Начало комсомольской деятельности

В комсомол я вступил в рядах Советской армии. В ноябре месяце 1954 года мы прибыли

в город Витенберг, который стоит на берегу красивой, полноводной реки Эльбы. Витенберг

исторический город. Он не разрушен во время ВОВ, так как его освобождали американские

войска. А немцы им большого сопротивления не оказывали, сдавались. И это как раз то

самое место, где произошла известная историческая встреча Советских войск и

Американских. В этом городе я год служил, учился на радиста в танковой школе. И там была

комсомольская организация, которая и приняла меня в свои ряды.

А после года учебы получив должность старшего радиста танкового батальона нас

распределяют по воинским подразделениям. Я попадаю в город Ютербог, в 22 пехотный полк

( ноябрь месяц 1955 года). А при нем был отдельный танковый батальон, где я и служил

старшим радистом у комбата, Анцелевича.

Это маленький, тихий городок, в двух километрах от реки Эльбы и в десяти

километрах от города Витенберга. В нем родился и жил известный немецкий фельдмаршал

Паулюс, который был пленен нашими войсками в Сталинграде.

Служил я там старшим радистом танкового батальона, во-взводе управления. А нашим

командиром батальона был подполковник Анцелевич, по национальности он белорус,

который только что прибыл из Ленинградской академии. И именно он потребовал резкого

улучшения и оживления комсомольской работы нашего батальона. Вспомнили они обо мне,

пригласили к замполиту, майору Голубеву.

Когда я к ним заявился, у него уже был наш батальонный художник Михеев. Беседу с

майором мы повели на комсомольскую тему. Стоял вопрос об избрании секретаря

батальонной комсомольской организации и его заместителей. Так как все старые работники

комсомола уволились в запас.

 

Было потом комсомольское собрание. Секретарем комсомольской организации избрали

мы художника Михеева. Он ленинградец, парень от природы толковый, грамотный,

талантливый. Числился он у нас в батальоне художником оформителем. Михеев и возглавил

комсомольскую организацию нашего танкового батальона. А я же был избран членом

батальонного комитета комсомола. И мы с этого времени наше свободное время проводили в

его мастерской, занимались комсомольскими вопросами. И я еще там занимался

фотографиями. У меня в то время уже был собственный фотоаппарат «Зоркий».

 

А задачи перед нашим комсомолом стояли известные. Они те же, что и в гражданской

жизни. Успеваемость танкистов на службе и учебе. Дисциплина и личный пример во всех

служебных делах. Эти задачи мы и осуществляли. В пример ставили разумных солдат и

офицеров, хвалили и поощряли лучших.

 

В декабре месяце 1957 года я уволился в запас. По объявлению в газете поступаю на

учебу в куйбышевскую школу киномехаников. И при школе была комсомольская

организация. Встал и я к ним на временный учет. А поскольку я и Леша Стрепнев вчерашние

солдаты, то к нам особое отношение и доверие. Мне в школе поручено исполнять

обязанности секретаря комсомольской организации нашей учебной группы № 52, а.

В июне месяце 1958 года в Куйбышев на открытие Волжской ГЭС приехал первый

секретарь ЦК КПС Никита Сергеевич Хрущев. К нему на встречу была образована делегация

и от школы киномехаников. Я в нее был зачислен как секретарь комсомольской ячейки, а

Стрепнева Лешу избрали делегатом на встречу с Хрущевым от профкома.

 

ПАМЯТНАЯ ВСТРЕЧА

 

В июле месяце 1958 года она происходила. И загодя до нее городские и областные

власти наводили в области порядок, готовили территорию области к встрече с высоким

гостем. Стало загодя известно, что приедет на открытие Волжской ГЭС сам Никита

Сергеевич Хрущев. От школы киномехаников на встречу с высоким гостем готовилась

делегация. И конкретно от 52 группы назначались двое: я, как комсомольский групорг, а

Леша Стрепнев (тоже отслуживший армию), как профорг.

 

Пришло это долгожданное время. Нас построили в две шеренги, вручили всем древки с

портретами членов советского правительства (мне достался Анастас Микаян), и стали наши

делегации со всех улиц областной столицы колоннами стекаться на площадь имени

Куйбышева. А у входа в нее была остановка, где у старших этих колонн проверяли

документы (пропуска).

 

Подошла наша очередь, впереди произошла какая-то заминка, женщина замешкалась,

чего-то уронила, нагнулась чтобы поднять, а толпа сзади на их колонну надавила. В итоге

шум, крик..., и не понять – чего с ней (той женщиной) стало. Колонны шли и шли. Их уже не

остановить.

Площадь имени Куйбышева небольшая, окружена зданиями, скверами. А народ на нее

со всех сторон все стекает и стекает. И становится на ней все теснее и теснее. А гостя

высокого все нет и нет. Мы с нетерпением ждем его, полдень уже наступил, солнце в самом

зените, на небе ни облачка. Палит солнце нещадно, а многие без головных уборов.

 

Делегатов от школы от палящих лучей солнца спасают портреты. Мы им благодарны,

они нам служат теневыми щитами. Но иногда людская волна так колыхнет, что щиты наши

становятся неуправляемыми, оказываются в стороне. А волна людская порой так грудь

сдавит, оказывается она в тисках, воздуха грудям не хватает.

Одежда на нас мокрая - хоть выжимай, а тут очередная волна давки. С женщины,

которая со мной рядом, с нее на моих глазах платье с плеч сползает. Она в растерянности и в

гневе. Ругается. Неистово кричит "Кровопийцы, паразиты". А на кого? Трудно понять.

