....подвержен зимнему испугу сад заблудившихся в снегу; на леске тонкой и упругой висит луна. я обожгусь от раскалённой на морозе заиндевелой кожуры. проход за дымку виртуозен вчерашних истин, не прикрыть от холодов на хрупких ветках округлых яблочных сердец. осталось – плакаться в жилетку от переменчивых соседств с январской изморосью льдистой, рукой в перчатке – как дела? плывет мелодия флейтисток сквозь рот прозрачного стекла. я говорю, но ты не видишь, как замерзает всё вокруг, где снежным дымом по хламиде голтин издрогших водит плуг... *** ...кузнечик мой, горластая душа, пиликалка уставшего заката, на кончике густом карандаша твои слова о том, что виновата постылая шершавая парча с вкраплениями нитей золотистых. поскрипывая, плечи облачат в сюртук бумажный, а опавший листик, скорей всего увязнет меж мостков в расщелинах сыреющего света, чьи дудочки из полых тростников завоют в голос об авторитетах. но мы с тобой не впишемся в контекст чужих законов, брошенных небрежно! кузнечик мой, ты прежде – человек, и только после – белая одежда... *** ...неровное дыхание весны, русалочьи ладони мартовьюги, сквозь прорези небесные видны ослабленные мордочки севрюги. которая по компасу идёт на зов своей единственной природы, как много льда (вода наоборот), летит шуга под ободы подводы. в плывущих чанах талая весна, ещё не время воду опрокинуть и выплеснуть для жизни. лишена порода рыбья целостной картины: как пришлое становится судьбой и яростным свечением сквозь вьюгу; народ севрюжий движется гурьбой в остылом небе, помолясь друг другу... |