40 мл, кальвадоса,

60 мл, яблочного сока,

половинка барной ложки сахара,

имбирный эль,

1 кружок лимона.

Все компоненты, кроме имбирного эля, вместе со льдом встряхните в шейкере и процедите в стакан. Долейте имбирным элем и слегка перемешайте. В коктейль опустите кружок лимона.

==//==//==//==//==//==//==//==//==

 

Мать моя сохранила отличительную черту юности – краснеть. При неприятных разговорах, и даже на намек на оных. Но, как успешная бизнесвумен, она приобрела опыт быстро брать себя в руки и придавать лицу привычную окраску и безмятежность. Это метаморфоза была столь стремительной и быстротечной, что заметить ее были способны, пожалуй, только кинокамеры. Да и только лишь при просмотре в замедленном режиме. Но только не я, Глеб Полипчук, ее родной сын. На тот момент родной. Но… все по порядку.

Я зашел, скорее всего, забежал, в ее рабочий кабинет, размахивая газетой, название которой говорила само за себя, такая же желтая и кислая, «Лимонка». И сразу же уловил на лице матери мимолетную игру чувств.

— Читала? — плюхнулся в кресло, чья дорогая кожаная обивка жалобно так заскрипела.

— Глупости.

Иного ответа я и не ожидал, но и даже мысли не допускал, что эта гнусная статейка так повлияет на ее душевное состояние. Едва заметное подергивание века, бледность и сухость губ дольше обычного, пируэты карандаша в слегка дрожащих пальцах. А значит, дым не без огня.

— Будешь судиться?

— Нет.

— Нет?

— Ты знаешь мою позицию. Никогда и ни за что не опускаться до уровня «Лимонки».

— Даже если их статейки будут кидать огромную тень на твой бизнес? На твою личную жизнь? На меня, в конце концов?

— Солидные люди, с кем я имею дела по бизнесу, мои близкие друзья не читают желтые страницы. Перед остальными же я не желаю оправдываться и заниматься отбеливанием.

— А мои друзья? — я на минутку представил реакцию нашей компании. Особенно, Нины.

Мать читала мои мысли, словно страничку сайта для дошколят, большими буквами и доступным языком:

— Если Нина к тебе хорошо относится, то не обратит внимания на сплетни и домыслы. Остальные же….

Я не дал ей возможности «сесть на любимого коня»:

— Мы уже не раз обсуждали круг моих знакомых. Я по-прежнему остаюсь при своем мнении.

— Хорошо, хорошо, — легко уступила мать. — Не будем сегодня ссориться.

— А что ты скажешь, если я сам займусь, как ты выразилась, отбеливанием своего доброго имени?

— Нет! — в этом коротком слове было столько металла и жесткости, что мне стало как-то не по себе. До сегодняшнего дня я ни разу не слышал от нее столь категорического «табу». Неожиданно как-то, еще не изведано, не изучено, потому я и буркнул в ответ, стараясь ее успокоить. — Хорошо. Как скажешь. Нет, так нет. Делать мне больше нечего. — Каждое предложение я говорил после продолжительной паузы, замечая, что предыдущее не было достаточно весомым и убедительным.

— Займись лучше своей автомойкой. Что-то показатели у тебя за последнее время не очень радуют.

Автомойку я получил от нее в подарок на свое совершеннолетие.

— Ладно, — я оставил на краешке стола «Лимонку», давая ей понять, что поставил точку в этом неприятном разговоре.

 

И все же сомнения захватили меня. Слабым я оказался человечком, раз позволил эмоциям подавить потуги разума. Метастазы разрослись, разрушая повседневность. Аппетит убавился вдвое, в сновидения ворвались абстрактные образы. Бушующая за окнами весна проходила без моего активного участия. Во все я видел заговор, во всех – врагов. Дошел-таки до точки кипения и полнейшего абсурда.

Назначил встречу частному детективу у черта на куличках. Сам колесил по городу, стараясь оторваться от мной же выдуманного «хвоста». Мрачноватая забегаловка, скорее всего разливочная. Клиенты в основном потрепанные похмельным синдромом мужики. В меню – разнообразие водки и пиво, которые предлагались в старых граненых стаканах. Кофе тут и близко не лежало, пришлось пить чай из пакетика, в наличии настоящего чайного листа в оных приходилось крупно сомневаться. И детективу явно не понравилось место рандеву. Но я ему не дал даже возможности как следует присмотреться. Обрушил каскадом все, что накопилось на душе. Ух, даже как-то полегчало. Словно ношу разделил с этим неказистым на вид мужичком. Он все обмозговал, взвесил. При этом попыхивал дорогой сигарой, разбавляя амбре заведения благородным ароматом.

— И что ты хочешь, парень?

Я растерялся, не хватало мне до полного счастья только тугодума в работники. Детектив не стал ждать моего праведного возмущения:

— По-твоему получается, что ты – не родной ребенок?

— Да.

— Из этой желтой прессы?

— Не только.

— Что еще? — в его узких глазках появилась заинтересованность.

— Была у нас домработница. Член семьи, в принципе. А потом она внезапно уволилась. Резко, скоропалительно, неожиданно. А накануне этого она обронила слова.

— Какие? — детектив подался вперед.

— Ты, говорит, Глебушка, совсем не похож на своих родителей. Да и невозможно это. Я тогда подростком был, и не придал этому никакого значения. А теперь вот вспомнил.

Мужик по новой прикурил потухшую сигару и впал в задумчивое состояние.

— И что ты хочешь? — наконец-то он озвучил вопрос. — Допустим, что тебя усыновили в младенчестве, и я найду твоих биологических родителей. И что? Что будешь делать?

