Завтракали мы молча. Было еще рано и мне совершенно не хотелось есть. Тем более эту противную овсянку. Но мама уходила на работу и подняла нас, чтобы мы нормально позавтракали, а не таскали весь день куски. Я тянула время, лениво перекладывая вязкую массу с одной стороны тарелки на другую. Лешка быстро уплетал нелюбимую кашу и даже причмокивал от удовольствия, искоса поглядывая на маму. Я вспомнила вчерашний вечер и тихонько захихикала, понимая, в чём дело. Брат зыркнул на меня и показал под столом кулак. Мама Лешкины «кашные страдания» не оценила. Она допила кофе и сказала:

- Я ухожу на работу. Алексей, ты наказан. Видимо одних объяснений, почему ты не должен пускать в ход кулаки по любому поводу, недостаточно. Потому выходной для тебя отменяется. Из дома - ни шагу! А чтобы не скучал, вымоешь посуду и пол. Да, и наведи порядок в письменном столе и шифоньере! Вернусь с работы - проверю!

Мама ушла. Брат швырнул ложку и отодвинул тарелку с ненавистной кашей.

- Так и знал! – мрачно прошептал он.

Да, вот это братец попал! Не погулять в воскресенье, когда планов куча и все – наполеоновские! А всё из-за того, что вчера он пришёл домой в порванной рубашке и с царапинами на щеке! Мама открыла дверь и ахнула.

- Подрался, - буркнул Лешка и юркнул в ванную. Она махнула рукой и ушла на кухню – не кричать же через дверь! Дрался брат часто, мама терпеливо объясняла, как он должен себя вести, но честнейшие глаза брата ставили её в тупик – может и правда сын прав? Она вздыхала и так же терпеливо смазывала зеленкой бесконечные синяки и шишки.

Но вчера выговором не обошлось. Только Лешка вышел из ванной и направился на цыпочках в детскую, как раздался звонок в дверь! Это прибежала мама одного из соседских мальчишек. Она долго визжала, размахивая перед Лешкиным носом рваной футболкой. Брат стоял молча, и оправдываться вроде не собирался. Наша мама с теткой ругаться не стала. Она слушала и смотрела то на неё, то на Лёшку, иногда кивала головой, что означало - я вас слышу, будет наказан. Выпроводив из квартиры разгневанную тётку, она сказала брату:

- Именно сегодня я объяснения от тебя не требую, но если ты отстаиваешь своё право на кулаках, выбирай достойного противника, который сам отвечает за свои поступки, иначе это не делает тебе чести. Да, и гораздо лучше смотрится синяк под глазом, чем исцарапанная физиономия. Ты меня понял, сын?

Лёшка, похоже, маму понял, а вот я ни-че-го! Мама разрешает брату драться? Да ещё с синяками приходить домой? Да, уж...

Лёшка пододвинул кружку с чаем и, болтая ложкой так, что на стол полетели брызги, забубнил: - Ну и логика у некоторых. То синяки им подавай, то царапина чуть ли не преступление. Сиди теперь дома, как дурак! Да посуду мой, как девчонка!

Он видимо надеялся, что наказания уже избежал и вот – на тебе! Брат все ворчал и ворчал, отдельные фразы долетали до меня, и я вздохнула - сегодня дома оставаться ну никак нельзя!

«Самое лучшее уйти к Варьке на весь день» - подумала я и сразу повеселела. Варька - моя любимая подруга! Мы с ней учимся в одном пятом классе, живём по соседству и дружим, кажется, сто лет. По крайней мере, я её помню столько, сколько себя! Варька – моя палочка-выручалочка. Правда, в школе она всегда списывает у меня, потому что я учусь лучше, но зато во дворе... Во дворе она за меня горой! Её боятся даже мальчишки! Я, конечно, за спину не прячусь, но споры люблю решать мирным путём.

- Маменькина дочка, - ворчит на меня порой Варька, - но дружит со мной «навечно».

Допив чай, я помчалась в детскую и стала складывать в пакет кукол, одёжки, мебель, предвкушая, как классно мы поиграем в дочки-матери!

- Ты куда?

Лёшка стоял рядом и мрачно разглядывал пакет, из которого торчали руки-ноги-головы моих любимых кукол.

- Варька ещё вчера звала меня. У неё родители уехали в деревню, и ей одной скучно, – попыталась выкрутиться я, что собственно было полуправдой. Варькины родители действительно уехали рано утром, и она была одна, но вот меня не приглашала, так как собиралась целый день читать книгу.

- Сбегаешь?!

Да уж, Лёшку не обманешь.

- Ну, давай-давай! Сестра, называется.

