ДОРОГА

 

Джек зарычал, устремив взгляд на густой ельник. Карабин соскользнул с плеча, и палец мгновенно очутился на курке.

Они вышли, трое, с такими же карабинами, наведенными на него. Один пошёл навстречу, двое других стали заходить с боков.

- Ну, здорово, егерь! – их главарь остановился метрах в десяти. – Вот мы и встретились на узкой дорожке.

- Ты уж извини, Вепрь, здоровья тебе не желаю!

- Зря ты, Арсений, дружить с нами не хочешь. Нельмы и осётра в нашей речке всем хватит, не говоря уж о Лене, - тот поиграл оружием и, усмехнувшись, добавил. – Не пойму, зачем ты только в нашу глухомань припёрся.

- Здесь воздух чистый, - в голосе егеря не чувствовалось страха, и даже беспокойства. – Вас бы ещё отсюда убрать куда подальше.

- Зря ты так, Арсений, Зря! Ведь такой здоровый молодой, ещё и сорока нету. Люди тебя уважают. Знаю, бабу ты местную нашел. Жил бы с ней, да жил. И всего-то от тебя требуется – не путаться под ногами. Жаль!

Он подал какой-то знак и вскинул свой карабин. Но мгновением ранее, егерь крикнул: «Фас!» и успел нажать курок.

Второй бандит выстрелил дважды. Пуля пробила Арсению плечо и застряла в грудной клетке, вторая – разорвала бок. Он упал, не выпуская оружия, выстрелил не целясь. В глазах потемнело. Но предсмертный вой пса, на секунду привёл в чувство. Увидел, как третий бандит молотит перекладом по голове его Джека. И, теряя сознание, нажал на курок.

 

Юноша забежал в поселок и бросился к местной больнице, которая одновременно была и поликлиникой, и аптекой:

- Тетя Света! – закричал он диким голосом. – Дядя Арсений умирает. Сейчас папа с дядей Ромой его привезут.

- Ты-ты, что?... Кто?... Где? – наконец, придя в себя, схватила чемоданчик с красным крестом и приказала. – Юра, беги к дяде Славе и всё расскажи ему. К тёте Наташе зайди.

Вячеслав был участковым. Услышав страшное известие, тут же бросился к своей «Ниве», кивнув парню на заднюю дверь. Охотников они встретили на полдороге.

- С Вепрем и его дружками он встретился, - сообщал подробности Василий, Юркин отец, помогая уложить раненого на заднее сиденья. – Арсений их всех троих уложил. Но и сам две пули получил, - и тяжело вздохнув, добавил: - Слава, не выживет он. Одна пуля плечо пробила и где-то возле сердца застряла. Другая – в живот угодила.

 

Похоже, весь посёлок вышел из домов. Наталья, сдерживая слёзы, попросила занести раненого в свой дом. Медсестра на ходу пощупала пульс и приоткрыла веки.

- Что, что, Света? – слёзы потекли из глаз хозяйки.

- Надя, он не выживет, - и, опустив голову, добавила: - Даже, если бы лежал на операционном столе.

Она обняла рыдающую женщину и заплакала сама. Затем, бросилась к чемоданчику, вытащила шприц и сделала умирающему укол.

Через минуту тот открыл глаза, через силу улыбнулся и погладил руку Наташе.

- Арсенюшка, родной мой! Ты только не умирай, - женщина встала на колени.

- Прости меня, родная! Хотел сделать тебя счастливой… Видишь, как все обернулось, - повернул голову в сторону медсестры. – Света, я всё понимаю. Сходи, позови отца Николая.

Женщина, опустив голову, выбежала. Арсений гладил Наталью по щеке, словно стараясь навечно запечатлеть любимый образ. Вдруг по его лицу скользнула тень.

- Наташа, в тумбочке, мой блокнот. Достань, - когда та достала, попросил: - Там на первой страничке имя – Вадим и номер телефона. Когда умру, позвони ему. И скажи, что я не держу на него зла.

- Арсений, что с тобой! – в избу забежал высокий человек в рясе. – Ты держись! У нас с тобой столько дел не законченных.

- Нет, Николай, не отпустит меня смерть. Прочти отходную. Попроси у Бога прощения за все мои грехи.

Священник посмотрел в глаза друга. Затем, повернувшись, попросил:

- Наталья, поставь перед его глазами икону.

Когда та выполнила просьбу, отец Николай поднёс к губам умирающего крест. И стал читать «Отче наш».

На лице Арсения появилась умиротворённая улыбка. Взгляд устремился к окошку, в котором виден кусочек голубого неба…

- Арсени-и-й!

 

У покойного не было родственников. Пять лет, как появился он в этом таёжном посёлке. Работать стал простым егерем. Справедливым был и честным. Зауважали его люди. Лишь бандит Вепрь и его друзья, считающие себя хозяевами в округе, возненавидели новичка. И уговаривали его, и предупреждали. Не получилось. Решили встретиться, как говорится, на узенькой дорожке. Кровавая получилась встреча.

Лежит Арсений в деревянном гробу, посреди комнаты. А люди всё идут и идут. Женщины не оставляют Наталью одну, утешить стараются. Да, разве утешишь?

