Зима пришла в Москву сразу, как будто в мутно-пыльном полусыром зале вдруг резко и неожиданно подняли занавес. Москвичи очнулись от дремы долгой и мокрой осени, как сонные зрители партера просыпаются от режущей вспышки света мощных прожекторов.

 

Замоскворечье по самые крыши еще оставшихся небольших домиков утонуло в сугробах, и, чтобы выйти из Гелиной двухэтажки, приходилось долго дрыгать дверь, занесенную снаружи. Дворники -татары встречали ее поутру веселыми гортанными приветствиями, настроение было прекрасным, и Геля, легко преодолевая наледи и колдобины пока не вычищенного двора выскочила на улицу.

 

Сонная Москва еле-еле шевелилась и морозном звенящем воздухе слышались только трамвайные гудки и ленивая перекличка редких машин.

По узким, скользким улочкам неуверенно полз ранний народ, дул достаточно сильный ветер, и в воздухе пахло снегом. Прямо перед Гелей, с трудом сдерживая широкий шаг длиннющих ног, шел человек-гулливер в длинном пальто с пыжиком и мохнатой шапке с опущенными ушами! Человек тащил на веревочке шарик. Шарик был с ножками в блестящих галошках, он пытался оторваться от веревочки-шарфика и протяжно гудел:

 

- ыыыыы. Ыыыыы!! Ыыыыыыыыыы...

 

Геля поравнялась с шариком, когда он вдруг поскользнулся и было шлепнулся на толстую попу, но повис на шарфе! Гул перешел в рев и Геля помогла Гуливеру оторвать его шарик от снега.

 

--Извините.

Лицо Гуливера оказалось неожиданно молодым, а глаза смеющимися и добрыми.

- Вы так тащите его, не удивительно, что он падает.

- Девушка, я сам понимаю. Но опаздываю, так страшно. Если бы вы знали КАК страшно я опаздываю. А ведь сегодня решается моя судьба!

 

Геля посмотрела на гудящий шар. Он поднял мордочку вверх и оказалось, что у него есть красные, как яблоки щеки, короткий розовый нос, и круглые горошинки-глазки.

 

-А куда вам его?

 

-Так вон! Четыре остановки на трамвае, а дальше пешком! Там садик, может знаете, рядом с педагогическим училищем?

 

-Знаю, конечно! Я там учусь...

 

Глаза Гуливера еще ярче загорелись и он неуверенно промямлил:

 

-Может?

 

-Ну ладно. Помогу. Давайте свое чудо.

 

Геля перехватила шарф, шарик принял свое исходно-обреченное положение и продолжал гудеть:

 

- Ыыыыыы. Ыыыыы...

 

***

 

Выйдя из трамвая и перехватив мальчишку за теплую лапку в вязанной варежке, Геля не спеша пошла по тропинке через сквер к саду.

 

- Тебя как зовут?

- Васькой.

 

- А что ты гудишь, Васька?

 

- Холодноооооо... Ыыыыы

 

- Где же тебе холодно, смотри ка. Шубка у тебя теплая?

 

- Дааааа, ыыыыыыы

 

- А валеночки?

 

- Теплые, ыыыыыы

 

- А варежки и шапка?

 

- Ыыыыыы.

 

Смотри, Васька, ты весь замотан до самых глазиков. Где ж тебе холодно?

 

- Глазаааа. Мерзнууут...

 

Геля сдала чудо в садик и побежала к училищу.

 

***

 

Геля опаздывала, группа уже почти собралась. Перескакивая через три ступеньки, бурей ворвалась в класс, влетела!

 

- Ребят? Как к контрольной, готовы? Кто не готов, быстро ко мне, вопросы, вопросы! Не зевать, полчаса осталось.

 

Гелю выбрали старостой в группе, и чувство ответственности за все, что происходит было острым, но привычным. Она уже не удивлялась, что в училище именно с нее спрашивают за порядок и знания согруппников.

 

Строгое темное платье, белый воротничок, ни грамма косметики, Геля не то чтобы выглядела старше остальных ребят, она смотрелась взрослее, что ли. Высоко подобрав волосы, она укладывая их в корону, но на всю роскошную длину косы головы не хватало, и она оставляла ее, не туго сплетенную, волнистую висеть свободно и волосы доставали почти до талии.

 

...Шахиня! Такое прозвище дали ей ребята, так оно и приклеилось к ней намертво.

 

Дома, в душной тесноте крошечной квартирки Геля тоже вдруг, неожиданно для себя, оказалась старшей. Мать же стала какой-то робкой, неуверенной, неловкой. Она обо всем спрашивала дочь, ничего не могла решить сама. Даже сгорбилась как-то, почти перестала ухаживать за собой, ходила все время в одной и той же одежде, мятой и несвежей.. И все время вздрагивала к чему-то прислушиваясь. И злоба, жалкая и опустошающая, иногда, редко, проглядывала в ее выцветших глазах

У Гели сердце обливалось кровью, она не могла смотреть спокойно на то, как её красавица, блестящая, элегантная мама превращается в забитое и вдруг резко состарившееся существо, несчастное и некрасивое.

