Автор: Мари Уинтерз Хэйсен (из цикла «Старые байки матушки Уинтерз») Fatal Ambition – Брошка! Анжелика приложила палец ко рту и поморщилась от солёного привкуса крови. В конце концов, ни капли не попало на платье, которое она шила. Если бы так случилось, мадам Сюзетта разозлилась на неё и, вероятно, удержала бы из зарплаты, несмотря на то, что старая ведьма и так платила немного. И всё же Анжелике нужна была работа. Времена были тяжёлые: большинство парижан голодало. На подоконнике послышался шум, она повернулась и посмотрела. – Замешкалась и опять уколола палец? – пошутил бархатный мужской голос. Это был Франсуа, молодой человек, работающий в винной лавке напротив. – А если и так, тебе какое дело? – дерзко спросила она. Франсуа засмеялся, его смех заставлял трепетать многие сердца молодых девушек. – А ты острая на язык! Ему нравилось это в женщине. Застенчивые, скромные девушки никогда не вызывали у него интерес. Анжелика с другой стороны… – А ты что слоняешься перед окном пошивочной мастерской? Тебе некуда деть время? – В том то и дело, что есть куда, но сначала мне хочется войти и узнать, будешь ли ты работать допоздна. – Зачем? Тебе что за дело, если придётся? – Я подумал, если ты свободна, то захочешь погулять со мной вечером. Анжелика внимательно посмотрела на красивого молодого человека. Несмотря на своё дерзкое поведение, она, несомненно, была очарована шармом Франсуа. – Если я сегодня вечером буду свободна и смогу двигаться, то, может быть, пойду с тобой. На лице Франсуа зажглась улыбка, и его, должно быть, ободрило самоуверенное поведение. Однако Анжелика услышала приближающиеся шаги мадам Сюзетты. – Это старая ведьма. Быстро убирайся, пока она тебя не увидела. Юная девушка моментально схватила иголку и принялась за вышивку. Франсуа ещё раз бросил на неё свой взгляд и возвратился в винную лавку. Когда зашло солнце, мадам Сюзетта, наконец–то, закрыла мастерскую. Анжелика была рада вырваться из маленьких, душных комнатушек, которые делила с двумя другими девушками, работающими на портниху. – Ты куда собралась? – спросила мадам Сюзетта. – На улицу, подышать свежим воздухом. Портниха нахмурилась. Она не доверяла Анжелике и считала её пустой, честолюбивой девицей, которая однажды попадёт в беду. Как и следовало, Франсуа ждал у винной лавки. Он был чисто выбрит, а волосы вымыты. Анжелика направилась в сторону реки, и Франсуа последовал за ней. Пара шла медленно: девушка из–за того, что устала, а парню хотелось насладиться временем, которое он проводил с предметом своей любви ослепительной красоты. Франсуа говорил о многих вещах, большинство из которых Анжелика игнорировала, ибо её совсем не интересовали его мысли или чувства. Они обернулись на звук, раздавшийся сзади, и увидели, как на них несётся карета, запряжённая двумя огромными чёрными жеребцами. Франсуа дёрнул её за руку, чтобы убрать с дороги. Когда карета пролетела мимо, девушка с благоговением посмотрела ей в след. – Ты когда-нибудь видел такую великолепную карету? – спросила она. – Это король? – Нет, – ответил её спутник. – Карета принадлежит Этьену дю Барри, герцогу Рошфору. Иногда он останавливается у винной лавки, когда находится в этой части города. – Наверное, здорово путешествовать в такой роскоши, – сказала она, её глаза мечтательно посмотрели в сторону экипажа, исчезающего вдали. – Роскошь для аристократов, – сказал он, как будто это слово оставляло отвратительный привкус во рту. Франсуа слышал ворчливое недовольство от владельцев винной лавки, обвинения в адрес короля, королевы и их министров и, как бедняк, разделял их суждения. – Жаль, что я не живу, как они, – сообщила Анжелика, – я бы ездила в такой же карете, шила платья у мадам Сюзетты и имела слуг, которые меня повсюду ожидали. Тебе не