Очередная кукла зацепилась руками за ручку пакета. Пытаясь втолкнуть её, я занервничала - пакет завалился на бок, и кукла, освободившись от плена, покатилась по полу.

Настроение было испорчено. Идти к Варьке мне расхотелось и, хмуро наблюдая за братом, я не знала, как теперь поступить?

Помогать Лёшке не могла, так как мама обязательно спросит, кто убирался, а обмануть её невозможно. Но не помочь тоже не могла - брат был мрачнее тучи. Да и жалко его. Он ходил по комнате взад-вперёд и ворчал:

- Кто придумал эту уборку? Что за дурость! Всё равно разбросается-испачкается и вообще, музей что ли? Это – квартира, в ней – живут! Вещи должны находиться в удобных для человека местах!

Я заглянула в детскую и хмыкнула – самое удобное место для Лешкиного носка – письменный стол, для рубашки – подоконник, а для штанов вообще – люстра! Типа вешалка. Интересно насколько удобнее ему так одеваться?

А брат совсем разошелся! Он бегал по комнате и чуть не кричал о полной несправедливости взрослых!

Наш рыжий кот Василий лежал на диване и крутил туда-сюда головой, наблюдая за Лёшкой. Потом, видимо, понял, что у того неприятности и решил пожалеть. Он спрыгнул и направился в его сторону.

- Мур-р-р, - потёрся он о Лешкину ногу и растянулся на полу вверх животом, благосклонно предлагая его почесать. Но брату было не до кошачьих нежностей.

- Отстань, рыжий! - собираясь оттолкнуть Василия, Лёшка поднял ногу, но реакция у кота была ещё та!

Он стремительно вскочил, выгнул спину дугой и зашипел. Брат от неожиданности завис на одной ноге, покачнулся, только вот удержать равновесие не смог и грохнулся на кота! Тот мгновенно вонзил когти в то место, которое приземлилось на него.

- Мяу, – а-а-а... - закричали они в унисон.

Не понимая кого надо выручать, я подскочила к кричаще-шипящей куче и выдернула из-под Лёшки кота, получив при этом пару длиннющих царапин. Василий вырвался и скрылся под спасительным диваном. Лёшка сидел на полу, прижимая руку к поцарапанному месту, и заливался слезами: то ли от боли, то ли от страха. Плакал он редко, и я поняла – дело совсем плохо! Видимо царапины глубокие или в таком месте, что… Бедный, бедный братик…

Я присела перед ним.

- Лёш, больно?

- Отстань...

- Давай смажу чем-нибудь?

- Ну, да! Ещё штаны я не снимал перед девчонкой! Да, будь ты хоть трижды моей сестрой-ой-ой, - снова заскулил он от боли.

- Может таблетку дать? Обезболивающую.

- Отстань, сказал! - размазывая слёзы по щекам, закричал Лёшка.

Я притихла. Чем помочь брату, не знала, а лезть со своей жалостью мне что-то перехотелось – могла запросто и получить! Минут пять брат сидел на полу, всхлипывая и причитая, потом встал и, широко расставляя ноги, ушёл в ванную.

Решив, что мама меня поймёт, я пошла на кухню и стала мыть посуду. Вскоре Лешка вышел. Он уже не плакал – видимо царапины были не такими уж страшными.

Увидев, что я вымыла посуду, он обрадовался и даже заулыбался.

- Молоток, сестренка! Может, ты и пол помоешь? А я наведу порядок в письменном столе и даже в твоих ящиках, и даже в игрушках!

Конечно, я могла и отказаться, но брата было по-прежнему жалко.

Я вздохнула и пошла в кладовку за ведром и шваброй.

Примерно через час мы были свободны. В нашем представлении квартира сияла чистотой! Лешка, которому достался все-таки меньший объём работы, чувствуя за собой вину, посмотрел на мою разодранную руку и сочувственно спросил:

- Больно?

- А ты как думал! Не меньше, чем тебе! Ещё и в воде целый час плескалась! - не удержалась я от подколки.

Брат опустил голову. Конечно, чего не быть виноватым, когда всё за тебя сделано!

Но надолго Лешки не хватило, и через минуту он уже заинтересовано разглядывал мою руку.

- Слушай! Ты прямо, как тигр теперь - вся рука полосатая. Красота!

- А у тебя - попа!

- Да, ладно тебе злиться, в конце концов, мыть посуду и пол девчачья работа!

- Мама велела тебе.

- В следующий раз, если Василий тебя поцарапает, я буду убираться. Идёт?

- Ла-адно.

Услышав в моём голосе примирительные нотки, Лёшка обрадовался и, поглядывая в сторону дивана, торопливо заговорил:

- Я вчера по телику смотрел передачу про тигров. Слушай, наш Василий - точный тигр, только без полосок! Может ему нарисовать такие же полоски на спине?

