Новые сланцы полны песка, но снять обувь нет никакой возможности – песок так горяч, что, кажется, можно варить яйца вкрутую. Тот, кто всё-таки решился это сделать, похож на нестинара, исполняющего ритуальный танец на углях. Вода в море сегодня тёплая, будто околоплодная жидкость - в материнском чреве. В ней хочется остаться надолго, а быть может навсегда… Ни озеро, ни река не обладают такой энергетикой, как море. Стихия моря – особая! - Дельфины! Дельфины! - Где? Загорелая и худая, как вобла, девочка тычет пальцем в яркую синюю зыбь. Головы отдыхающих, словно подсолнухи - вслед за солнцем, поворачивают головы туда, где россыпь брызг фонтаном осыпается на блестящие спины афалин. Восторг, ликование, восхищение. - Ура! Дельфины! Я видела дельфинов! - Пахлава, вяленые бычки, беляши, холодное пиво… - Прогулка на катере: Судак, Медведь-гора… - Только у нас – самые лучшие конные прогулки… Хочется попробовать холодное пиво, заняться конным спортом, подняться на Медведь-гору, и всё это – сразу и немедленно! Правду говорят: счастье заразительно, словно ветрянка. Мы с мужем больны Крымом давно и безнадёжно, но в этом году «крымскую лихорадку» подцепили и наши родственники. Конечно, благодаря нам. «Не нужен нам берег турецкий…» Осторожная, привыкшая к комфорту, сестра Татьяна, дочь с мужем и внук, а также племянник - наша компания напоминает цыганский табор, такой же шумный, яркий, бесшабашный. - Я хочу отдыхать с комфортом, не делая резких движений, - говорит Татьяна. – И вообще, у меня - строгая диета! - Нам необходимы удобства, потому что у нас - маленький ребёнок. Поэтому ищем комфортабельное жильё, - беспокоится дочь. - К чёрту комфорт и ваши диеты! – кипит супруг. – Я сыт ими по горло, да здравствуют драйв и море удовольствий! Племянник поддакивает: - Если чё, я – с вами! Хочу отдыхать дикарём. - Фсё будет карашё! – успокаивает всех зять. Он иностранец, и к счастью, неплохо говорящий по-русски. - Будем чередовать отдых культурный с бескультурным, - подводит итог муж и все молча с ним соглашаются… Коктебель, откуда начиналось наше путешествие, так щедро залит ярким пополуденным солнцем, что слепит глаза. «Мест нет», «Свободных мест нету» - радуют нас вывешенные на воротах таблички. Мы второй час тщетно колесим по коктебельским улицам в поисках подходящего жилья. Вон он – час пик в приморском городе! Звенящая, многоголосая толпа отдыхающих ручейками стекается к набережной и впадает в Чёрное море. Второй, нескончаемый поток, утомлённый жарой и купанием, поднимается со стороны моря им навстречу. Эти два течения, словно тёплое и холодное, практически не смешиваются между собой, как Гольфстрим и Курильское течение. - Добрый день! Нет ли свободных мест? – заплетающимся от усталости языком спрашиваю я у хозяйки. Она проживает на улице с «уникальным» названием «Морская». - Сколько вас тут?.. Ладно, проходите. Я иду вслед за ней, толкнув калитку с облупившейся серой краской. Двор, вымощенный булыжником, плетёная изгородь, выбеленный дом – мы словно окунулись в прошлый век. Там, за воротами, кипит яркая, как карнавал жизнь, здесь же, словно ластиком, кто-то стёр краски и приглушил цвета. И сама хозяйка апартаментов - такая же тусклая, с выцветшими глазами и постным выражением лица. На всём лежит отпечаток запустения: старом гамаке, растянутом под раскидистым орехом; клумбах, заросших травой; потемневших от времени лавках и плетёных креслах. Всюду - сумрак безнадёжности, скуки и меланхолии. Мы с сестрой оглядываем комнаты: высокие потолки, деревянные крашеные полы, голые стены… Я тронула клавиши пианино, стоявшего в углу комнаты – на пальцах остался серый налёт времени. Пианино издало громкий и жалобный звук. - Ти-ишш-ше, - змеёй зашипела хозяйка, заглянув в комнату. С этой минуты она не отказывала себе в удовольствии изводить каждого изощрёнными способами: не лить много воды, не включать на улице свет, даже когда темно, не возвращаться поздно, не говорить громко и так далее, и