 

Мы со Стрепневым пытаемся выбраться из этого мертвого кольца, пробираемся ближе к

трибуне. Видны уже хорошо лица областных руководителей. Добрались до оцепления, до

двойного кольца солдат, которые держатся рука об руку, не пускают толпу к трибуне.

Организовываем и мы помощь солдатам. С ними рядом свое живое кольцо, третье,

молодежное делаем. Освобождаем руки от портретов руководителей, которые нам мешают.

 

Часа два длилось наше "противостояние" с народом, пока мы не услышали с трибуны

возгласы "Приехали!!!"

В это время наши начальники: кто льстиво, кто пугливо встречали Никиту Сергеевича

Хрущева. Он и его свита со стороны оперного театра по широким ступенькам поднимался на

правительственную трибуну в белоснежных брюках, улыбающийся, в белоснежной

расшитой рубахе, с воротом расстегнутым, с соломенной шляпой в приветственной руке,

которая обращена была на площадь, к многотысячному народу.

 

Глава великого государства приблизился к первому секретарю обкома Ефимову,

поздоровался с ним за руку, другим руководителям руку пожал. Они подходили к

микрофонам.

Мы, находясь от них совсем близко, слышим их разговоры.

Никита Сергеевич указывает пухлой рукой куда-то вправо, спрашивает нашего «Первого»

- Там какой район?"

- "Самарский», - ответил секретарь обкома.

- Видно сразу, что самарцы люди неспокойные.

А там?

- Там "Кировский".

- Ах, самарцы! Ну, народ. С Кировцев бы пример брали. В их рядах нет волнений. Они

спокойные.

А вообще, товарищи, маловата у вас площадь для такого города.

- Да, Никита Сергеевич, о расширении площади мы уже думали, - ответил ему Ефимов.

- А вы, товарищи солдаты, подходите к трибуне ближе, - распорядился Н.С. Хрущев. - А, ну,

расцепили ваши ряды. И подходите к трибуне.

Солдаты расцепились и мы оказываемся рядом с трибуной.

 

Потом он перешел к выступлению. Которое начал с великого свершения Советского

народа, Волжского ГЕС, которая, по его мнению, отныне носить должна имя великого вождя

пролетариата В. И. Ленина.

 

- А вы, товарищи, как - согласны со мной!? - спрашивал он мнение публики, утирая

платочком обильно вспотевший лоб и свою обширную лысину.

- Согласны!!! - отвечала ему площадь.

Потом он еще о каких-то областных достижениях говорил. А по завершению своего

короткого выступления он обратился к притихшему народу на площади с вопросом.

- А есть ли среди вас старые большевики!?

- «Есть», - послышалось в ответ не дружное с площади от большевиков, кто его расслышал.

- Тогда, споем, товарищи, давайте мы с вами наш прославленный интернационал...

И Никита Сергеевич стал в микрофон напевать известную революционную песню. На

трибуне областные руководители его поддержали, и на площади интернационал многие

запели. Закончили петь куплет, и он простирает руку со шляпой вперед, крикнул "Ура,

товарищи!!!"

 

В ответ толпа зашумела "УРА!!!", «Ура!!!», «Ура!!!». Вверх полетели фуражки, платки,

шляпы, кепки. Заколыхались и выше поднялись плакаты, портреты, знамена.

А Хрущев махал нам все той же шляпой, говоря громко "Досвидания, товарищи! Успехов вам

и новых, великих свершений!"

 

Гости спускались с трибуны и рассаживались в черные "Волги". Народ расходился. Бурно

обсуждая события, делясь мнениями.

 

А в последующие дни в городе о встрече какие небылицы только не говорили. И что

Хрущев был в стельку пьян, и что его в Куйбышеве камнями закидали. И говорили, что в

отместку на это Никита Сергеевич обозвал моих земляков Самарскими жуликами. И в

завершение ко всему этому приводились страшные примеры давки людей на площади.

 

Такие распространялись слухи.

А очевидцы говорили правду, как на самом деле правительственную комиссию после

осмотра ГЭС пригласили в богатый колхоз Ставропольского района. Там Никита Сергеевич

осмотрел жизнь селян и по-крестьянски расслабился. А на хлебосольных приемах он щедро

и угостился.

А после этого делегация, которая сопровождала Н.С. Хрущева на пароходе прибыла к

речной пристани города Куйбышева. Далее Никита Сергеевич со своей свитой прошелся по

набережной, беседовал с отдыхающими самарцами, поднялся улицами и переулками до

улицы имени Куйбышева.

И потом их колонна черных «Волг» и «Зимов» взяла направление к площади, где от

июньского зноя и долгого ожидания действительно изнывал собравшийся на встречу

самарский люд.

 

А уже через день Куйбышевский кинопрокат выпустил на экраны области

документальный киножурнал этой встречи. И будучи на практике в кинотеатре имени

Ленинского комсомола, я его ежедневно демонстрировал. Не все в нем, конечно, было

показано, о чем выступал Хрущев. Опытная политпропаганда тогда знала, что народу можно

показать, а о чем следует умолчать.

Мои впечатления были не плохими, в том смысле, что Никита Сергеевич, как нам

показалось, был руководителем не из робкого десятка.

И его простота речи, народный язык, откровенность, жесты, доступность – все в нем

подкупало, вселяло надежду и веру людям.

О его простоте и приветливом обращении к народу мы были не мало осведомлены, его

простыми и доступными статьями в газете «Сельская жизнь» селяне зачитывались и его

выступлениями заслушивались.

