Погуляв по тенистым аллеям старого парка, двое друзей вышли из него не через главный вход с западной стороны, а через южные ворота. Они выходили в ту часть старого города, которая мало изменилась за последние полвека. Строительство многоэтажных домов в этом районе города не велось. В своё время геологи настоятельно не рекомендовали строить тут каменные здания выше двух этажей. Весь этот район города находился на геологическом разломе. Таким образом земля была распределена под частные одноэтажные застройки. Кто-то, когда-то назвал этот район города «компотом» за то, что здесь раньше находились улицы с соответствующими названиями: «Грушёвая», «Яблочная», «Вишнёвая», «Виноградная», «Садовая», «Дачная» и так далее. Все эти улицы утопали во фруктовых садах. Теперь все улицы переименовали, но старые жители «компота» называли свои улицы прежними именами.

Пожилые мужчины шли по «компоту», смотрели на новые таблички с названиями улиц и вспоминали старые названия. У них появился азарт, кто первый отгадает старое название улицы. В этом соревновании явно лидировал Кулаков. Да это было не удивительно. Он с детства знал этот район, а район может быть и изменился, но не на столько, чтобы забыть старые названия улиц. Другое дело он новых названий улиц не знал, а старые названия прочно засели у него в памяти.

- Васильич, пойдём, заберём мои вещи из гостиницы и пойдём к тебе. Мне ещё много чего надо рассказать тебе, - предложил Кулаков.

- Пойдём, Гена, пойдём. Твоя гостиница недалеко отсюда. У тебя вещей то много? – спросил Симаков.

- Да нет. Один рюкзак. Я его уже уложил для того, чтобы ехать на озеро Иссык, а сумку в камере хранения оставил, потом заберу. А вот и гостиница видна!

Друзья вошли в гостиницу. Генка усадил Симакова в кресло, которое стояло в холле, а сам пошёл забирать свой рюкзак. На такси за двадцать минут добрались до дома, где жил Симаков и ещё через десять минут удобно расположились в креслах возле журнального столика. На столе появилась бутылка «Martell», красивые коньячные бокалы, коробка конфет и немного фруктов.

- Ну рассказывай давай дальше, что там у тебя произошло, - попросил Симаков Генку плеснув в бокалы грамм по 50 коньяку.

 

*****

 

Днём стало тепло. С нижнего кишлака пригнали скот на летние пастбища. Кулакова пасти скот никто не заставлял. Генка продолжал делать ту же работу, что и раньше, только в кошаре убирать и кормить овец уже не было никакой необходимости. Весь скот угнали в горы. Генка, в свободное время, заходил к Исмаилу, брал у него книги и с удовольствием их читал.

Как всегда, неожиданно под вечер, в жилую пристройку вошёл Вахид. Генка лежал на своём топчане и читал книгу. Вахид поздоровался и сообщил Генке, что Мустафа через час будет ждать Кулакова у себя дома. Генка ответил, что понял и продолжил читать книгу. Вахид завёл разговор с Хамидом, к которому Генка прислушиваться не стал, хотя многое уже понимал на чужом для него языке. Прошёл час, и Генка пошёл на встречу с Мустафой.

По обыкновению, когда приезжал Мустафа, Исмаил всегда был самым первым посетителем. Кулаков застал за столом четверых мужчин: Мустафу, Исмаила, Исахана и ещё одного молодого афганца, которого он раньше никогда не видел. Они оживлённо и радостно беседовали. Когда вошёл Генка, Мустафа поднялся ему навстречу, что никогда за ним не наблюдалось. С широко расставленными руками в стороны Мустафа радостно приветствовал Кулакова.

- Инженер! Заходи, садись за стол! Радость у меня! Сына русские отпустили! Рустам помог. Знакомься, мой сын, Карахан! А это Инженер! Он не дал мне умереть, - уже на «дари» сказал Мустафа сыну.

Кулаков пожал руку Карахану и присел за стол. Мустафа сел на своё место и афганцы опять заговорили на своём языке, не обращая внимания на Кулакова. Генка улавливал смысл разговора, но сам не произносил ни слова. Молча налил себе горячего чая и стал ждать, когда Мустафа что-то скажет, зачем он позвал Генку. Через какое-то время Мустафа спохватился и перешёл на русский язык обращаясь к Генке.