так далее… Мы покупали на местном рынке овощи и фрукты, накрывали стол под открытым небом и садились обедать. Над нами, точно купол, свисал старый, выцветший абажур. Шторы на хозяйском окне, словно от дуновения ветерка, слегка шевелились, и даже сквозь грязное стекло чувствовался её неприятный взгляд. Мы с большим облегчением покидали неуютный дом, окунаясь в праздную жизнь. - Чебуреки хочу! – восклицал зять-иностранец и за один присест съедал 5- 6 вкуснейших крымских чебуреков. - Пива хочу, холодного! – Закатив глаза от удовольствия, племянник залпом выпивал пузырящийся напиток. Ладно, пиво так пиво, чебуреки – так чебуреки… - Хочу виноград! – Татьяна отрывала от кисти крупную спелую бубину и кидала в рот. Сладко зажмурившись, говорила продавцу: - Вку-уусно! Взвешайте пару килограммчиков. - Баба, хочу пи-пи… Купи шоколадку! Ба-ба-ааа! - И шоколадку купим, и вон тот кораблик в придачу. Внук счастливо улыбается. - Коктебель – страна вин! Только вино, и ничего, кроме вина, - категорично заявляет супруг. - А мне хочется полетать на параплане, - потупив глаза долу, говорю я. - Я тоже с вами – на параплане! – восторгается племянник и заговорщецки подмигивает. В Крыму есть всё, что угодно для удовольствия души: дайвинг и восточный массаж; катание на катере и конные прогулки; экстремальные экскурсии в горы; полёты на воздушном шаре и параплане; катание на квадроцикле; курсы виндсёрфинга; экскурсии в пещерные города и монастыри; скалолазание и многое другое. - Какой к чёрту параплан? – возмущается супруг. - А почему – нет? - Вы на цену посмотрите! – и тычет пальцем в рекламный щит. Мы с племянником сникли – с такими ценами на развлечения мы сможем отдыхать не десять дней, как запланировали, а два-три дня - максимум. - Крим – шуть-шуть Италия! Флиге, самолёт, летать – супер! – Зять показывает большой палец и даёт нам денег на «полёты во сне и наяву». - Не волнуйся, - говорю я мужу, - мы полетим с инструктором. И набираю указанный в рекламе номер телефона. - Добрый день! – откликается приятный девичий голосок. – Да, вы попали по адресу, но, к сожалению, полёты будут возможны только через три или четыре дня. - А что случилось? Девушка переходит на доверительный тон: - Вы знаете, в Сочи отдыхает наш президент, «ВВ», поэтому в воздух подниматься запрещено. Как жаль! Но, может быть, некоторые мечты так и должны остаться мечтами, чтобы было к чему стремиться, о чём фантазировать по ночам? Мы сидим в плетёных креслах и едим спелый виноград, запивая коктебельскими винами. - Розовый Мускат… Мадера… Херес… Мужчины набрали в розлив разных сортов вина, и теперь мы с удовольствием их дегустируем. Штора на окне вновь колышется – то ли от зависти, то ли от ненависти. - Где твой муж? – обращаюсь я к дочери. - Только что был здесь… Странно. Мы дружно зовём нашего заграничного родственника, но он как в воду канул. - Может, хозяйка пытает его утюгом: «Сколько воды ты спустил сегодня в душе?» - Или: «Почему ты воспользовался электрическим чайником дважды за день?!» - А-ха-ха! Калитка вдруг резко отворяется, и мы видим улыбающееся лицо потерявшегося зятя. Он, подпирая подбородком, несёт в руках несколько больших коробок, аккуратно сложенных стопкой. - Ура! Пицца! Пицца! Аромат свежего теста, овощей и фруктов, настоящего крымского вина моментально ударяет в голову. За столом становится шумно, немецкая речь - вперемежку с русской. Боже, как хорошо! Южная ночь стремительно опускает на землю бархатный, в песчинках звёзд, полог. Быстро темнеет. Набережная зажигается разноцветными огнями, словно рождественская ёлка. Призывно звучит музыка; до нас доносится женский соблазнительный смех. Горячий южный ветер, наконец, успокоился, потянуло лёгким приятным сквознячком. Разговоры за столом стали тише, интимнее, задушевнее. Хотелось сидеть просто так и слушать новые интонации прибоя, шороха песка, звона цикад… - Если желаете, могу рассказать, как я волей случая стал нудистом, – задумчиво говорит