Запах жженой серы и собачьей мочи.

Кожа как нафталин.

Старость плетется на костыле.

Безрукие. Руки-ханжи. Врачи

Приписали ей инсулин.

Старуха сидит и ждет на метле.

 

Нет провожающих, ждущих.

Одиночество - брат темноте.

Молодость, не желая взрослеть,

Пропала без вести, в людях тощих.

Старое тело в холоде, в тесноте.

Баба плачет внахлест, в зеркале.

 

Баба падкой была, теряла ключи.

Сколько съедено было пластин,

Чтобы легче жилось ей, навеселе.

Заедала красным вином сургучи

И в кармане с запасом держала рутин.

Пахла Баба пятеркой, наверно... Chanel.

 

В 21-м рассеянный не излечим.

Красота испеклась, томясь, на угле.

Поминали ее весной, в апреле.

Тело простыло, сгнило, стало чужим.

До утра на метле две старухи сидели.

Пахли прекрасно, похоже, Chanel.

 

А по утру, молодые девицы,

улетели отметить

с шампанским...

в бордель.