 

А накануне его визита в Куйбышев мы ощущали, что кто-то важный из правительства к

нам приедет. Примерно за месяц на улицах и в парках появились красивые парни,

молодчики. Это красавцы-милиционеры, в форме с иголочки, на их погонах со стороны

видны были две буквы с позолотой "ПО" (правительственная охрана). В магазинах товары

появились, которых раньше в городе не было. Большое разнообразие продуктов на прилавках

стало, город стал чище, порядка в нем больше и т. д.

 

Народ нашего Никиту Сергеевича любил, особенно крестьяне. С правительственных

небес его предшественники так близко к народу не спускались. При нем село зажило,

колхозы развивались экономически, культурно и социально. Он был реформатором, но не

головотяпом. Закупочные цены на зерно повысил, чем здорово помог стать на ноги колхозам.

Но он это сделал так, чтобы хлеб на прилавках в цене не повысился. И он при этом хлеб в

столовых общепита сделал вообще бесплатным. Пожилые люди о его разумном

нововведении помнят. И я хорошо его помню по учебе на киномеханика. Я сам из села, мне

мать выкроит червонец на месяц. На него и живу. Хватало. Мы придем в столовую, супчик

самый дешевый или чай стакан закажем, с хлебом бесплатным это поедим, и сыты.

Городские жители этим пользовались. Я уж не говорю о рабочих столовых, там

были обеды вообще бесплатные, либо с чисто символическими ценами.

 

И его реорганизация МТС селу пошла на пользу. Это развязало им во многом руки, и по

многим вопросам; по кадрам, по технике, по самостоятельным действиям и т.д. А над

кукурузой мы не смеялись, мы за ее внедрение на наших полях благодарны Хрущеву по гроб

жизни, мы перед этой царицей полей преклонялись бы и теперь, не растащи жулье в

девяностые годы наши богатейшие колхозы.

 

P.S.

Мне и не мечталось еще когда-то встретиться с Никитой Сергеевичем Хрущевым, а

довелось. Видимо так нужно было, хотя бы для того, чтобы эта статья завершение полное

имела. А может просто это была совокупность обстоятельств.

А случилось это в 1974 году, в апреле месяце. Тогда мы после окончания

шестимесячных курсов подготовки руководящих кадров по пятидневной путевке

отправились на ВДНХ в МОСКВУ в сопровождении преподавателя КСХИ. Столица в те годы

была гостеприимной и богатой. Все в ней блистало и нас удивляло: величием и стариной.

Жили мы при ВДНХ, в гостинице «Колос». Рядом выставочные павильоны, два дня мы

посещали выставку – изучали достижения сельского хозяйства. Было там чему удивляться,

чего перенимать для внедрения у себя.

 

А следующие три дня мы посвятили знакомству с историческими местами столицы.

Нам повезло, нашими гидами были два парня родом из села Патровки, Куйбышевской

области, проживающие в Москве.

Привезли они нас к Александровскому саду, очередь привела нас в мавзолей к великому

Ленину. Мы искренне считали его таковым. Теперь о Владимире Ильиче мнение поменялось.

Но я здесь поведу речь о другом.

Из мавзолея, пройдя вдоль Кремлевской стены, мы вышли на широкую и всегда

многолюдную улицу. Сели в автобус, чтобы отправиться на Новодевичье кладбище;

посмотреть там исторические памятники, воздвигнутые в разное время и посетить могилку

Н. С. Хрущева.

Доходили слухи, что на ней растет дурман, разбросаны вокруг пустые бутылки.

Оказалась картина обратная. Вокруг могилки чисто, на надгробной плите (где написано

«Н.С. Хрущев», год рождения и смерти) лежали свежие цветы.

А памятник выглядел так: его бюст (в пояс) размещен между двух массивных, фигурно-

витых столбов. Цвет одного столба мраморно-черный, другого – мраморно-белый. Сходство

лица Хрущева живого и на памятнике достигнуто архитектором идеально.

От наших гидов мы узнали две легенды о Никите Сергеевиче, которые появились после его

смерти.

1 – В отношении столбов на памятнике. Скульптор их изготовил из черного и белого

мрамора, как бы говоря этим о его добрых и не добрых делах (противоречивая фигура).

2- Скульптор на памятнике с белым мрамором связывает его царские годочки, когда он

находился на самой вершине славы. А черный мрамор, когда все отвергли его и забыли.

 

И в это же время на Новодевичьем кладбище была похоронена мать-старушка Л.И.

Брежнева. Пока на ее могилке возвышалась только гора еловых ветвей, ее портрет и венки.

Сказали нам москвичи «Принято у нас памятники возводить не сразу, а через год».

 

Много других знаменитостей мы там увидели; в мраморах и без мрамора. Смерть

уравняла всех; и кто осуждал, и кого осуждали...

 

Сельский киномеханик

 

В бывшем Утевском районе село Бариновка было на особом счету. Оно известное,

красивое, уютное. Рядом с селом протекает полноводная речка Самарка, много вокруг села

было красивых лугов и полноводных озер. В такое село я и был направлен работать глубокой

осенью 1958 года киномехаником.

Клуб в селе был хороший. И заведовал им способный организатор, известный уже и как

человек в то время, и как певец, Чепрасов Василий Васильевич. А впоследствии он и во всем

Нефтегорском районе прославится как многодетный отец. И он станет самым

знаменитейшим участковым милиционером большого села Утевки. Жить будет там. И это их

семья Чепрасовых станет самой многодетной и прославленной в Нефтегорском районе.