 

А ведь все он - отчим!

 

Что такого это вечно пьяное чмо, бродившее по квартире в растянутой майке и сползавших с обрюзгшей задницы трусах, воняющее каким -то дешевым одеколоном и громко отрыгивающее луково-чесночную мерзость, могло сказать красавице Анне, что она перестала соображать?

Какие -такие слова необразованный и полуопустившийся участковый нашел для женщины, умеющей пользоваться фарфором и столовым серебром?

 

Как он смотрел в её карие глаза, что она в один день собрала вещи, бросила Геле - "пошли" и перебралась из привычного уютного мирка обжитой коммуналки, от друзей и почти близких в холодную холостяцкую квартиру на самой окраине Москвы? Этого Геля не знала. Не понимала...

 

Жизнь у них резко изменилась. В принципе, на Гелю просто перестали обращать внимания, но зато у нее появилась отдельная комната. В засранной тараканами квартире практически не было мебели, но кое-что они привезли с собой и у Гели образовалась неплохая кровать, старая тумба и торшер.

 

Отдраив до блеска дом, они с матерью начали было наводить уют, но отчим, каждый вечер заявляясь под шафе, сдергивал скатерть и заваливаясь на диван укладывал ножищи в сапогах на стол. Мать стаскивала с него сапоги, бежала на кухню готовить ужин. Потом она доставала четвертушку...

 

Геля смотрела на все это и не понимала, как ей дальше жить. Как зверек, поужинав кое-как, побыстрее, она запиралась у себя. Занималась очень много, жадно. И при малейшей возможности убегала в училище.

 

Так прошла осень, и вот она -зима! Ребята собирались устроить новогоднюю вечеринку. Решили организовать все у одной из девчонок, родители которой были не бедными и вхожими в особые круги. И там будут очень интересные люди... Надо было наряд и прическу! Ну очень надо!

 

- Мам! Мне надо платье купить!

 

-Здрасьте, приехали! Откуда деньги у меня? Ты же знаешь, все Александр Иванович забирает, он мужчина, ему виднее, куда тратить!

 

- Мам, ну может попросить? Один раз всего, немного надо, я ткань куплю, мне Лилька сошьет!

 

- Попробую, дочка! Но скажу, что мне надо, сапоги вон прохудились. А потом придумаем чего!

 

...

Новая ткань была необыкновенно хороша, вернее, они купили два отреза. Тонюсенький газ, цвета чайной розы и атлас, оттенка темного золота с искоркой.

Расклешенную, почти в солнце газовую юбку посадили на атлас, зашпиленный крупными, тяжелыми складками. Все это великолепие собрали у пояса золотистой пряжкой, которую отыскала в своем сундучке Лилькина бабуся. Тот план, который девчонки придумали требовал подготовки и был великолепен.

Туфли Лилька дала свои, черные лодочки. Пришлось их подклеить, но красоту свою они не потеряли.

 

Дело было за прической!

 

Уже стемнело, падал тихий снег, морозило. Геля влетела в подъезд, настроение было замечательным, она мурлыкала про себя "Черного кота". У самой двери, прислушалась, какой-то странный звук доносился из квартиры.

 

Она открыла своим ключом и толкнула дверь...

 

Мать, закрываясь руками, вжималась в стенку. Из разбитого носа текла кровь, под глазом наливался здоровенный синяк. Отчим, размахивал сапогом, лупил мать у по голове, спине, стараясь попасть каблуком в лицо.

 

- Сука брехливая! - Тонким голосом орал он. -Сапоги-то починила! Не купила! Дрянь! А деньги? Куда дела?

 

Тут небо обрушилось на Гелю с грохотом и звоном. Мир стал странным, нереальным. Сквозь пелену она слышала свой крик и полузадушенный, заячий визг отчима.

 

Пришла в себя она от того, что ей чем-то резануло руку, потому что зажав отчима в углу, она приставила ему к горлу нож и орала : "Еще раз тронешь мать!!!"

 

Отчим, как пес, приседал, отползал и шептал: "Тигра....тигра...тигра"!

 

***

На следующее утро Геля проснулась поздно. С раскалывающейся головой вышла на кухню. На столе лежал кулек шоколадных конфет и три рубля.

 

Мать сидела за столом и старалась запудрить синяк.

 

- Вон там, Александр Иванович тебе деньги оставил. Сказал, чтоб сережки купила к платью. И извинился утром, знаешь...

 

Геля плюхнулась на стул напротив матери. Они посмотрели друг на друга и начали хохотать. Сначала неуверенно. Потом все громче и громче. До слез.

 

Достала конфету, она протянула одну матери, вторую развернула себе. А в кульке, около самой газеты, лежал крохотный белый шарик. Откуда он взялся...