- Инженер! Для тебя у меня есть хорошая новость! Рустам тебя ждёт. Мы скоро поедем к нему. Дня два-три пройдёт и поедем. Далеко поедем, в Читрал поедем. Дня три будем ехать по горам. Готовься, Инженер, скоро ты увидишь Рустама! – радостно сообщил Мустафа.

- Спасибо, Мустафа! А готовиться мне долго не надо. Вещей у меня нет. Все что есть у меня, на мне. В любой момент, как только скажешь, буду готов, - сказал Кулаков.

- Хорошо, Инженер! Посиди с нами. Мы будем говорить на своём языке, а ты слушай, учись! Там, куда ты поедешь, говорят на другом языке, но мы друг друга понимаем. Разговаривай с нами. Мы попробуем тебя понимать, - Мустафа перешёл на свой язык, давая понять, что русская часть разговора закончена. Генка просидел с афганцами до поздней ночи. Если что-то понимал, о чём идёт разговор, то вставлял несколько слов. Или, когда его спрашивали, старался ответить на «дари».

Прошло ещё два дня и вечером Мустафа сказал Генке, что завтра утром они уезжают. Исахан и Вахид возьмут с собой всё необходимое для дальней дороги. Карахан останется дома, чтобы на горном, свежем воздухе набраться здоровья, которое он немного потерял, будучи в плену у русских.

На следующее утро четыре снаряжённые лошади стояли во дворе Мустафы. Возле лошадей суетились Исахан, Вахид и Хамид, проверяя ещё раз готовность лошадей к дальней дороге. Мустафа и Исмаил стояли в сторонке и тихо о чём-то беседовали. Карахан стоял и молча смотрел, как его товарищи суетятся возле лошадей. Утро было ещё прохладным и Генка накинул на себя, выданный ему ещё осенью, балахон. Наступило время прощаться. Кулаков подошёл к Исмаилу, обнял его и сказал несколько тёплых слов на прощанье. Оба понимали, что они больше никогда не увидятся, и их время, проведённое в беседах, навсегда останется в памяти тёплыми воспоминаниями. Попрощался Генка и с Хамидом, с которым подружился за время совместного проживания. Кулакову было искренне жаль Хамида, поскольку его судьбой и жизнью распоряжался Мустафа. Из последних разговоров за столом Генка совершенно точно понял, что война в Афганистане не утихла, а наоборот, стала ещё ожесточённее. Мустафа со своими людьми участвует в боевых действиях и жизнь молодых афганцев, с которыми подружился Генка, стоит под большим вопросом.

Из кишлака четверо всадников направились не по той тропе, по которой осенью прибыл Кулаков, а совсем в противоположную сторону - на север. Эта тропа была, как бы продолжением той тропы. Такая же широкая и также плавно стала подниматься по склону горного хребта. Где-то далеко внизу протекала река. Генка сверху видел узенькую ниточку реки, по берегам поросшую лесом. Видимо около реки и был нижний кишлак. Сейчас всадники поднимались всё выше и выше. К концу дня путники добрались до языка мощного ледника, спускающегося с северо-западного склона горного хребта. Мустафа, ехавший впереди, что-то громко сказал и показал плетью на горный склон, поросший кое-где редкой растительностью. Кулаков, вначале, ничего не понял, а потом увидел, в нескольких сотнях метров от языка ледника неприметную землянку.

Путешественники направились к ней. Землянка была небольшая, но на ночлег в ней свободно бы разместилось человек 10. По всей видимости Мустафа не раз пользовался этой землянкой. Переночевав, путники ранним утром отправились дальше. Перейдя с боковой морены на ледник, всадники поехали прямо посередине ледника. Кулаков это заметил и подумал, что Мустафа очень хорошо и грамотно ориентируется в сложных, горных условиях. Середина ледника под тёплыми солнечными лучами и от следов, прогнанных по нему скота, подтаяла, и передвигаться по леднику не составляло никакого труда. В то же время, края ледника были изрезаны глубокими трещинами. Путь по леднику занял часа два. Когда путники вышли на перевал, солнце только поднялось над соседним, высоким горным хребтом. Чуть правее, на юго-востоке, огромная вершина упиралась в облака. Кулаков никогда не видел такой большой горы. У него захватило дух, от восхищения увиденной картины.