В бариновском клубе именно с этим человеком посчастливилось мне начинать осваивать

мою интересную, почетную по тем временам, интеллигентную профессию киномеханика. А

для этого при их клубе были не плохие условия, была моя аппаратная, где правда стоял мой

пока еще единственный кинопроектор «КП-35». Он вполне современный, широкопленочный,

кино им демонстрировалось качественное, звуковое, порой и широкоэкранное. Но так как

аппарат был один, то кино шло с перерывами. Они были коротенькими, двух минутными, на

перезарядку кассет, которые проектировались на экран каждая примерно по 10 минут. А

кассета заканчивалась, ее надо было перезаряжать и вновь запускать. А их бывает 8 или 9 в

кинофильме. Перерывы зрителя раздражали.

Но кино зрители тогда любили, на них организованно приходили. Поэтому, киномеханик

на селе в те годы был человеком особенным: почетным, авторитетным, считался

интеллигентным работником в штате районного отделения культуры.

 

Но платили ему за его интеллигентную работу очень мало, всего 39 рублей.

 

И в селах электричества в те годы еще не было. Поэтому, у киномеханика кроме

киноаппаратуры был еще и специальный движок, который назывался "Эл -3, дробь — 2". Он

с электрогенератором, который вырабатывал электричество для киноаппаратуры и

освещения клуба.

 

А для обслуживания этого движка требовалась специальная единица, моторист. Коля

Цепков в Бариновке им у меня работал. Я его к себе в мотористы взял из-за жалости к нему и

к его маме. Он у нее был сынком единственным, и рос без отца. А мне сказали, что его в

детстве деревенские парни сильно побили в драке коллективной, после которой у Коли

голова постоянно болела. И ему нужны были лекарства.

 

Но поскольку он был пареньком еще молодым, и в делах еще не опытным, то у него не

всегда все хорошо ладилось, с движком ответственно не получалось.

 

А зима 1959 года стояла суровая, шел конец января месяца. Детское кино мы с ним

объявили и к сеансу готовились: он мотор в своем подвальчике старался завести, а я в

киноаппаратной перематывал киноленты и клеил их, которые во время сеанса порвались.

Услышал шум какой-то получился в его моторной. Выбежал на улицу. Из его моторной через

открытую дверь выходил дым. Ребятишки, его товарищи лопатами снег в аппаратную

кидают. Я когда туда прибежал они мотор горящий снегом тушили. Стал и я им помогать.

Пламя мы с горящего движка сбили, но от него все же успел карбюратор расплавиться. И

движку требовался не большой ремонт. Его из Бариновки увезли в Утевский отдел

кинофикации, там его ремонтировали. Киноустановку в Бариновке на время закрыли, а меня

перевели работать вторым киномехаником к Утевскому киномеханику Николаю Горину в их

СДК.

 

И вышло на деле, три месяца я всего в Бариновке самостоятельно работал

киномехаником. Жил три месяца у молодой солдатской вдовы Марии Можаровой, у которой

было двое маленьких сироток войны: Коля и Гена. А получилось это по нашей общей

халатности: моей, и моего моториста Коли. Загорелся наш движок по нашей вине, пожарники

определили, радиатор с карбюратором от огня у нас расплавился. Но наказания мы с ним не

получали.

 

Да в такую холодную зиму он мог бы у любого загореться. Без подогрева его не

заведешь, и мы его ежедневно и перед сеансом факелами разогревали на трескучем морозе.

И догрелись.

 

Поругало меня мое районное начальство, но работу мне предоставило еще более

престижную, даже почетную. В районе, на киноустановке при районном СДК. Работа более

ответственная, но и более оплачиваемая (62 рубля). И там я с людьми новыми познакомился,

с комсомольскими работниками, ума — разума от них набрался. А это в моей жизни потом

пригодится. В частности, это там меня судьба впервые свела с работниками Утевского

райкома ВЛКСМ: с Течкиной Ниной, с Горюшиной Ларисой и с Петрушиным Вениамином

(кажется, Степановичем), который потом станет известным председателем колхоза «Правда»

в Кулешовке, а его жена (Петрушина) работала долго ответственной сотрудницей в Утевском,

потом в Нефтегорском РАЙКОМАХ.

 

А уже в канун нового 1960 года мне была предоставлена возможность с узкопленочной

киноаппаратурой "Украина -2" ехать на поселок Березовый, там работать сначала

киномехаником, а потом и секретарем поселкового комсомола.

Числа 25 декабря 1959 года я туда санной упряжью из Зуевки прибыл. Привез с собой я

туда передвижную киноаппаратуру и отремонтированный тот самый мой движок «Л-3,

дробь-2». Пару дней осваивался я там с новой обстановкой, с жильем устраивался у моих

родственников по маме. Подыскал я себе и разумного моториста. На поселке Березовом

электричество местное было, но кино я должен был демонстрировать и на поселке

Крутеньком.

Объявил я 28-го декабря мой первый сеанс. Он не состоялся, аппаратура подвела,

сломалась. А налаживали мы ее в местной кузнице с молотобойцем Анатолием Кузнецовым.

Он был возраста моего. Лудил, паял он мне в их кузнице так называемую грейферную рамку

от киноаппарата «Украина-2». Спаяли с ним мы ее, слава Богу. И я, худо, бедно, 31 декабря

1959 года березовцам продемонстрировал свое первое кино "Андрейка".