хотелось стать герцогом или маркизом и жить в большом замке вместо того, чтобы влачить свою жизнь в винной лавке? – Нет, – откровенно ответил он. – Мне бы не хотелось стать одним из них. Они говорят, что бедняки это отбросы общества, но именно аристократы тратят деньги и прожигают жизнь в глупых, низменных поступках. Я считаю, что люди должны быть равны: никаких званий, никакого наследства, каждому по способности. – Помолчи! – предупредила Анжелика. – Такая речь приведёт тебя в тюрьму. – Не беспокойся. Никто, кроме тебя, не слышит. Между прочим, я всё время слышу разговор в винной лавке о свободе и равенстве. – Глупцы все вы. Это проклятые американцы заводят людей во Франции своими разговорами о правах человека и демократии. Если спросить меня, то они никогда не будут сражаться с англичанами. Революция была близка сердцу Франсуа. Он страстно молился, чтобы когда-нибудь народ Франции восстал против Людовика и Марии Антуанетты. И всё же ему не хотелось спорить с Анжеликой по этому вопросу. Что, в конце концов, женщины понимают в политике? Кроме того, на уме у него было в это время совсем другое. Когда они подошли к реке, Франсуа смело взял её за руку и поцеловал. Анжелика не сопротивлялась. Ободрённый покорностью, он прижал её крепче, его поцелуй становился всё страстнее, пока, наконец, молодая девушка не оттолкнула его. – В чём дело? – спросил он. – Я думал, что нравлюсь тебе. – Да, но я не готова выйти замуж и завести детей. Франсуа засмеялся: «Это лишь поцелуй, а не предложение». – Один поцелуй приведёт к другому, а затем перед свадьбой ты узнаёшь, что ждёшь ребёнка, так часто случается. Они оставались на берегу реки ещё час, рука об руку, молча наблюдая за искрящейся в лунном свете рекой. Изредка они бросали взгляд на кусок бревна, который быстро нёсся в потоке. «Некоторые люди как мы, думала Анжелика. – Их охватывают и уносят эмоции». Что ж, с ней этого не должно случиться. Несмотря на свою любовь к Франсуа, она будет следить за своими чувствами и не позволит разрушить свою жизнь. В последующие дни Франсуа продолжал ухаживать за Анжеликой, а она, в свою очередь, держала его на расстоянии и в то же время заставляла интересоваться собой. Однажды красивая, хорошо одетая молодая особа вошла в мастерскую мадам Сюзетты. Анжелика, которая работала у окна, залитого солнечным светом, увидела остановившуюся карету графа де Рошфора. Мадам Сюзетта была занята заказчицей, поэтому Анжелика выскользнула через заднюю дверь, чтобы лучше рассмотреть экипаж. Внешний вид кареты был чёрного цвета с золотой отделкой. На двери висел восемнадцатидюймовый герб дю Барри. Молодая белошвейка протянула руку и провела кончиками пальцев по тонкой резьбе. – Я надеюсь, ты ничего не хочешь украсть? Анжелика в испуге обернулась. Перед винной лавкой стоял очень элегантный мужчина. – Нет, сэр, – промямлила она. – Я просто смотрю. Герцог удивился, шагнул вперед и открыл дверь, подталкивая Анжелику посмотреть внутреннее убранство. – Если хочешь, можешь посидеть. Когда Анжелика почувствовала под собой мягкость бархатного сидения, она закрыла глаза и улыбнулась. «Итак, это то, что называется благополучие», – подумала она. – Не устраивайся, – подшучивал герцог. – Я не хочу, чтобы ты уснула в моей карете. У меня уйдёт много времени, чтобы потом всё объяснить Фифи. Фифи, как поняла Анжелика, была той красивой молодой дамой в мастерской мадам Сюзетты. – Мне нужно вернуться работать, – сообщила она и неохотно вышла. Этьен осмотрел её тонкую талию, полные груди и миловидное личико. «Возможно, я ещё вернусь и прокачу тебя, – сказал он. – Тебе хочется?» Глаза Анжелики засверкали, как сапфиры. «О, да. Мне бы очень хотелось». Дверь мастерской открылась, и вышла Фифи, отдавая последние указания мадам Сюзетте. Анжелика