- Мустафа! Как называется эта гора? – спросил Генка.

- Эта священная гора называется Тирич Мир. Самая высокая здесь. Мы её обойдём с севера, там есть проход, а там уже Пакистан. Там нет войны. Если мы пойдём с юга, там советские военные охраняют границу. Нам встречаться с ними не надо, - пояснил Мустафа, и начал спуск с перевала.

После крутого спуска с перевала тропа несколько километров шла горизонтально, а потом вновь плавно пошла вверх. Кулаков сориентировался, что они едут на северо-восток. В верховьях долины, переправившись вброд через реку, направились в неширокое ущелье, прямо на восток. Постепенно ущелье начало сжиматься и вскоре стало таким тесным, что всадникам пришлось круто подниматься по правому склону. Крутой подъём занял около двух часов времени. Когда поднимались, Генка увидел внизу, что ущелье превратилось в узкий каньон с отвесными скалами. В верховье этот каньон упирался в водопад. Естественно, пройти понизу ущелье не представлялось возможным. Зато выше водопада ущелье резко расширялось и превращалось в небольшое горное плато, по которому извиваясь текла небольшая речка и с шумом исчезала в узком каньоне.

Всадники остановились, намереваясь немного дать отдохнуть лошадям после трудного подъёма. Все спешились. Кулаков начал оглядываться по сторонам. Прямо на юге возвышался огромный Тирич Мир. Его вершина пряталась в облаках. Чуть-чуть понижаясь, уходя на северо-восток, горный хребет опять вздымался вверх. Мустафа наблюдал за Кулаковым, как тот осматривает горные вершины. А Генка гадал, как же они поедут дальше? Через такой высокий, заснеженный и скальный горный хребет на лошадях проехать невозможно. Как бы угадывая мысли Кулакова, Мустафа сказал:

- Не смотри туда, Инженер. Мы туда не поедем. Для лошадей тропы нет. Мы поедем туда, - он плёткой показал на северо-восток, - вокруг вон той горы, Мустафа опять показал плёткой, теперь уже, на высокий горный массив у подножья которого они стояли, - а там есть проход. Не такой высокий. Лошади его проходят. Два часа нам надо ехать, потом будет нора… или как там у вас по-русски? Забыл.

- Пещера, что ли? – подсказал Кулаков.

- Да, правильно говоришь, Инженер! Пещера! Вот в ней мы и будем сегодня спать. Поехали, вечер скоро, темно будет, - и уже на своём языке что-то сказал молодым нукерам.

Пещера как таковая, не являлась пещерой в прямом смысле слова. В слоистых горных породах в результате каких-то природных процессов, скорее всего, землетрясений и выветриваний, образовался глубокий грот. Размером грот был около 20 метров в длину, метра три в высоту и в глубину уходил метров на 6-7. С трёх сторон грот был закрыт от ветра и осадков. В самой глубине грота каменный пол был кем-то заботливо устлан сухим сеном. По всей вероятности, этим укрытием уже давно пользовались местные контрабандисты. Мустафа потом, как бы ненароком обмолвился, что эту пещеру ему показал отец. А его отцу показал ещё кто-то, у кого отец Мустафы учился контрабандному промыслу.

На ночь лошадей завели в грот и дали овса. Утро выдалось морозным и потому сборы в дорогу были короткими. Появление солнца с этой стороны горного хребта в ближайшие часы не ожидалось. Путники, накинув на плечи шерстяные одеяла, которыми укрывались ночью, отправились в путь. Солнце вовсю играло в снежных вершинах гор, но всадники ещё долгое время ехали в тени огромной вершины. Постепенно огибая её, тропа вышла прямо к большому пологому леднику. Мощная морена, образованная ледником, и большая часть ледника остались далеко внизу.

