«…Так что перестройка – это, товарищи, потребная насущность протекающего момента и ваше с нами общее дело!» Макар Кузьмич смахнул со лба пот рукавом и занял место в президиуме. Тут, за длинным столом сидели ярые сторонники перестройки, судя по аплодисментам. Но судя по жидким хлопкам в зале, народ не проникся энтузиазмом, а один мужик, не вставая, крикнул: «Не-е, мы задарма работать не согласные! Перестройка - это вон ихнее дело!» Одно дело - некультурность, другое дело - неуважение! Поэтому председатель осадил наглеца: «А ты за народ не отвечай и пальцем не тыкай, морда некультурная!» Не надо бы так резко - народ этого не любит! Мужик гордо выпрямился и сказал исключительно вежливо: «А коли так, то и вы, Макар Кузьмич, мне не тычь! Я с вами свиней не пас!» «Каких свиней!?» «А тех самых, товарищ председатель, ваших единоличных свиней, которых вы про между прочим в колхозном свинарнике содержите!» Макар Кузьмич ажно задохнулся от таких слов! Кто-то в президиуме хихикнул, но народ не поддержал - не любит народ ехидства! Тогда, опираясь на сознательные массы, председатель серьёзно предостерёг тех, кто идёт на поводу у провокаторов, саботажников и разного рода враждебных элементов, которым место не в колхозе, а…» И тут зал взорвало! Не любит народ, когда его запугивают! «А ты не пужай! Пужаные! Ишь, Аника-воин выискалси!..» Погорячился народ. Не надо бы про Анику!.. Было б то простое собрание, тогда б другое дело - валяй, а то - торжественный вечер! Делегат от шефов в президиуме сидит, военный. Военные, они обидчивые… Оно конечно, накипело у народа! Прежние-то шефы схалтурили: крыша протекает, стены продувает, и дыму не продыхнуть! И народ тут не причём: пущай новые шефы исправляют, потому как это ихняя шефская обязанность, им за то плотют! Но шефская связь - материя тонкая, тут нельзя с налёту: даёшь! Тут полюбовно надо: так мол и так, пожалуйста, присылай нам, товарищ командир, пиломатериалу, да железу, да солдатиков толковых, а то, понимаешь, зима на дворе, а без бани нашему мужику как же можно? Нешто мы татары?! Сам-то вон какой чистенький да гладенький! Антелигент! «Сальцо-то небось любишь, антелигент!?» Другой на его месте гаркнул бы да с нагана пальнул, а этот уткнулся в свои бумаги и пишет чего-то, пишет… Шопотом откатилась волна возмущения, улеглась, и наступила такая тишина, что было слышно, как скрипит пёрышко автоматической ручки. «Пишет…» А шеф на самом-то деле ничего и не писал, а только делал видимость, чтобы скрыть смущение и досаду. Он рисовал в тетрадке всякие рожицы и лишь изредка поглядывал то на колхозников, то на членов правления. Про себя же он думал о том, что перестраивать тут нужно не баню, а весь жизненный уклад, что предстоит серьёзная работа по искоренению бескультурья, расхлябанности и иждивенческих настроений, что грядет беспощадная борьба с такими вот, как этот наглый мужик… «Как его?» «Шестаков Сашка! - воодушевлённо зашептал Макар Кузьмич, - Он свинарник грозилси спалить!» Угроза диверсии… Вряд ли серьёзный враг станет трепаться! Скорее наоборот! Серьёзный враг говорит одно, а думает и делает совсем другое, как этот председатель со своим разложившимся штабом!.. А в общем, народ тут неплохой! Народ, он плохим не бывает, а вот люди попадаются разные и тут всем надо быть начеку! Эта мысль красной нитью прошла в его выступлении, которое неоднократно прерывалось бурными аплодисментами! Любит народ крепкую власть! Товарищ Аникин подверг резкой критике состояние шефской работы за истекший период времени, заверил, что лица, ответственные за развал, будут строго наказаны и что солдатиков обязательно пришлют!.. В заключение, от себя лично и по поручению Районного Отдела НКВД он сердечно поздравил всех с наступающим 1937 годом, попрощался и уехал. На посошок, правда, выпил, а вот от закуски наотрез отказался: «Некогда, некогда...» «Ну и зря! - сказал Макар Кузьмич, - Поросятина-то домашняя, с хреном!» 1987. | 
Положение о Клубе
Сделать стартовой
