сам же Геннадий Николаевич стоял за штурвалом, а над ним солидно и басовито гудел Летчик… |