На леднике лежал неглубокий снег. Лошади легко передвигались по такому снегу, лишь копыта немного погружались в снежный наст. За очередным, небольшим подъёмом по леднику, открылась великолепная панорама, и Генка увидал некрутой снежный перевал. Ледник раздался вширь, а возле крутых скальных склонов виднелись широкие бергшрунды. Подъём на перевал с северо-западной стороны по леднику не представлял большой сложности. Кулаков подумал и о том, что с другой стороны спуск с перевала тоже не будет слишком сложным, раз Мустафа уверенно ехал впереди и не выражал никакого беспокойства. Так оно и получилось. Крутой спуск с перевала метров 300 по мелкой и средней осыпи, пожалуй, был самым сложным участком всего пути по высоким горам Афганистана и Пакистана. С осыпи всадники легко перешли на небольшой ледник, а потом сразу, через боковую морену, вышли на склон, где была хорошая горная тропа. Крутым серпантином тропа шла вниз, в широкую речную долину. Спускаться в долину пришлось очень долго. Когда спустились к реке, тропа стала довольно широкая. Тропа так расширилась, что по ней без всяких помех свободно могли рядом ехать двое всадников. Вскоре тропа превратилась в дорогу, которая и привела путников, ближе к вечеру, в пакистанский город Читрал. Вечер застал путешественников на узких, небольших улочках Читрала. Не успели всадники проехать в городе и пяти минут, как их остановил полицейский патруль. Мустафа достал какую-то бумагу и показал полицейским, поясняя, кто и когда выдал ему этот документ. Полицейские сразу потеряли интерес к всадникам, и один из них махнул рукой, давая понять, что они могут следовать дальше.

- Не бойся, Инженер! Начальник полиции, мой старый друг и друг Рустама. Пока ты со мной или с Рустамом, тебе бояться не надо! Меня и Рустама здесь уважают! – с гордостью сказал Мустафа.

Кулаков молча кивнул, соглашаясь с Мустафой. Наконец Мустафа остановил свою лошадь возле большого дома на окраине городка. Слез с лошади и постучал в массивные деревянные ворота. Не прошло и минуты, как ворота приоткрылись и в щель просунулась детская голова. Ворота открылись ещё шире и в проёме ворот появился Рустам. Генка его признал сразу, хотя и прошло почти два десятилетия с того момента, когда оба получили дипломы. А вот Рустам с первого взгляда не признал Кулакова. Да и как можно было признать в седом человеке, обросшего чёрной с проседью бородой, одетого как душман, Генку? Кулаков за всё время, что пробыл в плену и в кишлаке ни разу не брился. Седых волос двадцать лет назад у него не было. Только глаза седого человека светились радостным блеском и были знакомы Рустаму. Проявляя местные обычаи, Рустам первым делом, поприветствовал Мустафу, поскольку тот считался старшим в этой маленькой компании. Потом подошёл к Генке и крепко обнял его.

- Здравствуй Гена! Рад тебя видеть! Еле узнал тебя в этом обличие. Седым стал, это тебя Мустафа довёл? – с наигранной строгостью Рустам глянул на Мустафу, не выпуская Генку из объятий.

- Ты что, Рустам? Он ко мне такой попал! Совсем белый был! – возмутился Мустафа.

- Ладно-ладно, Мустафа! Я пошутил! – успокоил Мустафу Рустам, - Скажи своим бойцам, пусть заходят во двор. Куда поставить лошадей они знают, не первый раз здесь. Когда управятся с лошадьми, пусть поднимаются в дом, - сказал Рустам и подождал, когда Мустафа даст распоряжение своим нукерам.

После того как Мустафа распорядился, все трое направились в дом. Генка не произнёс ещё ни одного слова. Он полгода ждал этой встречи, а сейчас какой-то комок встал у него в горле, мешая что-либо сказать. Кулаков и не торопился подать голос, тем более что Рустам незаметно шепнул ему на ухо: «Молчи пока, ничего не рассказывай…, потом, когда будем одни». Генка в ответ, также незаметно кивнул.