муж. - Конечно желаем! - Тогда слушайте… А было так: в конце восьмидесятых, по долгу службы, я попал в Коктебель. Нас, строителей, поселили в вагончик, недалеко от набережной. Мы с мужиками сразу побежали к морю – смыть усталость после дороги… Отдыхающих на берегу было не много. Удивило то, что все они были полностью обнажены! Мы, конечно, удивились, сбросили с себя рубашки и брюки, и побежали к воде. Вдруг, спустя какое-то время, заметили неладное - вокруг нас образовалась «зона отчуждения». Люди брали свои вещи и уходили подальше, оставляя вокруг нас свободное пространство. - А вы купались в плавках? – догадалась сестра. - Ну, конечно в плавках, а как иначе?! - И тогда вы решили покинуть пляж? - Ничего подобного! Мы решили присоединиться к остальным. Пляж рядом, до работы рукой подать - очень удобно… Мы сняли с себя нижнее бельё и «зона отчуждения» пропала. - Ну, и как вообще... ощущения? Понравилось?– спросила я с иронией. - Вначале, конечно, было неловко, а потом – как будто так и должно быть… Надо сказать, что невдалеке стояла пограничная застава с вышкой для обзора. Наверху этой вышки стояла труба для наблюдений. Эта труба, вместо того, чтобы вести наблюдение за морем, чаще всего была опущена вниз - для наблюдений за обнаженной натурой! - Да, служба у пограничников – не сахар! – выразил общую мысль племянник. - Только недавно узнал, что этот пляж основал поэт Максимилиан Волошин. Вообще, Коктебель – место особой силы. Здесь энергетика – просто сумасшедшая! - А набережная – чудо… Сколько самобытных музыкантов, художников… В одном углу слышно «хари Кришна хари Рама», в другом – «бесаме мучо»… - У меня муж – нудист, а я об этом только что узнала! - Да ладно тебе, - отмахнулся супруг. - Мы – на дискотеку! Молодёжь спешит получить как можно больше впечатлений. Зять, дочь и племянник быстро растворяются в крымской ночи, пропитанной йодом и амброй тайных желаний. - Код домофона не забудьте! – кричит вслед предусмотрительная сестра. - Не забудем! – откликаются весёлые голоса. Ах, молодость… Мы, представители «прошедших огонь, воду и медные трубы», отправляемся спать. В комнатах стоит неимоверная духота. Видимо, она, духота, чувствует себя здесь полноправной хозяйкой, и покинуть помещение хотя бы на ночь, не собирается. - Тань, ты спишь? - Нет, а ты? Странный диалог! Наконец, в объятиях сна мгновенно оказывается внук, а затем и я... Ночь пролетает, словно стриж над крышей дома - в одну секунду. Какое всё-таки блаженство – услышать первые звуки утра: крики горлицы, шум листвы за окном!.. В комнату входит сестра с махровым тюрбаном на голове – она уже успела потратить «лишнюю» порцию воды в хозяйском душе. Татьяна смотрит на меня с лёгким прищуром: - Угадай, что случилось со мной ночью? - А что случилось? – я села в кровати, предчувствуя недоброе. - Как ты думаешь, на кого я похожа в этой ночной сорочке? – задаёт Татьяна несуразный вопрос. Она крутится передо мной, как невеста – на смотринах жениха. - Сейчас, попробую угадать… Может быть, на Анжелину Джоли? Сестра присела на краешек кровати, размотала тюрбан. - Ты же сама знаешь - я очень чутко сплю… Так вот, просыпаюсь я ночью от собачьего лая. Дай-ка, думаю, выйду – вдруг молодёжь с дискотеки вернулась, а войти не может - код домофона забыли… - Ну и? - Выхожу на улицу, как есть – в этой самой белой ночнушке. Слышу, кто- то с домофоном возится. Я ноги – в тапки, и иду открывать калитку. Вдруг, представляешь, калитка сама открывается, и заходят незнакомые парень с девушкой. А тут им навстречу я – здрасьте! - натуральное привидение. И главное, луна так ехидно на меня светит, чтоб я вообще смотрелась натуралистично. - Офигеть! А дальше что? - Девчонка как заорёт, и парень, вижу, сильно испугался, аж побледнел. А я что, лысая? Тоже заорала! Вот тогда они поняли, что я – всамделишная, живая и пошли к себе в комнату. Оказалось, это новые жильцы. Я повалилась в кровать от гомерического хохота: - Ну, ты даёшь! Мы втроём – я, сестра