 

ПЕРВОЕ ЗНАКОМСТВО С МОЛОДЕЖЬЮ

После кино березовская молодежь из клуба куда-то сразу же и уходила. Леша Ильченко,

мой завклуб, гармонист и симпатяга со своей невестой, Машей Зуевой, тоже не менее его

симпатичной, тоже мне заявили, что и они сейчас уйдут. И сказал, что у них на поселке есть

давняя традиция, предновогодний вечер отмечать сообща. А отмечать они его на этот раз

будут у Михаила Батунина.

А я, пожелав им счастливого вечера, остаюсь один в аппаратной, перематываю

кинопленки на начало, чтобы их завтра нарочным отправить в село Богдановку. На это наша

районная киносеть выделяла наличные деньги. Но не проходит и получаса, за мной приходят

четыре девченки. Мило улыбаются, говорят «А мы и вас приглашаем на наш вечер.

Пойдете?». Мне их приглашение было приятным, но я их спросил «А кто конкретно из вас

четверых меня приглашает?» Они переглянулись. И одна из них,Нина Батунина, сказала

«Допустим, я».

И привели они меня в саманный дом, который стоял на краю поселка, за той самой

колхозной кузницей, где я эти два предновогодних дня был, ремонтировал деталь от

киноаппаратуры.

Пили мы на том вечере крепкую самогонку стаканами. Закусывали студнем с квасом,

капустой соленой, качанной, мясом вареным, яичницей. И все эти яства нами ложками

деревянными из чашек общих употреблялись.

И заиграл мой Леша на этот раз плясовую, пошли на круг самые бойкие. Дробят они

азартно ногами по доскам пола, дом аж ходуном ходит. Пошли к ним в круг плясать и другие.

Весело всем сразу в доме стало, интересно. И в круг пойти остальным, даже самым смирным

захотелось. Парни от самогонки отяжелевшие с мест своих встали и в кругу кочетами тоже

заходили, а девчата ножками веселей с ними затопали, бедрами заюлили. И те, кто еще не в

круге, языками зацокали, руками замахали. Выходило это у всех и смешно и ладно.

Но тут гармонь у Леши вдруг ни с чего зашипела, засвистела и смолкла. Веселье в доме

угасло. Все замолчали, пребывая в догадках «Что с его гармонью случилось?». И тут

догадливые и рассудительные сказали «Сломалась гармонь. Не бывает ничего вечного.

Износилась значит».

На другой день в клубе пытался Леша клеить гармони меха. Склеит, разведет, попробует

меха на звук, звуки появятся и опять зашипят. Ходили мы с ним в контору колхозную потом,

с председателем разговаривали. Он как завклуб и как секретарь поселковой комсомольской

организации, а значит и ответственный за культурный досуг молодежи. И я с ним, как

активный комсомолец, представитель от молодежи и как работник сельского клуба и

культурный работник.

Но на наши доводы, что молодежи без гармони жить в поселке скучно и вообще нельзя,

председатель отвечал будто заученно «Впереди в колхозе посевная, на нее все деньги уйдут.

А на вашу гармонь пока денег нет».

 

- А как молодежи жить без музыки? Скучно! - возмущались мы. - У вас на уме посевная,

она для вас главная работа, а есть и другая работа, клубная. И у молодежи должен быть еще

и досуг, кроме работы. Про организацию досуга вы забыли.

 

Потом с бригадиром мы разговаривали, который нам сказал:

- Ладно бы у вас на вечерах только скучала наша молодежь. она и работает в колхозе

теперь плохо. На ферме доярки молодые надои суточные снизили, а трактористы молодые

нормы дневные на снегозадержании не выполнили.

И он, как и мы с Лешой Ильченко, уверен тоже в том, что на показатели его

колхозников досуг плохой в клубе повлиял.

 

Но доводы его и наши упертого председателя не пробивали.

 

И решился я тогда писать на председателя статью в местную газету. Но сочиняя

заметку, я сомневался, напечатают ли ее? А ее в районном «Сталинском луче» напечатали.

 

В поселке был переполох. В колхозе проходило общее собрание, люди на котором

хвалили меня и ругали председателя, Пономарева Ивана Григорьевича, моего земляка. И они

проголосовали на собрании единогласно за покупку новой гармони. За что председатель

потом на меня смотрел грозной тучей долго.

 

С того случая и потянуло меня на эти самые заметки, на строчки заветные.

 

И, слава Богу, овладев этим даром, я сотни статей в разные СМИ написал, опубликовал,

пять книг выпустил. Ни дня не живу теперь без строчек, пишу разное, и о многом.

Сосед как-то спрашивает меня «Иван Яковлевич, а много ты на этом зарабатываешь?»

 

- Ничего не зарабатываю, - отвечаю я. - Но считаю это занятие полезным. Да, раньше за

статьи в газетах гонорары полагались. Как агроном, писал я раньше о моих механизаторах.

Писал о доярках, о других тружениках села, писал о фронтовиках. А положенные мне за это

вознаграждения переводил знакомой инвалидке (Тамаре Апариной), ей от этого какая-то

помощь.

Занятие это людям разным доброе и полезное.

 

Хотя жена моя просит меня порой «Ты посидишь хоть один день без этих своих строчек!?»

А как без них? Если у меня статья начата, если мысли к ней являются. Кофе пить

бросаю, бегу с мыслями к клавиатуре.

Теперь мое увлечение навсегда!

 

Спросите «Удовлетворен?». В большинстве, «Да». Но без подводных камней творчество

это не бывает. Много было непредвиденных ситуаций, обиды бывали со стороны героев

рассказа, или от его родственников. Читатели звонят: хвалят, ругают, подсказывают. Всякое

бывает.