Кулаков отвык за время, проведённое в плену у Мустафы, от простой домашней мебели и обстановки. У Рустама было всё, что нужно в современном, благоустроенном доме. Диван, кресла, нормальный стол со стульями, в углу большой телевизор, а на журнальном столике, телефон. Большая ванная комната, куда Рустам отправил Генку умыться с дороги, была со вкусом обустроена. Такие ванные комнаты Генка видел когда-то, только в зарубежных фильмах. Скинув верхнюю одежду, мужчины стали рассаживаться за обеденным столом. В это время в зал, где стоял обеденный стол, вошла симпатичная женщина, лет тридцати пяти в европейской одежде. Рустам встал, за ним поднялся и Генка. Мустафа со своими спутниками остались сидеть.

- Позволь, Гена, представить тебе мою супругу. Надима! – тут же, на своём наречии, представил Кулакова своей жене.

- Очень приятно, - произнёс Генка на «дари» первые слова в доме Рустама и склонился в почтительном поклоне.

Мустафа и его спутники молча поклонились Надиме, не вставая со своих мест. По всей видимости, они были давно знакомы и это молчаливое приветствие женщине носило формальный характер. Жена Рустама, Надима, поприветствовала сидящих за столом мужчин и, улыбнувшись, сказала несколько слов Кулакову, из которых он понял, что она рада видеть его в своём доме. После чего, уже обращаясь к Рустаму, сказала, что ужин сейчас подадут и вышла из зала. В ожидании ужина Рустам достал из бара бутылку виски и спросил у Мустафы, выпьет ли он и его люди с ним и Кулаковым.

- Рустам, ты же знаешь, я не пью водку и своим людям запрещаю. Нельзя правоверным водку пить! – отказался Мустафа.

- Ну, это твоё дело, Мустафа! А я со своим другом выпью за встречу. Мы очень давно не виделись, и я хочу отметить это событие! - с этими словами Рустам поставил на стол пару рюмок перед Генкой и собой. Налил в них виски, - За нашу встречу, Гена! И за то, чтоб твои проблемы поскорей решились!

- Спасибо, Рустам! – уже по-русски сказал Кулаков, - Я очень рад, что мы с тобой встретились. Мустафе огромное спасибо за то, что помог нам найти друг друга в это трудное и неспокойное время! – с этими словами Генка и Рустам чокнулись рюмками и выпили всё до дна, стоя.

Через какое-то время появились двое молодых людей в одежде официантов ресторана и начали быстро и ловко сервировать стол. На недоуменный взгляд Генки, Рустам улыбнулся и сказал:

- Надима заказала ужин в ближайшем ресторане. Я же не знал, когда вы приедете. Думаю, вы останетесь довольны, - и уже на своём языке предложил Мустафе и его нукерам приступить к ужину, а сам тем временем опять наполнил рюмки.

- Рустам, так я тебе правильного человека привёл? – подал голос Мустафа.

- Очень даже правильного человека, Мустафа! Ты не представляешь, как я благодарен тебе за это, - отозвался Рустам.

- Я тебе тоже должник! За моего сына! Мы с тобой друзья, должны помогать друг другу. Твои друзья, мои друзья! Я доволен, что тебе угодил. Мне понравился Инженер! Он правильный и хороший человек! – похвалил Генку Мустафа.

- Ничего, Мустафа, всё нормально! Я твоего сына знал совсем ещё маленьким. Не мог же я оставить его в беде. Береги сына, особенно сейчас, когда война в Афганистане стала доходить до самых дальних кишлаков. Никто не знает, сколько продлится этот кошмар. Самое печальное, что афганцы начали воевать друг с другом. Чувствую я, долго продлится эта война. Береги сына, береги своих людей! – посоветовал Рустам.

- Для правоверного мусульманина нет ничего лучшего как умереть с оружием в руках в войне с неверными! – сверкнул глазами Мустафа.

- Ладно, не будем сейчас дискутировать по этому вопросу, ты ко мне друга привёл, и я хотел бы приятно провести вечер, - спокойно сказал Рустам видя, что Мустафе не нравятся разговоры про войну.

- Слушай, Рустам, у меня много дел и я хочу завтра утром уехать!

