Хорррошее мясо!

Вкусное мясо!

В плотном полиэтилене с наклейкой «Балык говяжий» и ценой.

И ценой.

Таких денег у меня нет.

На хлеб есть, на молоко есть. На лапшу – есть?

Есть.

Чтобы есть.

Большой, красивый супермаркет.

Я взял этот вкусный полиэтилен, покрутил его в руках.

Глаза откусили кусок мяса и начали жевать.

Даже воздух наполнился этим вкусом.

Положил обратно.

- Что, братан? Хочется?

Я обернулся.

На меня смотрел отвратительный толстяк.

Отвратительный толстяк, очевидно, обожравшийся балыком говяжьим.

Отвратительный толстяк с бутылкой пива.

Кто ему разрешил зайти в супермаркет со своей бутылкой пива?

- Хочется.

- Ну так и своруй. Делов-то… - он рыгнул и поставил пустую бутылку рядом с прилавком.

- Как так – своруй? – я даже немного удивился. – Тут же камеры везде!

- Вот народец пошел! Ну и народ! – толстяк взял с прилавка новую бутылку пива и открыл зажигалкой. – Не «нельзя», не «как вы можете такое предлагать», а - «камеры везде». А если б не камеры – спер?

- Я не хочу с вами говорить об этом…

- И – главное – вежливый. Я с ним – на «ты», а он – без пяти минут ворюга – на «вы».

- Че ты ко мне пристал? Отвали… - исправился я.

- Я ж тебе помочь хочу, дурень. Вон камера, видишь? – он ткнул жирным пальцем куда-то в потолок. – А вон мужик идет. Через несколько секунд он тебя перекроет.

- Вы… Ты действительно думаешь, что…

- Три… Два…

- Я…

- Один… Давай!

Прости меня, господи…

Зато у меня за пазухой два куска «балыка говяжьего».

- И все! – толстяк залпом допил вторую бутылку и поставил рядом с первой. – И шуруй на кассу…

Я на ватных ногах подошел к кассе. Впереди меня шел толстяк, по пути прихвативший шесть бутылок пива.

- К говядинке-то, да? – подмигнул он.

Он прошел кассу, даже не посмотрев на кассира.

Странно, не посмотрел на него и кассир.

У меня все прошло на удивление гладко.

Хотя на душе было гадко.

Гладко… Гадко…

Гадко… Гладко…

Эти бессмысленные стишки я и бормотал по пути домой. В такт шагам.

Под курткой то ли жгли, то ли грели два куска «балыка говяжьего», которые я придерживал рукой…

- А че ты, братан, все уже… перекладывай в пакеты… А то идешь, как раненый… И пиво давай я к тебе сгружу… А то неудобно мне… - идущий рядом толстяк по-прежнему нес в руках шесть бутылок – три в одной и три в другой.

- Ты че привязался?

- А-а, не любите, товарищ, свидетелей грехопадения!

- Смотри, козел, куда идешь! – услышал я справа.

Да, конечно, я задел его плечом – но зачем так грубо?

- Да пошел ты… - сказал я, правда без особой злости.

- Че?

Толстяк заметно оживился.

- Ты же не будешь перед ним извиняться? – спросил он с надеждой.

- Да идет он на фиг, извиняться перед ним…

- Че ты сказал? – толкнули в плечо.

- Да швахни ты его бутылкой по башке, и делов… - сказал толстяк.

Почему-то я так и сделал.

Потом, конечно, побежал.

Через десять минут уже с пятью бутылками пива, хлебом, молоком и «балыком говяжьим» я открыл дверь.

В квартире было шумно и накурено.

Работали оба телевизора, закипал чайник и пел толстяк.

Тот самый отвратительный толстяк.

Видимо, он же и накурил.

- Ну что? Бухаем пиво, жрем мясо? – подмигнул он.

- Как ты сюда попал?

- Живу тут… Шучу, конечно… Я сюда попал через стену.

- Через какую?

- Мне по фиг, через какую. – толстяк элегантно прошел сквозь ванную и коридор на лестницу и через секунду появился обратно.