Брал как-то интервью у односельчанина, который говорил мне в шутку «Один я дурак на

село остался, сено ручной косой кошу!»

 

А его дочери сказали, я, мол, ее отца дураком в газете назвал. Она звонила, ругалась. А

статью прочитала, успокоилась.

 

Был и смешной случай. Герой о жене своей рассказывал положительно, но упоминает и о

другой, первой.

 

«С первой любовь слаще, так как она первая! - подчеркивал он.

Написал я так, как он мне рассказывал. За что после выхода моей статьи получает он от

жены нагоняй. А мне он звонит,упрекает «Я тебе по секрету о первой любви рассказал, а ты

и об этом написал».

 

Был и трагичный случай.

Раньше на сельских улицах асфальта не было. И езда по ним весной тяжелого

транспорта не разрешалась. Улицу транспорт здорово разбивал.

Писал я от имени моих селян обращение к водителям и к руководителям разных

предприятий «Пощадите улицы». Называл нарушителей.

Село пощадили, а сараи мои ночью эти самые нарушители-водители подпалили.

 

БУРАН В СТЕПИ

 

Для нас он мог быть трагическим. С Василием санной упряжью на колхозной Рыжухе

ехали мы тогда из утевской киносети с кинофильмом к нему на Крутеньский поселок. От

райцентра до них нам надо было проезжать четыре этапа: с Утевки до Каменного дола, до

Песчаного дола, до поселка Березового (расстояние между ними ровно по десять

километров). Там мы должны переночевать у его тетушки Дони, а потом ехать шесть

километров до его поселка Крутенький, где и демонстрировать им художественное кино.

 

И получается, 36 километров нашего пути. Это не мало, если светлого времени дня при

выезде из Утевки оставалось четыре часа.

Доехали до Песчаного поселка мы завидно. Вокруг ровная, необъятная, сверкающая

снежным покрывалом степь. Лесополос тогда не было. Дорога шла накатанная, твердая,

ровная. Просматривалась дорога хорошо. И горизонт вырисовывался пока ясным обручем,

обрамляя нас необъятным округом. И лошадь торопясь домой, пока бежала легкой рысцой.

И мы с ним на сене в санях сидим пока уютно в теплых тулупах, беседуем о разном,

времени не замечаем. Радужные картины рисуем: как мы заявимся на поселок, с морозцу

выпьем утевскую «Столичную», и как после этого к девчатам пойдем.

 

Но наступил вечер, а мы с ним только что миновали Песчаный дол. Еще ехать до

поселка Березового десять километров. А именно в этой точке негаданно потянул резкий

ветер, поползла через дорогу степная поземка, на дорогу которая быстро наложила высокие

переносы.

Тяжело стала тащить сани наша Рыжуха. Едем еще полчаса, буран вокруг поднялся

такой плотности, дороги в двух шагах не видно. Рыжуха взмокла и остановилась. От ее

спины пар валил, она тяжело дышала. Мы слезли с саней, сняли тулупы, спину лошади

накрыли. А сами, еще не уставшие, в польтах, в валенках снег руками и ногами разгребаем,

дорогу лошади пробиваем. Но против разбушевавшейся стихии это ничего не значило.

Появлялись мрачные мысли за Рыжуху «Вдруг не выдержит, подведет». А замерзнуть в степи

сами мы пока не думали. Молодые были, сильные. Недавние солдаты, отдубасившие по три

года службы в ГДР.

 

А чего удивительного? С Василием Денисовым мы в это время находились в центре

бушующей стихии. В необъятной степи, в безжалостной.

Отдохнула наша лошадка, высохла. Ехать бы, а дороги не видно. На степь опустилась

ночь. Чего делать? Вспомнили совет крестьян - старожилов «Доверяйтесь животному».

Закрепляем поводья за грядки, отпускаем Рыжуху в «свободное плавание». Сами идем

следом, сани из сугробов толкаем, лошади помогаем. Тяжело, но она идет и нас за собой

ведет.

Долго мы за ней шли, под горку в сани садились, ехали. И вывела нас наша лошадка к

оврагу, которому конца не видно. Прошлась она по его склону шагов пятьдесят и встала как

вкопанная. Уставшие, ходили мы с Василием вдоль оврага, искали переезда. А нам так

хотелось на санях под тулупами посидеть или полежать, поспать. Нам тогда казалось, мы

доехали до того места, где можно и отдохнуть. Но вспоминая советы старших, мы этого

делать не стали. Они зимой, да еще в пути спать не разрешали ни в коем случае.

 

Оставили мы на месте Рыжуху, накрыв спину тулупом, а сами стали искать переправу на

другой берег оврага. Перебрались, ходим кругами, увеличивая диаметры. Буран к нашему

счастью затихал. На кругу десятом увидели огонек. Пошли на него. Высветилось окно

крестьянского дома. Постучали в него. На крыльцо женщина вышла с мужиком. Они сказали

«Вы приехали в поселок Жданов, с которым рядом с село Богдановка». А туда с Березового

поселка возили колхозное молоко в Пром на переработку.

 

- А трактор березовский назад не проходил с обратом? - спросил Василий.

- Трактор только что домой проехал, - ответил мужчина. - А вы у нас ночуйте, -

предложила женщина.

Но Василий настроен на другое. Он нашел свежий след трактора и саней на снегу, вывел

на него отдохнувшую Рыжуху и мы по нему часам к двум ночи приехали к бабе Дуне. Она и

не знала уже чего думать. Томленые щи из печи нам выставила. И мы под них налили

водочки в граненые стаканы и выпили за все наши дорожные приключения. А потом сном

крепким на печи теплой спали. Утром выехать рано в их поселок не получалось, приехали

мы туда только к обеду. А на их поселке переполох.