- Ты что? Обиделся что ли, Мустафа? – спросил Рустам.

- Нет, Рустам, я на тебя не обижаюсь. Я не могу на тебя обижаться, ты мудрый и уважаемый человек. Мне надо к моим людям. Они меня ждут, - совершенно спокойно произнёс Мустафа.

- Хорошо! Тогда скажи во сколько подать еду для тебя и твоих спутников? Я в ресторане закажу.

- Как только светло станет, так мы и поедем.

- Ну, что ж, договорились, - сказал Рустам и опять налил виски в рюмки.

Сразу после ужина молодые афганцы поднялись и вышли из зала. Мустафа им что-то сказал, но Генка ничего не понял. От выпитого виски у него кружилась голова, и он находился в состоянии лёгкой эйфории. Когда Рустам налил ещё в рюмки, Генка только отмахнулся, давая понять, что сейчас выпить не может. Рустам и Мустафа разговаривали между собой, но о чём они говорили и на каком языке, Генка не мог понять. Кое-как, осилив последнюю налитую рюмку, он попросил Рустама показать, где он может прилечь и поспать. Рустам заботливо проводил Кулакова в отведённую для него комнату. Помог раздеться и накрыл одеялом. Генка впервые за последние семь месяцев спал на нормальной кровати. Расслабленный алкоголем Генкин организм требовал хорошего отдыха. Кулаков моментально уснул и, если бы не Рустам, то проспал бы до обеда следующего дня. Но Рустам разбудил Генку в девять часов утра. Мустафа, со своими спутниками давно уже уехал, так и не попрощавшись с Генкой. Он не стал будить Кулакова рано утром, чтобы тот проводил Мустафу в дорогу. Он знал, что Мустафа ещё не раз приедет к нему домой, а Генка ещё не скоро покинет его дом. Со временем так и получилось.

- Доброе утро! Геннадий Петрович! Хватить спать, просыпайся! Как спалось? - поинтересовался Рустам.

- Прекрасно! Давно так спокойно не спал. И голова не болит от вчерашнего виски, - с удивлением заметил Генка.

- Чего она у тебя будет болеть? Ты выпил совсем немного. Давно не пил, наверно, вот и развезло с непривычки, - улыбнулся Рустам.

- Да, действительно, уже и не помню, когда употреблял спиртные напитки. Голова не болит, а вот внутри, как-то неуютно, - пожаловался Генка.

- Это мы сейчас поправим, - и незаметным движением руки, достал откуда-то баночку пива, - на-ка, выпей! Сразу легче станет!

- Что это?

- Пиво! Маленькая баночка холодного пива! Всего-то 0,33 литра! Я ещё вчера приготовил для тебя, чтобы утром ты поправил своё здоровье.

- Давай, попробую, - согласился Генка и одним махом выпил пиво.

- А теперь, Гена, всё своё тряпьё сложишь вот в этот мешок. Всё это выкинем. Я приготовил для тебя одежду. У нас с тобой один размер, так что проблем нет. Вот здесь, в шкафу, возьми всё, что тебе нравится и подходит. Здесь, - Рустам приоткрыл один из ящиков, - трусы, майки. Вот здесь, рубашки, а вот тут, костюмы. Всё для тебя, бери и не возражай! – Рустам поднял руку вверх видя, как Кулаков хотел, было, отказаться от такого гостеприимства, - Иди в ванную комнату, прими ванну и побрейся. Хватит тебе, ходит с мрачным видом душмана! Всё! Ты вернулся в цивилизацию!

- Я и сам хотел давно побриться, да бритвы у меня не было, а у Мустафы просить что-то не хотел. А правда! Лучше стало, после выпитого пива. У тебя и горячая вода в доме есть? – спросил Генка.

- Конечно! Всё у меня есть, как в нормальном цивилизованном доме. Иди-иди, а я пока насчёт завтрака распоряжусь. Не забыл, где ванная? Пойдём, покажу, а то заблудишься, - и Рустам повёл Генку ванную, - так…, вот здесь бритвенные принадлежности, здесь… шампунь, вот тебе новая зубная щётка, вот паста, а здесь полотенца. Давай, приводи себя в порядок! Можешь не торопиться! Тебе часа хватит на это?

