1. Клюква

 

Не помню, как расстилали газету на полу, но помню ее уже пропитанную темно-красным соком. Не помню, как в тот вечер приехал папка, но все его приезды с работы слились у меня в памяти в один радостный крик: "Папка приехал!" А потом, пока еще не привычное мужское рукопожатие.

 

Наверное, когда я говорил своим одноклассникам, что мой отец работает на севере, они думали, что это очень далеко! Еще дальше, чем пишут в учебнике по географии. Этот север в учебнике и для меня был далеким и чужим. Но был другой север, очень близкий, куда раз в месяц, а то и два раза, ездил на работу мой папка.

 

В тот вечер я узнал, что клюкву собирают на болоте. В этот же вечер первый раз почувствовал ее вкус. Но не первый раз я думал о том, что когда-нибудь я с папкой поеду к нему на работу. Я тогда представления не имел, как он там работает. Для меня тогда вся его деятельность, когда его не было дома, заключалась в трех словах: "Он на работе". Теперь же эти слова переставали быть просто словами, а стали наполняться определенным смыслом и вкусом. И, конечно же, кульминацией моего воображаемого путешествия теперь был не полет в самолете, а то, как мы вдвоем ходим по болоту (конечно же, в болотных сапогах) и собираем клюкву.

 

Мои мысли о том, что я поеду на север, на работу к папке родились в моей голове, видимо, совсем не случайно. Я тогда не понимал, что отец шутит, но с интересом слушал, когда он говорил: «Вот, сынок, тебя на работу с собой когда-нибудь возьму». А когда привез клюкву, сказал примерно так: «Пойдем клюкву собирать с тобой. Там наши мужики ведрами ее носят. Да, опасно, болото все-таки!»

 

Газета с темно-красной горой лежала в центре комнаты, а я, папка и сестра, сидя на полу вокруг этого чуда перебирали мягкие красные камушки. Даже сейчас мне кажется необычным, что клюква тоже ягода. А тогда, попробовав вкус кислого удивления, я как-то затосковал по бумажным кулечкам наполненных викторией и о кустах малины, с которых я не легально вел сбор, перелазив через забор школьного сада. А викторию приносила мама. Возвращаясь с работы, заходила на базар и у какой-нибудь бабушки покупала эту вкусность. Так она нас витаминизировала. Но зимой таких вкусных витаминов, необходимых детскому организму, не было. Как не было арбузов и дынь – еще одной детской радости. А были витаминки: кислые, разные, круглые, большие, маленькие. Глюкоза, чтобы не болеть. Зима, простуда, школа, тоска...

 

Под желтым вечерним комнатным освещением мы сидели на полу и чистили клюкву. Мама, радостная, готовила посуду для ягод, время от времени выходила из кухни и смотрела на нас. Несколько раз она предпринимала безуспешные попытки прогнать из этого процесса старшую сестру, потому что она болела, и у нее, что называется, капало из носа. Все боялись, что прямо в клюкву. Но она же тоже не могла этого пропустить.

 

2. Рыбалка

 

Мой видимый мир тогда еще видел совсем немного. Ну что он мог увидеть? Детский сад, двор между двумя пятиэтажками, школа, поездки с родителями в городском автобусе, чтобы погулять по центру города, и летние жаркие выходы на речку, где мы под неусыпным присмотром мамы жарились на солнце, а папа ходил вдоль берега со спиннингом. Рыбалка вообще занимала особое место в жизни папы. Дома в книжном шкафу лежала стопка журнала «Рыболов», и мне почему-то очень нравилось, когда папа их читал. Наверное видел, как ему это интересно. В кладовке лежали различные рыбацкие штуки, крючки, блесна. А в прихожей целая связка удочек в чехле. И если поднести нос ко всему этому, то сразу вспоминаются дни, в которые мы с папкой ходили на рыбалку.

 

Было одно лето, в которое мы с ним ходили на рыбалку очень часто. Почти каждый день. И даже мой день начинался с вопроса: «Куда сегодня пойдем?». И в те дни я провел с ним так много хорошего времени, когда мы спускались к реке, плыли на пароме, шли куда-то очень далеко пешком, а папа нес резиновую надувную лодку. Он шел очень быстро и говорил, что лодка тяжелая, поэтому надо быстрее дойти. А еще это хорошее время было в самой лодке, когда сидишь в ней на озере, проплываешь медленно мимо неизвестных заросших густой зеленью берегов, все эти заросли и водоросли шуршат, задевая лодку, а я трогаю проплывающие мимо кувшинки. Кругом очень тихо, и вода такая прозрачная, и видно дно и иногда темные спины небольших рыб. Папа стоит ближе к носу лодки, в резиновых сапогах, брюках и штормовке или старом сером пиджаке, и закидывает спиннинг. Потом какое-то время ждет, и начинает потихоньку подкручивать катушку. Тогда еще не было современных спиннингов, у которых леска намотана на такие красивые пластиковые катушки. Сейчас в рыбацких магазинах продаются только такие. А раньше это была такая бобина, состоящая из двух дисков, а между ними место для намотанной лески. А диски почему-то все в дырках.

Так вот, я сижу и смотрю на папку со спины, и через борт опускаю руку в прохладную воду. Мне почему-то часто это вспоминается. Наверное потому, что эти дни с моим папкой дарила мне судьба, стараясь компенсировать то что его часто не было дома. А теперь дарит мне эти воспоминания, потому что его уже нет, а те дни, наверное, были самыми счастливыми, когда у меня был папка, и мы с ним вместе ходили на рыбалку.