Пропали два мальчика: Вася Барихин, четырнадцати лет и Коля Кортунов — двенадцати

лет. Они тоже накануне пурги с санкамии, с мешками пустыми отправились в степь за сеном.

Искали остожья. Прошли почти сутки, а о них ни слуху, ни духу. Их всем поселком ищут.

 

P. S. - Нашли через неделю сначала их мешки с сеном. А еще через неделю не далеко от

Зуевке найдены были их санки. А сами мальчики как в воду канули. Мальчиков весной

обнаружили зуевские трактористы на колхозном поле. Менее двух километров не дошли до

Зуевки дети, замерзли.

Пишу в назидание другим. Чтобы знали, прежде чем куда-то идти, ехать, лететь,

подумай "А мне это срочно надо?"

 

ПОЧЕТНОЕ ДОВЕРИЕ

Весной 1960 года самый первый поселковый парень, всеми уважаемый и почитаемый

гармонист Леша Ильченко, он же заведующий клубом и вожак комсомольской организации

уходил на службу в Советскую армию. Провожали Лешу с почестями и всем поселком.

Прощаясь со мной он мне сказал «Был разговор в Утевском РКВЛКСМ с Ниной Течкиной о

выдвижении твоей кандидатуры в поселковые секретари вместо меня». А вскоре так все и

вышло. Приехала на поселок Березовый районная представительная делегация от райкома

комсомола и молодежного актива. Собрали они всю нашу молодежь в клуб, проводили с

нами беседы на разные темы, читали лекции, с самодеятельными номерами выступали. А

после всего этого в их присутствии проходило и наше поселковое собрание комсомольцев и

молодежи.

 

Из наших поселковых руководителей на нем присутствовал председатель колхоза

«Вторая пятилетка» Пономарев Иван Григорьевич, Карпенко Андрей Михайлович,

партийный секретарь, Илья Иванович Дорохин, бригадир комплексной бригады и его

заместители: Натаров Василий Григорьевич и Гребенкин Василий Маркович. С которыми к

тому времени я уже хорошо познакомился и наладил контакты.

 

Вот на том собрании секретарь поселковой партийной организации Карпенко и

выдвинул мою кандидатуру на должность секретаря поселкового комсомола. Все

комсомольцы и молодежь ее единогласно поддержала. А в дополнение добавила еще и

рабочую нагрузку. Отныне, я за моего друга Ильченко и заведую клубом.

 

Возглавил я всю молодежную деятельность на поселке и начинаю ее с создания при

клубе комсомольско-молодежного актива. А активная и инициативная молодежь была уже у

меня на примете, на которых я потом и стал опираться. Мы были все молодыми, красивыми,

интересными. Как например Кизилева Валентина, которая на поселок в мое же время была

прислана работать фельдшером. Ее я включил в свой актив комсомола, Раю Денисову -

колхозную ветработницу, Ольгу Коротких — свинарку, Раю Ильченко — доярку. С их

помощью и при активном участии на поселке вскоре была создана местная художественная

самодеятельность. Ее участниками мы даже на клубной сцене ставили какие-то интересные

сценки, смешные, а то и критически-полезные пьесы. Выступала наша молодежь со сцены и

с критическими частушками под гармонь, в которую теперь хорошо научился играть Саша

Дробышев.

 

Полюбила меня молодежь, особенно поселковые девчата. Парнем я тогда был видным,

красивым. И всем им хотелось со мной дружбу тесную заиметь. Не скрою, приходилось и

мне с ними играть в любовь. Но не на столько, чтобы жениться.

 

Я понимал, что жизнь моя, да и работа на поселке, дело времени. Потому как я тогда

уже имел желание мое образование как-то повышать. И вскоре судьба моя такую

возможность мне предоставит.

 

Старшее поколение помнит тот случай, когда американский летчик Пауэрс на большой

высоте пересек воздушные границы СССР. Его потом сбили наши самолеты или ракеты, но

уже за Уралом. И наши спецы по ПВО зашевелились. Переподготовку военных кадров наше

командование организовало.

 

В Зуевский сельсовет пришло распоряжение одного военнослужащего из запасов ПВО

направить на переподготовку в Бобровские ВВС. И по всем параметрам к этому призыву

подходил парень Зуевский, мой годок Виктор Полянских. Но он был женат на племяннице

председателя сельсовета. Который и решает Виктора заменить мной.

А я из комсомольского актива парень и патриот великого государства СССР, семьей еще

не повязан. Поэтому, когда меня в Зуевский сельсовет на собеседование пригласили, сказали,

что на переподготовку им нужен парень из армейского запаса с воинской специальностью

радист, я их выбор, меня на переподготовку отправить, посчитал за честь. Согласился.

 

Но когда мы с Кинельским военкомом на нужный участок ПВО прибыли, узнали, что

моя военная специальность танкового радиста их службе не соответствует. Но поскольку мы

же туда прибыли, и поскольку я не был против прохождения предложенной мне

переподготовки, они меня там на два месяца оставили. И там я за этот срок успешно освоил

интересную специальность планшетиста.

 

А после прохождения переподготовки мне полагался отпуск, который я проводил в

Зуевка.

Встретился я там с Александром Тимофеевичем Бортниковым, с которым мы почти в

одно и то же время заканчивали школу киномехаников в Самаре. А его в это время секретарь

партийной организации колхоза Красное Знамя Доровских Александра Александровна

уговаривала стать комсомольским вожаком в Зуевке. И предлагала ему работу киномеханика

в зуевском СДК.