- Да, конечно хватит, Рустам!

- Отлично! Не буду тебе мешать, - и Рустам вышел из ванной комнаты.

Кулаков не любил последнее время смотреться в зеркало. Когда он жил в кишлаке, в их комнате с Хамидом был обломок зеркала, но он в него заглядывал очень редко. Ему самому было противно своё отражение: небритое, обросшее редкой, чёрной с проседью бородой. После того, как он помылся, побрился и надел приличную одежду, на Генку из зеркала глянул совсем другой человек. Отражение имело счастливую улыбку, а седые волосы, ещё не совсем редкие, падали до самых плеч.

- Ну вот, посмотри, - сказал Генка Рустаму, заходя в большой зал, - смыл и сбрил весь душманский облик.

- Совсем другое дело! Тебя ещё надо подстричь. Твои седые волосы будут лучше смотреться, если они будут короче. Это мы сделаем. Давай, садись за стол, сейчас мы в семейном кругу позавтракаем. Вчера ты так и не успел увидать моих детей. Сейчас поближе познакомлю тебя со своей женой и детьми, - сказал Рустам, - а, вот и они! – в зал вошли два мальчика и жена Рустама. Старшему было лет десять, младшему около шести, - с моей женой ты вчера ещё успел познакомиться, а это мои сыновья. Старшего сына зовут – Алим, младшего сына зовут – Карим, - мальчики при названии их имён, почтительно поклонились Кулакову.

- Очень симпатичные у тебя сыновья! И жена у тебя, красавица, - с искренним восхищением, сказал Кулаков.

- Хорошо, что они по-русски совсем не понимают. Перехвалишь ты мне их, - шутливо заметил Рустам.

- Не перехвалю, они действительно очень симпатичные ребята!

На стол накрывала Надима. Ей, как могли, помогали сыновья. Через пять минут, все сидели за столом. Ели молча, поскольку загружать Кулакова словами чужого языка Рустам не хотел, а разговаривать на русском языке, в присутствии жены и детей, было не совсем прилично. Завтрак продлился полчаса, после чего Надима, опять-таки, с помощью сыновей быстро всё прибрала, и удалилась вместе с мальчиками. Мужчины остались одни. У Кулакова наконец-то появилась возможность немного расспросить Рустама. Генка начал с вопросов, которые его в данный момент интересовали больше всего.

- Рустам! Скажи мне, пожалуйста, который сегодня день? По нормальному, международному календарю, месяц, число и день недели. За всё время пребывания в кишлаке, я так и не привык к мусульманскому летосчислению.

- Сегодня, Гена, 26 мая 1981 года, а день недели – вторник, - улыбнулся Рустам.

- Получается, что я был у Мустафы в качестве пленника почти семь месяцев. 27 октября в прошлом году меня отправили в командировку к военным, и вот результат, семь месяцев неизвестности! Семь месяцев ожидания встречи с тобой! Семь месяцев надежд! Неужели всё закончилось? – с какой-то надеждой, глянул Генка на Рустама.

- Гена, я ещё не знаю, что у тебя будет впереди! Я только могу предполагать, что тебя ждут серьёзные испытания. Постараюсь тебе помочь во всём, что будет в моих силах. Но ты и сам должен понимать, у тебя проблем выше головы. Пока мы с тобой начнём решать первую проблему – это документы! У тебя же ничего нет? – спросил Рустам.

- Откуда! В Афганистане у меня было временное удостоверение личности, но оно осталось у майора, с которым я поехал в эту непредвиденную командировку. Больше у меня ничего и не было, - сокрушённо ответил Кулаков.

- Не отчаивайся! У меня есть кое-какие связи, я попробую что-то сделать. А пока, без меня никуда не выходи из дома! Без документов тебя в два счёта загребут в полицейский участок, или военный патруль арестует. Здесь же приграничная зона. Хотя в этом ничего страшного нет, я тебя бы всё равно освободил, но не будем создавать лишние проблемы. Договорились? – и Рустам вновь улыбнулся Генке.