- Ты что? Разве ему нарисуешь? Хочешь, чтобы он тебе ещё и руки разодрал?

- Не хочу... - Лёшка задумался.

- Понял! Ему надо дать что-нибудь вкусное. Пока он ест, ты будешь его гладить, а я рисовать. Представляешь, какой из него получится красавец-тигрёнок!

- Лёш, маме вряд ли понравится, что у нас в квартире тигр появился, пускай даже маленький! Да и Василия жалко.

- А мы до её прихода смоем полоски! Я его только сфоткаю, а потом увеличу и распечатаю! Повесим над твоей кроватью! А мама только вчера говорила, что Василия надо искупать, помнишь?

- Помню.

- Ну вот! Представляешь, как мама обрадуется, что я... ну, то есть мы убрались, да ещё и кота искупали!

Лёшка был прав, ругаться за чистого кота мама не будет. Да и фотография маленького тигренка на стене! Такой не было ни у одной подружки!

- Давай. А чем рисовать?

- Красками, конечно, они легко смываются. Я мигом! Доставай из-под дивана кота!

Лёшка метнулся в детскую за красками, а я заглянула под диван.

- Кис-кис-кис...

Василий зашипел и отполз назад. Лёшка принёс краски.

- Что, не вылез?

- Нет. Видимо боится, что на него снова будут падать.

- Надо выманить его чем-нибудь вкусным!

- Может, не надо?

Вытаскивать из-под дивана шипящего кота мне почему-то расхотелось, как и рисовать ему полоски, а тем более купать! Но Лёшка снова помчался на кухню, принёс кусок сыра, который обожал Василий, и положил на пол.

- Кис-кис... – позвал он.

Шипенье прекратилось, из-под дивана показалась рыжая мордочка и заводила носом. Лёшка пододвинул сыр. Василий вылез и довольно заурчал, увидев знакомое лакомство.

Брат взял кисточку, и пока кот расправлялся с сыром, нарисовал чёрные полоски сначала на спине, потом на мордочке. Заодно подкрасил и усы. Василий странным образом стал действительно напоминать тигрёнка. Мало того, процедура коту, видимо, понравилась, он лежал и блаженно щурился: то ли от сытости, то ли от собственной значимости – тигр, как-никак! А может, радовался, что на нём никто не сидит?

Мы наблюдали за котом и смеялись, но тут Лёшка посмотрел на часы.

- Скоро мама придёт с работы! Он помчался в детскую за фотоаппаратом и сделал несколько снимков: сначала одного кота, потом меня с котом, потом я его сфотографировала с Василием.

Налюбовавшись на «тигренка», мы потянули его в ванную. Купание кота заняло немного времени, но добавило царапин на руках и мне, и брату. Видимо Василию быть похожим на тигра понравилось и с полосками расставаться совсем не хотелось. Наконец мы вытащили кота из ванной. От красавца - тигрёнка ничего не осталось! Перед нами стояло что-то тощее и страшное.

Лёшка снова задумался. Мама, конечно, обрадуется, но всё-таки хочется, чтобы она ахнула от восторга! Посуда вымыта, в детской порядок, пол чистый - брата просто распирало от гордости! Но вот тощее и страшное, хоть и чистое, создание по имени Василий никак не вписывалось в идеальный порядок.

- Может кота высушить и расчесать? - задумчиво произнёс Лёшка.

- Лёш, а у мамы фен сломан, как мы его высушим?

- Да…

И тут его осенило!

- Знаю! Помнишь, как быстро над духовкой высохли брюки, когда я провалился в лужу? Надо и сейчас зажечь газ и посадить рядом кота!

- А шерсть не вспыхнет? Всё-таки огонь.

- Ну, даёшь! А ты на что? Будешь держать его и все дела!

«Конечно, можно попробовать. В крайнем случае, кот вырвется и убежит, не будет же он прыгать в горящую духовку?» - подумала я и согласно кивнула головой.

Лёшка просиял и помчался на кухню. Мокрый Василий дрожал и прижимался к моей ноге в поисках тепла.

- Неси, готово! – закричал Лёшка.

- Котик, пошли греться. Высохнешь и будешь красивый. Мама не узнает тебя, - приговаривала я, заворачивая в мохнатое полотенце кота, с которого стекала вода.

Лёшка стоял рядом с открытой духовкой. На откинутую крышку он расстелил старый свитер, чтобы коту было мягче лежать. Я провела рукой над крышкой и почувствовала приятное тепло.