– Понял? – спросил он. – Кстати, у тебя там на лестничной площадке какие-то чуваки настойку боярышника халкают. Мощная вещица…

- Ты… кто? – спросил я, пытаясь пощупать толстяка.

- Руки убери…

- Что?

- Руки, говорю, убери…

Я все равно попытался до него дотронуться, но рука только хватала воздух. Он был… как сказать-то? Прозрачный…

- Твою мать, говорил же – руки убери. Ощущение неприятное. – выругался толстяк. – Ну а теперь, когда все понятно и недоразумения разрешены, предлагаю выпить по бутылочке пива!

- Нет, погоди! Как так – все понятно? Ничего не понятно! Кто ты?

- Да что ж тут непонятного то, а? Я – твоя совесть. Материализованная. А теперь – давай, давай… - толстяк начал доставать из пакета бутылки.

- Кто ты?! Кто?! Совесть?

- Да, совесть… Твоя личная совесть…

- Которая советует украсть?...

- Сука, ты на самом деле, что ли, этому типу по башке бутылкой съездил? Че их пять-то?

- И совесть, которая советует ударить по балде практически первого встречного прохожего?

- А че ты хотел? Какой ты – такая и совесть! Я ж не буду тебя по рукам бить в магазинах! Не я тебя воспитываю, а ты меня.

Толстяк, совесть моя названная, открыл одну бутылку об другую и залпом выпил.

- Оххххааааа… Мало взяли…

- И че ты приперся только сегодня? Раньше-то что тебя не было?

- Да к тебе часто ходить – только настроение портить. На самом деле, совесть к человеку приходит регулярно. Раз в год.

- Что-то я тебя не помню.

- Конечно. Твоя прошлая совесть к тебе больше отказалась приходить. Помнишь, ровно год назад, ты в баре познакомился с девушкой? Такая брюнеточка?

- Брюнеточка… блондиночка… не морочь мне голову!

- Конечно, куда тебе помнить! Ты ж бухой был в стельку! У тебя была тогда такая ранимая и доверчивая совесть… А ты ее каким-то образом уговорил, и в койку заволок!

- А, такая брюнеточка… Стоп! Так я… в смысле…

- Да, дорогой мой. Ты, чувак, трахнул свою совесть… Натуральным образом… Она потом неделю плакала. Говорила, мол, я думала, он хороший…

- Подожди, так она вполне натуральная была. Осязаемая… А ты…

- Да мы к тебе хоть птицей можем прийти, хоть свиньей морскою. Я вот, от греха подальше, невидимым для других и неосязаемым для тебя пришел. Помня, так сказать, прошлый случай.

Я открыл бутылку пива.

- И что теперь мы с тобой делать будем?

- Ну уж не как в прошлый раз.

- Нет, я серьезно.

- О, ты можешь говорить серьезно? Ничего не будем делать. Попьем пива и разойдемся. Еще на год.

- И что?

- Да ничего. Приеду обратно, напишу отчет – так мол и так, ворует, дерется, человек-говно. У меня сто пятьдесят клиентов в год, отдыхать особенно не приходится. И вообще, у меня рабочий день до шести вечера, я мог тебе всего этого не говорить… И так с тобой все ясно.

- Да я первый раз в жизни украл!

- Все бывает в первый раз в жизни. И совесть свою дрючить тоже не с пятнадцати лет начинают. Хотя я знал одного пацана из Кирова…

- Да причем тут пацан из Кирова! Мне-то что делать?

- Да че ты напрягся-то? Что хочешь – то и делай. Только ты можешь что-то… А, хотя нет… С тобой надо попроще. – толстяк наклонился ко мне ближе. – Я тебе нравлюсь? Только честно?

- Ну… Да!

- Еще и врун! Вот отчет так отчет получится!…

- Нет!

- Ну вот. Сознался. Стало быть, я тебе не нравлюсь?

- Нет!! Нет!!!

- А я – это ты. На том и закончим.

И толстяк вышел через стену.

А я остался с двумя бутылками пива и двумя кусками «балыка говяжьего»…

 

…Это было пять лет назад. Больше я свою совесть так и не видел. Хотя, вполне возможно, что она больше и не придет. Потому что у водителей ПАЗиков – нет совести!!!…