поспешила в мастерскую. Она выглянула из окна в то время, когда Этьен поцеловал Фифи в щёку и помог сесть в экипаж. Молодая белошвейка вскипела от зависти. «Я бы всё отдала, чтобы быть на её месте». Сразу после того, как герцог уехал, мадам Сюзетта бросилась в заднюю комнату. – Ты ещё не закончила подрубку? – гаркнула она. – Почти, осталось несколько стежков. – Хорошо. Впереди у нас много работы. Мы получили очень важный заказ, – хвасталась мадам Сюзетта. – От герцогини де Рошфор? – Боже упаси, нет. У герцогини свой собственный портной. – Но я видела снаружи карету герцога. Мадам Сюзетта рассмеялась, что делала очень редко. «Юная дама не жена герцога». Лицо Анжелики покраснело: «Значит, она его… его… » – Его любовница. Во всяком случае, одна из них. И будем надеяться, что он останется преданным ей долгие годы. Я могу стать богатой женщиной, если так случится. К сожалению для мадам Сюзетты герцог де Рошфор стал терять интерес к Фифи и положил свой глаз на Анжелику. В тот день, когда его любовница появилась в мастерской, чтобы примерить заказанное платье, герцог искал молодую белошвейку. – Я приехал, чтобы предложить тебе прокатиться, – произнёс он, когда увидел в окне силуэт Анжелики. Она колебалась, посматривая на гору вышивки перед собой. «Я не верю, что мадам разрешит». – Не беспокойся о мадам Сюзетте, – сказал он, относясь к портнихе, как к кому–то незначительному. Когда Анжелика, наконец, вернулась в мастерскую мадам Сюзетты, она уже была заказчицей, не работницей. И снова перед мастерской остановилась чёрная с позолотой и гербом карета дю Барри. На этот раз Анжелика, а не Фифи шла с герцогом под руку. Мадам Сюзетта и обе её белошвейки смотрели с открытыми ртами на рождение Золушки. – Мадам, – сообщил Этьен приказным тоном, – я оставляю это прелестное создание в ваших всемогущих руках. Дайте ей всё, что она пожелает, и выпишите мне счёт. Самодовольное выражение на лице Анжелики и её снисходительная манера поведения разозлили мадам Сюзетту, но она не позволила выразить своё недовольство. – Что ты хочешь, чтобы тебе показали, Анжелика? – Для вас мадмуазель, меня интересует полный гардероб, от нижнего белья до перчаток. И не нужно использовать дешёвые ткани, из которых были сшиты платья Фифи. Мадам Сюзетта сдержала сердитый ответ, вспомнив, что Анжелика теперь была любовницей очень богатого и влиятельного человека. «Да, мадмуазель», – сказала она и с уважением поклонилась. Анжелика провела большую часть утра в мастерской мадам Сюзетты, выбирая ткани, кружева, ленты и фасоны платьев. Когда Этьен вернулся, его новая любовница, не попрощавшись, с высокомерно поднятой головой, покинула мастерскую. И всё же она не могла устоять, чтобы не выглянуть из окна кареты и не посмотреть, завидуют ли ей эти три женщины. Но никого не было; ни единое лицо не смотрело через окна мастерской. – Почему ты надулась, моя дорогая? – спросил герцог. – Просто так, – ответила она, отбросив мысль о портнихе. – Прекрасно, ты мне нужна с хорошим настроением, когда мы поедем ужинать. Несмотря на то что герцог привёл свою любовницу в один из лучших ресторанов Парижа, они ели в отдельном кабинете, чтобы избежать затруднительного положения для его жены. Анжелика не была против того, что её возлюбленный был женат и имел трёх детей. Обручальное кольцо не являлось предметом необходимости. Этьен был внимательным, а самое главное, благородным покровителем. Единственный недостаток быть любовницей состоял в том, что богатые мужчины быстро уставали от своих игрушек. Однако судьба стала добра к Анжелике, несмотря на события, охватившие Францию, и не позволила ей испытать стыд быть отверженной или умолять мадам Сюзетту взять её на работу обратно. После того, как она и Этьен закончили ужин, они прошли к