и дочка – накрываем стол к завтраку. После ночных возлияний всем захотелось горяченького, но варить суп в такую рань никто, естественно, не захотел. Поэтому проблему решили быстро: наделали бутербродов из того, что осталось и заварили лапшу в брикетах. Коктебель ещё спал… Восходящее солнце только-только окрасило виноградную лозу в медовые тона и заставило солнечных зайчиков прыгать по двору. Утренняя нега чувствовалась во всём: в чайных розах, тронутых бисером росы; в лёгких розовато-лиловых облаках; в слабом дуновении ветерка; в далёком гудке парохода… Внук нашёл в траве то ли светлячка, то ли червячка и, положив его на пухлую ладошку, что-то ему выговаривал… Дочь, обиженно надув губы, лениво ковыряла в тарелке ложкой, будто надеясь найти там не дешёвую лапшу, а диковинных устриц или мидий. Зять улыбался, но как-то натянуто, и лёгкое чувство вины читалось в его глазах. Племянник что-то искал в недрах мобильного телефона с деланно- равнодушным видом. Я не выдержала: - Что-то случилось? Племянник повёл плечами, но я поняла, что он - в теме. Наступила неловкая пауза… Татьяна попыталась разрядить обстановку и вновь поведала о ночном происшествии: - Сегодня ночью сюда прилетало привидение - не молодое, но о-ооочень симпатишное! Все рассмеялись, и даже внук, толком ничего не понимавший, поддался общему восторгу. Напряжение, словно утренний туман, растаяло в воздухе… Солнце поднялось выше, зацепив лучами позеленевшую от времени черепичную крышу. За соседним забором приятный мужской баритон излагал кому-то по телефону: - Не волнуйся, добрался хорошо. Море тёплое, погода чудесная… С улицы до нас долетел звонкий детский голосок: - Мам, а где море? - Там, сынок, за поворотом… Какое счастье – за ближайшим изгибом улицы узреть давнюю мечту! А город в это время стряхивал остатки сна, будто змея – старую кожу… - Всё было совсем не так, дорогой! – кипятилась дочь. - Фсё так и слючилось, дарагая! – кипятился зять. - Может, вы всё-таки посвятите нас в причину ссоры? И перебивая друг друга (кто прав, кто виноват?), дочь и зять поведали о ночном инциденте. Тот, кто бывал на Средиземноморье или в Крыму, или на другом прекрасном побережье, отлично знает: от изобилия солнца, гипнотического влияния морской стихии, у отдыхающих иногда всё переворачивается с ног на голову и, проще говоря, сносит крышу! «Вот это - крымское лето: Море в огранке багета Золотисто-песочного цвета И воздух От гомона диких туристов Пенится между свечей кипарисов... Пьянею, Словно от терпкой "Лидии", Крабы, раки и мидии. Господи, как ты вмещаешь всё это, Крымское лето? Торгуют халвой, пахлавой и щербетом, И пары нудистов, Забыв про любые запреты, Целуются страстно, И счастье их солнцем согрето; А в море - медуза, Как прима Большого балета: Прозрачна, легка! Чешуйки воды От пекла червонными стали, И чайки от собственных криков устали, У крымского лета - Тонкая амбра греха». Флюиды безумия, страсти, эйфории так явственно витают в воздухе, что из них можно сделать горячительный коктейль и пить через трубочку. Что, впрочем, и было сделано нашей юной компанией в одном из прибрежных ресторанов. Ребята попробовали на вкус различные коктейли, по достоинству оценив каждый. Все были довольны: рядом, буквально в двух шагах, плескалось ночное, Чёрное-пречёрное море, и музыке в такт подмигивали крупные звёзды и светодиодные лампы танцпола. Девушки в «мини» с роскошными формами, молодые мужчины, разгорячённые присутствием дам, шум прибоя - на всё откликалась душа, и трепетало тело. Общий ритм, общий драйв, общая эйфория! Молодая кровь, словно лимонад с пузырьками - кипит, шипит, пенится. Хочется невозможного: достать с неба звезду, пройтись по лунной дорожке, птицей взлететь на гору Ай-Петри… - Тот высокий брунет – наглец! Он кушал тебя глазами! – эмоционально говорит зять. - Ты ревнуешь на пустом месте, - парирует дочь. - Ничуть! Ревность – это укол адреналина; это пожар, раздутый задетым самолюбием. Хорошо, что море