- Он, помните позапрошлой весной моего Бореньку спас, - вспоминала соседка: - Он с друзьями на льдинах катался и свалился в воду. Арсений, к счастью рядом оказался, вытащил. Две версты бежал до поселка. А Борька-то мой, тогда пуда два весил, а то и более.

- А моего Василия он поймал, когда тот на нерест сети ставил. У него уже и рыбы мешка два рядом лежало. Отобрал и сети, и рыбу. Мой пришёл домой расстроенный. Говорит: посадят. Собрался и в тайгу смотался. А по вечеру Арсений приходит и рыбу его приносит. «На, - говорит - тётя Нина, твой Василий долго по тайге мотаться будет. Вернётся, пусть ко мне придёт». Вернулся. Ох, и досталось ему от егеря нашего. Но отпусти, и даже сети вернул.

И не было конца воспоминаниям.

Вдруг привстала Наталья:

- Бабоньки, а он меня просил другу позвонить, - стала рыться в тумбочке. – Вот.

Набрала номер. Механический голос ответил: «недостаточно средств на балансе».

- Как же так? У меня там пятнадцать рублей было, - Наталья растеряно посмотрела на подруг.

Одна из них тут же протянула свой. И вновь ответил голос механический.

- На мой, - протянула руку Светлана. – Я сегодня сотню положила.

 

Третий день в польской столице обсуждался этот грандиозный проект. Много заинтересованных лиц. А главное действующее лицо Вадим Игоревич Павлов. Его проект, и основная прибыль будет его.

- Дима, организуй по нормальному поесть, - приказал Павлов своему секретарю. – Всю ночь одни бутерброды жрали.

Вновь звонок. Достал свой «Даймонд Крипто». Опять незнакомый номер – третий за последние пять минут.

- Кому там делать нечего? – проворчал он и нажал зелёную кнопку.

- Вадим Игоревич, - подбежал к нему секретарь, – через час последнее заседание. Хотя всё уже ясно. Через пять минут в ваш номер принесут всё горяченькое.

- Идём помыться ещё надо, - тут он вспомнил про телефон и раздраженно крикнул. – Вы кому звоните?

- Арсений умер. Просил передать, что не держит на вас зла.

- Что-о-о!

 

…Боль во всём теле, онемевшие ноги. Окровавленное лицо друга. Но он продолжает идти, сгибаясь под тяжестью.

Автоматная очередь срезала ветки над головой. Упали. Боль отдалась во всём теле. Показались боевики.

- Арсений, уходи! У меня ноги перебиты. Вместе не выбраться

- Помолчи, Вадя! Отобьемся.

Отбились.

Окровавленное лицо друга. Он продолжает идти, сгибаясь под тяжестью…

 

- Вадим Игоревич, Вадим Игоревич!

Секретарь тряс его за плечи. Он покрутил головой, пытаясь вернуться в реальность.тПодбежал заместитель:

- Игорь, что случилось?

- Друг умер… Я уезжаю… Разбирайся сам…

Бросился к своему номеру. Остановился, посмотрел на телефон. Вызов закончен. Позвонил по последнему номеру:

- Я вас слушаю, - раздался женский голос.

- Где Арсений?

- У тёти Наташи.

- Город, где вы живёте.

- В Янске.

- Где он находится?

- На Лене, недалеко от Якутска.

Вадим убрал телефон и приказал, стоящему рядом секретарю:

- Дима, узнай о посёлке Янске, который в Якутии. И как быстрее до него добраться.

 

Да, Сибирь это не Москва! Вадим вышел из аэропорта небольшого городка с сумкой в руке. До этого Янска оставалось ещё километров сорок. Пассажиры, в основном местные рабочие, направились к автобусу, а он к двум одиноко стоящим таксистам:

- Мужики до Янска.

- До Янска сейчас только на вездеходе можно добраться.

- Где они, эти вездеходы?

- «Пятихатка» и довезу.

- Поехали.

Дорога заняла пять минут. И вот он, вездеход. Рядом молодой водитель.

- До Янска добросишь? – подошел к нему Вадим. – Хорошо заплачу.

- Я не такси, - грубо ответил тот и, показав пальцем на будку, добавил. – Начальство там. К ним и обращайся.

В будке сидели два угрюмых мужика, и пили чай.

- Мне нужно срочно до Янска. Я заплачу.

- Нет! – отрезал один из них, даже не повернувшись, и продолжил чаепитие.

- Заплачу, сколько скажите.

- Я сказал: нет! – наконец повернул голову, оглядел и с сарказмом спросил. – Что тебе, такому красивому, в нашей глуши понадобилось.

- У меня друг умер, Арсений Караваев.

Мужчина встал, подошёл к двери и крикнул:

- Женя, отвезёшь мужика до Янска. Он к Арсению на похороны. К его Натальи зайди, может, чем помочь надо.

 

Маленькое деревенское кладбище. Могилка, усыпанная еловыми ветками. Деревянный крест, с небольшой фотографией. С которой на него смотрел друг.