«Ничего страшного, высохнет быстро»

Положив Василия на крышку, я развернула полотенце. Кот блаженно зажмурился, вытянулся и замурлыкал. Я почесывала ему то спинку, то за ушком, чтобы шерсть быстрее сохла.

Лёшка наблюдал за нами и довольно улыбался.

- Ладно, вы досушивайтесь, а я поставлю чайник. Мама придёт с работы, а у нас дома порядок! Да ещё котик чистый и чай горячий - вот уж будет рада! – сказал брат и потянулся за чайником. И вдруг… поскользнулся на луже, которая накапала с кота, и со страшным грохотом упал на место, только что пострадавшее от когтей Василия!

- Ай-яй-яй! – закричал Лёшка и быстро перекатился на другой бок, но… задел ногой крышку духовки, та – бамс! – и закрылась! В тот же миг из духовки раздался душераздирающий вой!

Я охнула и закричала: - Ты же кота закрыл! Он сейчас загорится там!

Лёшка не растерялся. Он вскочил, одной рукой схватил чайник, собираясь тушить горящего кота, второй откинул крышку. Василий, запутавшийся в тряпках, выпрыгнул из духовки так, что ударился спиной о чайник. Тот подлетел вверх, обливая Лёшку с головы до ног, а крышка спикировала брату прямо в глаз!

- А-а-а, - взвыл он, закрывая лицо руками. Пустой чайник и крышка с грохотом шлепнулись на пол! Кот, ошалевший от страха и боли враз стал похож на дикобраза и, пробуксовывая на ходу, рванул в комнату! Видимо решил снова искать спасения под диваном.

Теперь я быстро сообразила, что брату нужен лёд, бросилась к холодильнику, но почувствовав запах гари, остановилась.

- Чего стоишь, как истукан! Вытащи из духовки тряпки, они же горят! – крикнул Лёшка, всё ещё подвывая от боли.

Я закрутила головой, не понимая, чем можно подхватить тряпки. Лезть рукой в горящую духовку… Ну, уж нет! Хватил мне и расцарапанных рук!

Видя, что от меня нет толку, Лёшка подскочил к духовке, выхватил тлеющие тряпки и заметался по кухне, не зная, куда их бросить. От его метаний они разгорались все сильнее, а искры полетели прямо на Лешку! Я замерла от страха - сейчас брат загорится! И, забыв обо всем на свете, выхватила у него, теперь уже горящие, тряпки и помчалась в ванную. Бросила их в раковину и открыла воду. Они зашипели и потухли. Держа обожженную руку под струей холодной воды, я чуть не ревела от страха и боли.

И тут раздался звонок в дверь - мама пришла!

Я сначала заметалась по ванной, пытаясь спрятать обгоревшие клочки, потом вспомнила, что творится на кухне - махнула рукой и пошла в прихожую.

Запах гари мама, конечно, почувствовала с порога! Она охнула, побледнела и медленно опустилась на стул.

- Господи, что вы ещё натворили? – спросила она, разглядывая мои красные расцарапанные руки.

- Где Алексей?

Из кухни, прихрамывая, вышел мокрый Лёшка. Волосы у него торчали дыбом, на лице и руках - чёрные разводы, под глазом, чуть выше вчерашних царапин, расплывался синяк. Из комнаты, подпрыгивая на обожжённых лапах и демонстрируя подпаленные бока, вышел кот Василий, стараясь держаться подальше от брата.

Мама сначала смотрела на это шествие молча, потом закрыла лицо руками и у неё затряслись плечи. Мы с братом виновато переглянулись. Видеть маму плачущей было непривычно и немного страшно. Я захлюпала носом. Лешка нахмурился и показал мне кулак.

Мама, услышав мое хлюпанье, убрала руки от лица… Она - не плакала, она - смеялась!

Потом развернула зеркало, что висело на стене - в нем отразилась странная парочка, чем-то напоминающая главных героев из нашего любимого фильма «Один дома». Плюс – кот.

Лёшка сначала тихонько хихикнул, а потом расхохотался. Я следом.

- Рассказывайте, горюшко вы моё! - вытирая выступившие от смеха слёзы, сказала мама.

Мы, перебивая друг друга, рассказали ей и про уборку, и про кота-тигрёнка, и про духовку!

Только вот о полученных сегодня царапинах Лёшка промолчал. Видимо подумал, что мама всё-таки женщина, а тут такое место… Или решил, что когда тебя царапают каждый день – это не очень хорошо.

А мама, разглядывая синяк у Лёшки под глазом, от которого, словно лучики, сбегали на щёку вчерашние царапины, сказала:

- Да, сын, видимо на этот раз противник у тебя был более достойный!

Лёшка кисло улыбнулся. А я снова - ничего не поняла! Крышка от чайника – достойный противник?