огромной карете и направились к маленькому дому, который герцог купил для своей подопечной в тихом местечке на окраине Парижа. По пути им пришлось остановиться, так как наткнулись на неуправляемую толпу на улице. – Что за беспорядок? – крикнул Этьен кучеру. – Не знаю, месье, пойду спросить. – Он вернулся через некоторое время и объяснил. – Это проклятые крестьяне. Они вышли штурмовать Бастилию. Возничий вернулся на своё место и выбрал менее запруженную народом дорогу. Когда карета проезжала мимо взбунтовавшейся толпы, Анжелика узнала в толпе красивое лицо Франсуа. Её бывший возлюбленный радовался, ибо его мечта о французской революции начинала сбываться. Анжелику не охватил революционный пыл, как выходцев из её класса. В отличие от Франсуа и других глупых фанатиков и идеалистичных, кричавших о свободе, равенстве и братстве людей, она всегда верила, что была лучше этих немытых, невежественных парижских крестьян. Зачем ей нужно было опускаться до их уровня, когда она жила в достатке и роскоши? «Бедные, обманутые глупцы», – думала она, узнав, что мадам Сюзетта и её две помощницы присоединились к восставшим. Революция неизбежно закончится. Разве Этьен не убеждал её в этом? Людовик, может быть, глупец, а его австрийская королева – колючка для французов, но монархия выживет. Это был естественный ход событий. К сожалению, для Анжелики и её любовника французская классовая система рухнула. – В Национальной ассамблее чума, – закричал однажды в июне 1790 года Этьен, когда нанёс визит своей любовнице. – Что они ещё натворили? – спросила Анжелика. – Они отменили все титулы. Теперь я просто гражданин дю Барри. Даже к королю следует обращаться, как гражданин Капэ. – Не расстраивайся, дорогой, – успокаивала Анжелика, обхватывая его руками и целуя в щёку. – Ты снова до конца года станешь герцогом де Рошфором. Людовика могут считать простым гражданином, но я уверена, что королева уже обратилась к своему брату за помощью подавить восстание. Этьен похлопал Анжелику по спине. «Ты всегда права, моя любовь», – сказал он. Бывший герцог наслаждался невинностью и наивностью своей возлюбленной, но это не мешало ему отправить свою жену и детей в Англию до окончания революции. Его решением было остаться во Франции и присматривать за собственностью. Он не хотел возвратиться через два года и увидеть, как политические фанатики сожгли его замок дотла. Однако Этьен не предложил уехать Анжелике. Он намеренно хотел оставить её у себя, чтобы развлекаться с ней, пока правительство не покончит с происходящими беспорядками. Было бы жалко, если что–то случится с его юной любовницей, но найдутся и другие красавицы, которые пожелают занять её место и, если потребуется, продать своё целомудрие за тёплую постель и несколько новых нарядов. Как вскоре понял бывший герцог, революцию нельзя закончить так быстро. Замок Этьена был отнят именем французского народа, и ему пришлось найти убежище в маленьком доме Анжелики. Даже конфисковали огромную карету, которая так поражала его любовницу. – Возможно, нам надо бежать в Англию, – предложила Анжелика, но возлюбленный не хотел об этом и слышать. Бывший герцог де Рошфор слыл человеком гордым и вёл своё происхождение от более древнего рода, чем Бурбоны. Он не мог позволить группе подонков и разъярённых крестьян прогнать его с собственной земли. Анжелика не хотела оставаться без него, так как жизнь бедной девушки в Англии стала бы хуже, чем в Париже. Раз остался Этьен, осталась и она, решив продолжить своё избалованное существование. Однажды весной 1793 года, когда Этьен присутствовал на тайной встрече роялистов, в дверь Анжелики постучали. Когда она открыла её, то увидела Франсуа, стоявшего на крыльце и одетого как санкюлот: в панталонах, куртке с металлическими пуговицами