 

…Боль во всём теле, онемевшие ноги. Окровавленное лицо друга. Но он продолжает идти, сгибаясь под тяжестью…

 

- Прости, Арсений!

Смахнул слезу, подступившую к глазам. Вытащил из сумки огромный букет белых гиацинтов и положил на зеленые еловые лапы. Достал бутылку коньяка, два хрустальных стакана. Наполнил до краев. Один поставил в зелень ветвей. Другой – выпил. Сел на сумку и, уронив голову на руки, заплакал.

- Ваш друг? – раздался голос.

- Да! – Вадим встал, кивнул головой, подошедшему священнику. – Лучший друг.

- Судя по белым гиацинтам, вина у вас перед ним.

Вадим вновь кивнул головой. Священник сел, на лежащее рядом бревно:

- Рассказывай! Душу свою облегчишь, – словно приказал приезжему и тяжело вздохнув, добавил. – Я ведь тоже ему другом был.

Прежде чем рассказывать Вадим достал другую бутылку и наполнил стаканы:

- Давай, выпьем?

- Тебя, как звать?

- Меня, Николай? Давай! Пусть ему земля будет пухом.

С минуту посидели в тишине. Затем приезжий стал рассказывать:

- Мы с ним служили вместе. Во многих горячих точках побывали. В последнем бою все наши погибли. Мне ноги перебило. Арсений пять километров меня на себе по лесу тащил. На боевиков нарвались. Кое-как отбились. И он опять меня потащил.

Он рассказывал с улыбкой, хоть и грустной. Священник догадался, что здесь приезжий и сам не раз выручал Арсения. И его военная совесть была чиста. Но вот на лице Вадима появилась грусть, и рассказ он продолжил, опустив голову:

- Вернулись на гражданку. И занялись бизнесом. Стали строить дороги, широкие и ровные. Были у нас кое-какие связи. Денег на счету имелись – мы лет десять безвылазно воевали. Дела стремительно пошли в гору. Очень стремительно. Через пять лет уже миллионами ворочали. А дороги измерялись сотнями километров.

Он замолчал. Вновь налил коньяк в стаканы. Выпили. И он продолжил:

 

- Специфика строительства дорог такова, что они иногда неминуемо проходили через небольшие деревеньки и хутора. Самое простое решение вопроса – договориться с администрацией и построить жителям деревни, стоящей на пути дороги, многоэтажный дом. Вот только жители не всегда хотели покидать родные места.

Этим занимался Арсений. Чаще всего он находил приемлемое решение. В случае спора всегда был на стороне жителей. И нам приходилось менять проект, прибыль уменьшалась. Но Арсений оставался не приклонен. Прибыль его мало интересовала. Он всё делал ради блага людей.

В тот раз наша дорога проходила через деревню, которая, к тому же, была и каким-то историческим памятником. В эти дела я не вникал, ими занимался Арсений. Но тут сообщили, что его мать при смерти. Три месяца он пытался спасти свою маму. Но бесполезно.

А мне пришлось заниматься проблемой этой деревни. Я просто нашел новый девятиэтажный дом и договорился с администрацией. Это обошлось мне в двадцать миллионов рублей. Обходная дорога обошлась бы в сто.

Ко мне пришли представители их администрации, ещё люди из каких-то органов, чем-то недовольные. Я им в грубой форме объяснил, что в деревне сто пятьдесят дворов, а в новом доме, который я им отдаю, двести шестнадцать квартир.

Когда Арсений вернулся, на месте деревни шли дорожные работы. Он уехал, не сказав, куда и, не взяв с собой денег. На его счёт продолжали поступать суммы, а я всё надеялся, что он вернётся.

 

Рассказ прервал рокот вездехода. Из него вышел водитель, поздоровался со священником. И разведя руки, обратился к приезжему:

- Вадим Игоревич, надо возвращаться.

- Сейчас, - он проводил водителя взглядом до машины и, кивнув на сумку, сказал: - Николай, поставьте ему памятник. Здесь хватит на любой, хоть из золота.

- Не надо, Вадим, - священник даже не посмотрел на деньги. – Пока не надо душу закрывать ни камешком, ни золотом. Она сорок дней по земле ходит. Затем и памятник поставим, и надпись выбьем, чтобы люди века хорошего человека помнили.

 

Вездеход бросало по бездорожью из стороны в сторону. Каждый толчок отдавался болью в голове. Вадим закрыл глаза.

…Боль во всём теле, онемевшие ноги. Окровавленное лицо друга. Но он продолжает идти, сгибаясь под тяжестью…

Открыл. В оконце ухабы и канавы, и нет им конца. И дальнейшая жизнь видится такой же, из канав и ухабов.

«Что, что, что делать? Как дальше жить? Зачем всё это богатство, роскошь? Живут же люди в этой глуши. Деньги их мало интересуют. И Арсений был таким. И оставил после себя имя доброе. Умру – и никто обо мне не вспомнит. Не оставлю после себя ни доброго имени, ни славы доброй».

Закрыл глаза. Ухабы. Канавы.

И вдруг… Перед глазами возникла дорога, широкая и ровная от Янска до самого Якутска.