Я окончательно растерялся. Во-первых, это не его дело, не к чему мне выслушивать еще и лекцию по психологии. А во-вторых, я как-то и не задумывался о последствиях, не заходил в мыслях так далеко. Да и на руках оставался увесистый аргумент.

— Меня не могли усыновить. В доме – ни одного документа, отбрасывающего тень сомнения.

— Ну, — усмехнулся мужик. — С такими деньгами вообще-то можно даже и дворянский титул приобрести.

Сарказм? Зависть? Ирония? Констатирование факта? Наверное, все вместе. Гремучая такая смесь.

— Мама была беременной мной, когда отец умер.

— Что?

— Я родился уже у вдовы. — «Зависнуть» пришло время детективу. — Так вы беретесь за это дело?

— Любая прихоть за ваши деньги, — натянуто улыбнулся он.

Обговорив условия сделки и прочие нюансы, мы покинули столь неприглядное заведение.

 

После этой встречи сомнения господствовали надо мной уже безраздельно, увеличиваясь с каждым днем в геометрической прогрессии.

Допустим, что я – все-таки приемный. Не будем искать способы, как это удалось матери. Не важно. Важно то, что детектив найдет моих настоящих предков. И что тогда? Я откажусь от своей матери? Да никогда!!! От нее я получал только самое хорошее. Любовь, ласку, заботу, тепло. Короче, полный список сентиментальных «соплей». Беззаботное детство, без проблемная юность. Да и на завтрашний день уже прилично приготовлено – бизнес, недвижимость, банковские счета. Успокаивался я лишь одной мыслью, что биологические родители добровольно отказались от меня, либо они погибли, либо их лишили родительских прав. В таком случае совесть моя была бы полностью удовлетворена и чиста. Очень не хотелось иных причин, которые легко оправдать и приземлить. Тогда придется что-то делать, что-то применять и менять образ жизни. Перспективы – не ахти. Не хотелось мне перемен. Ох, как не хотелось. Но тут попахивало тайной. А я их даже физически не перевариваю. Тем более, это касалось меня лично.

 

Ответ детектива превзошел все мысленные и не мысленные ожидания. Шок! Немота! Ступор! Полная потеря способности здравомыслия и ощущения реальности.

 

Мои родители совсем не жили счастливой и дружной семьей. Нет, на людях и в обществе они светились ярким солнышком, но едва переступали порог шикарной квартиры, как ясное солнышко мутировало в лунный свет. Холодный и далекий. Неведомо, чем бы закончился этот брак по обоюдному расчету, но вмешались высшие силы. Отец заболел раком. Страшная болезнь, которая не делает никаких исключений, которая одинакова ко всем. Будь ты беден или богат, молод или уже в возрасте, грешен или праведник. Отец поставил условие, которое и было внесено нотариусом в завещание, как доминирующий, основополагающий пункт – мать должна родить наследника. Если родиться девочка, то мать получит мизерную часть, а все остальное отойдет в благотворительный фонд помощи больным онкологией. Ну, а если родиться мальчик, то мать остается во главе бизнеса, со всеми вытекающими отсюда последствиями. Мать забеременела, о чем раньше даже и не помышляла. Отец, правда, так и не дождался рождения ребенка. Рак съел его. Вскоре мать сделала УЗИ, и …. Она носила под сердцем девочку. Де-воч-ку!!! Что происходило с ней в тот момент, я не знаю. Может безмолвный ступор, может истерика, может еще что-то. Знаю только одно: у нее был выбор. Либо сделать аборт (срок еще позволял) и остаться вообще ни с чем. Либо родить девочку, получив от огромного наследства смехотворную сумму. Либо…. Вот по этому пути она и пошла. Амбициозные планы и желание красиво жить, на зависть всем и вся, одержали-таки верх. Она нашла в соседней области заведующего роддомом, который был обижен на весь белый свет, и при этом имел отличный аппетит на доллары. Да и на сделку с совестью соглашался легко. При таких обстоятельствах переступить порог закона не стоит больших усилий.

И вот в тот весенний день родились в том роддоме и девочка, и мальчик. И преступление свершилось. Мальчик, то есть я, Глеб Сергеевич Полипчук, стал в одно мгновение богатым наследником. А девочке поехала в деревню со своими счастливыми, но не богатыми, дояркой и трактористом. И знали об этом только три человека: мать, ее лучшая подруга (по совместительству домработница) и зав роддомом. Никаких следов. Если только анализ ДНК не сможет вывернуть наизнанку этот нарыв.

А что прикажете делать мне? Как мне жить с таким грузом на сердце?

Я долго сижу с коктейлем в руке и всасываю через трубочку не только алкоголь, но и кучу вопросов, от которых становится жутковато.

Девочка все равно бы не получила наследство. Отец, конечно, был еще тем фруктом! А получила бы она вечно недовольную мать, которая иногда срывала бы на ней злость. А так, она вполне счастлива. Не богата, но и с сумой не ходит по земле. Это мне улыбнулась удача. От запаха солярки и парного молока я переехал…. Дальше все по списку. Вот только что делать с мыслями и чувствами, которые так и бурлят во мне? А страшнее всего одна: мать! Как она может спокойно жить, зная, что где-то растет ее родная дочь?! Кровь от крови, плоть от плоти?! Так что же получается с таким понятием, как материнское сердце?! Неужели это всего лишь красивый речевой оборот?

Страшно. И даже красиво оформленный коктейль ни на йоту не уменьшает внутреннего страха.