было под рукой! - Иди, охолонись. - Только с тобой, дарагая! К удовольствию окружающих, ревнивец подхватил супругу на руки и окунул в прибрежную волну. Хорошо хоть не утопил, как Стенька Разин – персидскую княжну. Милые бранятся – только тешатся… - Когда чистите зубы, обязательно выключайте воду… Я вздрогнула от неожиданности – за спиной неслышной тенью появилась хозяйка: - Да-да, я за вами давно слежу. Я чуть не подавилась зубной пастой. - Сколько же можно?! Мы оплатили проживание по той цене, что вы назначили! - Это не важно, - с таким же невозмутимо-постным выражением возразила она и удалилась восвояси. Мы поняли, что в этом доме делать больше нечего… Наш «цыганский табор» оперативно собрал пожитки, вновь готовый к новым авантюрам и испытаниям. - По коням! – скомандовал муж, и жестом Наполеона показал туда, где вонзая в небо верхушки сосен, громоздилась Ай-Петри. «Там, высоко в горах, Воздух почти разрежен, А неба шатёр – в алмазах, Когда-то я был невежей, Теперь я стал скалолазом, Без документов и метрик, Когда покорил Ай-Петри. Завтра зажжёт рассветы Огненное светило, Словно большое огниво, Чиркнув о склон Ай-Петри». Мы все были наслышаны о тернистом пути, ведущем к её вершине, но то, что мы испытали, превзошло все ожидания! Горный серпантин – всё равно, что русская рулетка – никогда наверняка не знаешь, что там, за поворотом. Два железных коня – «Нива» и «Форд», на которых мы совершали путешествие, к счастью не подвели нас и в этот раз. Руль «Нивы» крепко сжимал хоть и молодой, но опытный водитель – племянник. «Фордом» управлял не менее опытный водитель – «импортный» зять. Мы с сестрой, не испытывая особого страха, глазели по сторонам. Но только до тех пор, пока муж в полголоса не обратился к водителю: - Ты видел это? - Ага… - Будь осторожнее. - Вы это о чём? - с подозрением в голосе спросила сестра. - Не смотрите вниз, - запоздало приказал супруг. Лучше бы он этого вовсе не говорил! Как можно не смотреть вниз тогда, когда это запретили? Мы с сестрой, вывернув шеи, оглянулись назад: внизу, среди камней и поломанных деревьев, лежала чья-то разбитая машина. О, ужас! Наши виражи становились всё круче и круче, самообладание покидало, как тень – солнечный полдень. У меня заложило уши, в голове появился неприятный звон. Мы с Татьяной, словно две большие рыбы, заглатывали воздух ртом и с шумом выдували через ноздри, чтобы выровнять давление. - Американские горки отдыхают, - попыталась я пошутить, но голос предательски задрожал. Татьяна, чтобы как-то отвлечься от мрачных мыслей, достала пакет с сушками и стала методично уничтожать одну за другой… Одна моя знакомая, в состоянии стресса, съела палку колбасы, не моргнув глазом. А потом удивлялась: куда девалась колбаса? Только увидев в мусорном баке остатки пира, поняла, что это – её рук дело… Вернее, зубов. На одном из крутых поворотов мы еле-еле разминулись со встречной машиной. - И зачем я согласилась на эту авантюру? – кисло улыбнулась Татьяна. - Потерпите, половину пути уже прошли, - подбодрил муж. Я обратила внимание, что у нашего водителя, прокладывая дорогу, от виска бежит вниз тонкая струйка пота. Струйка страха и напряжения сбежала по шее, а затем исчезла в глубине воротника рубашки… Но как-то вдруг всё неожиданно закончилось! Мы выехали на плато Ай-Петри. Нет, определённо не так я представляла себе вершину горы! Воображение рисовало крутые каменистые пики со скудной растительностью. А ещё я представляла себе сизые тучи, которые, цепляясь за скалы, ночуют здесь безотлучно. Тут же, куда хватало глаз, простирались горные луга с пышной растительностью, и казалось, будто мы едем не по горному плато, а по раздольным приволжским нивам. Вдалеке неожиданно возникло несколько зданий необычной конструкции - было в них что-то внеземное, инопланетное. - Что это? - Это крымская обсерватория, - пояснил супруг. - Ничего себе! - Здесь находится один из самых крупных телескопов, диаметр которого – почти три метра. - Ого! - Поэтому