А ему это предложения не по душе. Он человек творческий, музыкальный. И желал

просто работать директором СДК в Зуевке. Поэтому мне он советовал принять предложения

секретаря партийного бюро Доровских.

 

И после прохождения моего отпуска так и сложится: он станет директором СДК, а я

киномехаником и секретарем комсомольской организации в Зуевке. И отныне вся

общественная и культурная жизнь села оказывается в нашем ведении. Которую мы с ним

силами и энтузиазмом нашего комсомола и общественной молодежи начинаем обновлять и

перестраивать. И надо сказать спасибо в этом деле той самой Доровских Александре

Александровне, которая все наши начинания, инициативы и устремления активно и

постоянно поддерживала.

 

А для этого она чего сделала? Она нас целиком и полностью ввела в свой партийный

актив. Приглашая на все свои собрания и заседания, посвящая нас во все свои планы и в

колхозные дела. И нас она во всем поддерживала, вникала во все наши задумки. А задумок

разных у нас и у наших комсомольцев было много. И первое чего мы через комсомол

решили полезное для молодежи продвинуть, это открыть при Зуевской школе вечернее

обучение. Гаршин Николай Иванович директором школы работал. К нему мы ходили,

разговаривали. Потом приглашали его по этому вопросу на комсомольское собрание. Он нас

понял, поддержал и осуществил на практике. Молодежь зуевская уже на начало следующего

учебного года пришла и села за парты в вечернюю школу.

 

При клубе тоже были первые обновления. Художественная самодеятельность

активизировалась. Больше стало в ней участников из числа комсомольцев и активной

молодежи. Мальчиков в хоре больше появилось, благодаря моей работы с ними. И Бортников

к ним какой-то свой особый подход стал находить. И теперь наш хор не только в Зуевке

выступает, но и во всем Утевском районе, в селах и в поселках соседних. Не остаюсь я, как

секретарь комсомольской организации в этом деле в стороне, Бортникову активно помогаю.

Из рядов комсомольской организации своих членов, самых одаренных талантами в его

художественную самодеятельность направляю. Соответственно, и в нашу комсомольскую

организацию мы новых из самой активной молодежи привлекаем. А чтобы такой молодежи в

комсомоле было интересно, мы каждому комсомольцу находим поручения по его душе и по

его способностям.

Дежурство организовывали по колхозным объектам, выявляем этим производственные

недостатки и недоработки. Выпускаем по ним стенную газету, молнии, боевые листки.

Организовали сельскую дружину по борьбе с воровством и с хулиганством. Активизировала

наша комсомольская организация и затухающий к тому времени ДОСАФ. Для чего мы

приобрели малокалиберную винтовку, организовывали из нее соревнования по меткой

стрельбе. В селе появилось теперь и общество охотников.

 

За многие добрые дела бралась наша комсомольско-молодежная организация в начале

шестидесятых годов прошлого века. Она и успешно с ними справлялась. Комсомольцы тех

лет были сотканы из общественных идей и инициатив. Мы тогда работали на нашем

энтузиазме, на чувстве долга, на заботе о других, на патриотизме.

И мы на основных работах зарплаты получали мизерные, а относились к своим обязанностям

ответственно и серьезно. Мы не к обогащению стремились, не к большим деньгам. Наша

задача главная заключалась, сделать жизнь нашим людям счастливой и интересной.

Я вспоминаю жаркое лето 1963 года. Молодежь наша поле жаркого дня душными

вечерами задыхалась в здании СДК во время кино и потом на танцах. И мы, комсомольцы

стали думать, искать выход из такого положения. По их решению вблизи СДК из колхозного

материала руками комсомольцев была построена площадка. На которой мы отныне и кино

демонстрировали, и танцевали, с лекциями и с концертами выступали.

 

А как иначе должна была поступать молодежь, которая уважала себя, знала себе цену,

умела многие проблемы свои решать, умела и много полезного для себя делать.

Мы тогда искренне и по настоящему считали, задача комсомола и заключается в этом:

служить нашему государству, работать во-благо нашему обществу. И мы этим тезисам

служили.

 

- А каков от этого результат? - кто-то спросит.

 

Ответ я нахожу в себе, в моей жизни. Она же и начиналась по настоящему

формироваться именно с комсомольского возраста, с деятельности моей в комсомоле. И то,

что я аттестат среднего образования в Зуевке получил заслуга этого нашего комсомола.

Потом я специальность ученого агронома в КСХИ на заочном отделении благодаря

комсомолу и партии КПСС. И мне бы не видать никогда при нынешнем строе той карьеры в

работе, да в жизни, не будь тех разумных организаций и того Советского строя. А я их

достиг. Я 14 лет работал романтиком культурным, киномехаником, потом два десятка лет еще

более полезной и интересной деятельностью занимался — агрономией. Выращивал хлеб.

Доверяло мне тогда наше разумное общество и занимать 10 лет ответственную и почетную

должность председателя сельского совета. Да много чего хорошего и полезного нашей

молодежи тогда давал наш комсомол и наша партия. Например, я 10 лет был заместителем

секретаря парткома по идеологии в Зуевке. А доверили мне эту общественную должность

потому, что я прошел перед этим шести месячные партийные курсы по направлению

Нефтегорского райкома.

Словом, комсомол в былые годы был неоценимой школой жизни, организацией, которой

теперь нет альтернативы. Комсомол правильно воспитывал нашу молодежь. И я голосую

обеими руками за его возрождение.