- Договорились! А теперь, Рустам, хочу тебя спросить, где ты работаешь? Ведь сегодня вторник, ты должен быть на работе, а ты со мной возишься? – спросил Генка.

- Для тебя у меня секретов нет. В общем, я резидент ЦРУ. Удивился? Ничего Гена, привыкнешь! Здесь в Читрале руковожу «школой разведки». Считай, что начальник этой самой «школы». Так что, рабочий день я определяю себе сам. У меня звание - полковник. Полковник в Пакистане, особенно здесь в Читрале, достаточно большой чин. Потому я имею связи. Я знал, что ты мучаешься этим вопросом. Мы с тобой ещё не раз вернёмся к этой теме. Мне кажется, что времени обсудить все наболевшие вопросы, у нас будет предостаточно, - спокойно объяснил Рустам.

- Да-а, ну и дела! – только и смог сказать Генка сразу после этого объяснения.

- Не пугайся! В данном случае ЦРУ только поможет тебе вернуться к нормальной, цивилизованной жизни. Дальше всё будет зависеть от тебя. Вербовать тебя в агенты ЦРУ я не собираюсь. Не то чтобы вербовать, даже советовать этого делать не буду! Вот так-то Гена! А от помощи не отказывайся! То, что тебе когда-то помог вернуться к нормальной жизни агент ЦРУ, будут знать только я и ты! Ну, и я тебя прошу: никому, никогда, не рассказывать об этом, - попросил Рустам.

- Хорошо, Рустам, я понял, - тихим голосом сказал Кулаков.

- Ну вот и договорились! У тебя ещё какие-нибудь ко мне вопросы будут? Я готов на них ответить, - прищурившись, спросил Рустам.

- Как ты попал в Афганистан, потом в Пакистан, да ещё военную карьеру сделал? Я тебя после Ташкентского землетрясения из виду потерял. То, что ты с Мустафой какое-то время контрабандой занимался, это я в курсе, от Мустафы. А как так получилась, что тебя в Пакистан забросило? – недоумевал Генка.

- Это отдельная и длинная история, как-нибудь в ближайшее время обязательно расскажу. Ты ещё о чём-то хотел меня спросить? – обратился Рустам к Генке.

- Нет! Пока достаточно. Когда возникнут вопросы, я тебя по-дружески и спрошу. А ты мне, по-дружески объяснишь, - уже улыбаясь, ответил Кулаков.

- Хорошо! А сейчас пойдём, пройдёмся по городку, он небольшой, за полчаса можно всё обойти. Подстрижём тебя, сделаем фотографию на документы, зайдём в полицейский участок, надо тебя зарегистрировать и, хотя бы какой-нибудь документ удостоверяющий твою личность, получить. Ты готов к экскурсии? – весело спросил Рустам.

- Конечно-конечно! Я готов и полностью в твоём распоряжении! – сказал Кулаков и начал подниматься из-за стола.

Небольшая центральная улочка городка встретила двух друзей шумом и гамом. Кулаков, отвыкший за семь месяцев от такого скопления людей, оглядывался по сторонам. Торговцы мелких лавочек громко приветствовали Рустама, когда они проходили мимо. Рустам с улыбкой вежливо отвечал на приветствия. В маленьком парикмахерском салоне, куда Рустам завёл Кулакова, их встретил молодой и подвижный пакистанец, который волчком начал крутиться вокруг Рустама, не зная, как тому угодить. Рустам усадил Генку в кресло перед зеркалом, и сказал несколько слов молодому пакистанцу. Юноша незамедлительно начал колдовать над Генкиной головой. Через двадцать минут помолодевшего и пахнувшего одеколоном Кулакова, Рустам повёл к фотографу. Фотограф, как и парикмахер, также начал суетиться при появлении Рустама. Посещение полицейского участка отложили на следующий день, поскольку снимки пообещали сделать только к вечеру, а без них в полиции делать было нечего. Пройдя мимо стадиона и полицейского участка, друзья вышли к форту, который стоял на берегу горной реки. Открылся потрясающий вид. Вдали, прямо по ущелью на севере, возвышалась громада Тирич Мира.