все романтики, как мотыльки – на свет, слетаются сюда на экскурсию, чтобы взглянуть на звёздное небо… Отсюда открываются прекрасные виды на Ай-Петри, Чатыр-Даг. Говорят, отсюда виден даже Севастопольский маяк. Мы миновали условный шлагбаум и оказались на территории, чем-то напоминавшей восточный базар. Павильоны пестрели вывесками: «Крымско-татарская национальная кухня», «Православное кафе», «Вкусно, как дома», «Царская охота»… А какие запахи витали вокруг и около! Чурчхела свисала аппетитными гроздьями: эта – с фундуком, эта – с миндалём, а эта – с абрикосовой косточкой. Кусочки лукума – словно разноцветная мозаика на подносе; пастила, завёрнутая в трубочки – яблочная, гранатовая, грушёвая… - Шашлык – м-мм! Самый вкусный, самый свежий… Попробуй, слушай, а- аа?! Сувениры и вязаные изделия ручной работы: жакеты из натурального меха ламы; тончайшей работы, словно воздушные, вязаные платки; кожаные изделия прекрасной выделки… Мы идём сквозь строй торговцев, будто пленники – под перекрёстным прицелом орудий: - Эй, сюда!.. Эй, красавица!.. Эй, не проходи мимо! Наконец, пытка закончилась, и мы оказались в стороне от назойливых торговцев. - Как же холодно! У меня зуб на зуб не попадает, - дочь кутается в тонкую трикотажную кофту. - Если внизу температура плюс двадцать семь по Цельсию, то здесь, думаю, не больше семнадцати, - стуча зубами, констатирует факт племянник. На него жалко смотреть: он одет в шорты и лёгкую рубашку. - Можно вернуться к машине за тёплыми вещами, - предложила я, но никто не захотел. - Сейчас выберем уютное кафе и согреемся. - Муж, как всегда, вносит дельное предложение… Это кафе оказалось последней, крайней точкой нашего путешествия по Ай-Петри. Оно нависло над самой пропастью, открывая взору прекрасный вид: внизу простирается синее море. Спокойную гладь его бороздит белый корабль, казавшийся с этакой высоты совершенно игрушечным. Ялта и Алупка белеют фасадами домов, раскинувшись у подножия горы… Белая, ослепительная Ялта! Вспомнился Антон Павлович Чехов, описывающий эти места: «От Симферополя начинаются горы, а вместе с ними и красота… Море чудесное, синее, как волосы невинной девушки. На берегу его можно жить тысячу лет и не соскучиться. Купание до того хорошо, что я, окунувшись, стал смеяться без всякой причины. Погода в Ялте тёплая, совершенно летняя. Если бы у меня были деньги, то я перебрался бы сюда навсегда». - Что будем заказывать? – с улыбкой обращается к нам девушка- официант. – Позвольте принести вам тёплые пледы – здесь достаточно сильный ветер. Мы благодарно киваем в ответ. Каждый из нас заказал по горячему лагману, овощному салату и бокалу свежего сока. Холодная дрожь постепенно отступает - на смену ей приходит тепло и приятная усталость. Небо над Ай-Петри нависает так низко, что, кажется - протяни руку и сможешь погладить его атласную безупречную «кожу». На линии горизонта небо сливается с водой, искажаясь одной голубовато- фиолетовой линзой. И возникает ощущение, что у жизни нет ни начала, ни конца. Раскинь руки – и сможешь объять Земной шарик! Мои друзья глядят в бесконечную даль, и по их лицам я вижу – они счастливы. «Табор уходит в небо» - всплывает знакомая строка, наиболее точно отражающая картину… Вот такими - счастливыми, восторженными, мы навсегда останемся на фотоплёнке: скалистые склоны Ай-Петри, яркое небо, синяя вода Чёрного моря и пассажирская канатная дорога «Мисхор – Сосновый Бор – Ай- Петри». До скорой встречи, Крым! До скорого свидания, Святой Пётр – наивысшая точка нашего незабываемого путешествия. ... Нестинарство – смешение древних языческих и православных традиций. Главная особенность нестинарства – обрядовый танец на раскалённых углях. Виндсёрфинг – вид парусного спорта, в основе которого – мастерство управления лёгкой доской с установленным на ней парусом. Название Ай-Петри имеет греческое происхождение и переводится как «Святой Пётр». Стихотворения - автора. | 
Положение о Клубе
Сделать стартовой