и фуражке, украшенной на кокарде красной, белой и синей лентами. – Франсуа? Что ты здесь делаешь? – спросила она с удивлением. – Мне нужно поговорить с тобой, – быстро прошептал он, осматриваясь через плечо, не следит ли за ним кто-нибудь. – Можно войти? Анжелика кивнула и отошла в сторону. – Я пришёл предупредить тебя. – Предупредить о чём? – Опасные времена, – заявил Франсуа. – Боюсь, что прольётся много крови. Глаза Анжелики расширились в надежде. «Значит, Австрия собирается послать свою армию сражаться с якобинцами?» – Нет, Австрия не будет вмешиваться в дела Франции. В опасности аристократы, – он помедлил и сделал многозначительный вид, – и те, кто с ними сотрудничает. – Ты просто ревнуешь к Этьену, – холодно заявила она. – Я не забочусь о гражданине дю Барри. Я пришёл, чтобы спасти твою жизнь. Тебе нужно немедленно покинуть Францию. – Никогда. – Что ж, если ты твёрдо решила остаться, присоединяйся к нам и сражайся за демократическую Францию. Это твоя единственная надежда на спасение. Глаза Анжелики налились ненавистью. Красивый, весёлый парень, которого она некогда любила, превратился в злобное существо, предателя своего короля и всего того, что было ей дорого. – И подумать только, как же я была глупа, когда-то ты мне нравился. Теперь я никогда не посмотрю в твою сторону. Франсуа схватил её за руку, стараясь понять причину такого отношения. Анжелика выдернула ладонь и ударила по лицу. – Убирайся! Франсуа направился к двери, снова повернулся и грустно сказал: «Если тебя арестуют, я не смогу помочь». Июнь 1793 года стал началом террора, длившегося целый год. Никто, вероятно, не был в безопасности. Королевскую семью заточили, а короля казнили. Как и предупреждал Франсуа, арестовали Этьена и Анжелику, и они предстали перед революционным трибуналом. Им зачитали перечень обвинений; гражданин дю Барри знал, что его преследуют за бывшее состояние и положение, в то время как Анжелику за то, что была любовницей аристократа. Суд был простой формальностью; вердикт был вынесен заранее: виновны. То же самое можно было сказать и о приговоре: смертная казнь. Анжелика за четыре месяца в тюрьме потеряла свои силы, а Этьена казнили через неделю после вынесения приговора. Когда бывшую белошвейку вывели из камеры и проводили к повозке для осуждённых на казнь вместе с другими четырьмя женщинами, сквозь толпу, собравшуюся у тюремных ворот, пронеслись возгласы одобрения. Лишь один человек стоял молча. Несмотря на твёрдое убеждение в принципы свободы, его потрясали средства её достижения, которыми пользовались люди, похожие на Дантона и Робеспьера. Он смотрел на плетёную корзину, растрёпанную заключенную, которой суждено через час умереть, и с трудом вспоминал в ней красавицу, которой та некогда слыла. Когда повозка направилась к дворцу революции, Франсуа поддался движению толпы. Неуправляемый людской поток заликовал, когда четырёх женщин возвели по ступеням на эшафот и заставили положить свои головы на плаху. Наконец, подошла очередь Анжелики. Палачи, ожидавшие сопротивления, удивились, когда бывшая белошвейка смело взошла по лестнице с высоко поднятой головой. Со спокойствием, которым мог бы гордиться её последний возлюбленный, она встала на колени перед гильотиной, коротко прочитала молитву и наклонилась вперёд. В последний момент она посмотрела в толпу. Её глаза на миг встретились с глазами Франсуа. Палач отпустил верёвку, и тяжёлое лезвие рухнуло. Франсуа знал по рёву толпы, что палач поднял отсечённую голову на обозрение. Но убитый горем санкюлот отвернулся от ужасной картины, предпочитая помнить весёлое и восхищённое лицо Анжелики в день отъезда из мастерской мадам Сюзетты в чёрной с позолотой карете герцога де Рошфора. январь 2008 г. | 
Положение о Клубе
Сделать стартовой
