Со двора доносится радостное би-бип, и хлопают дверцы машины, потом Софа кричит:

- Папа, привет! Ты помнишь, что я не диван?

Это значит, что Софа привезла очередного бойфренда, и напоминает ему, чтобы он называл ее не Софа, потому что по-английски так звучит слово «диван», а Софи. Гриша спешит во двор встречать дочку. Они с Софой обнимаются, потом Софа наклоняется и подставляет ему щеку, а он шутливо чмокает ее в нос, и они оба смеются. Софа почти одного роста с отцом, но тонкая в кости, белокожая и светлоглазая, в мать, в Шуру покойную и лицом, и фигурой. Гриша пожимает руку очередному Софиному парню, в этот раз упитанному и лысоватому, и на его «Я -Саймон! Приятно познакомиться!» отвечает:

- Мне тоже приятно. Грэг. Прошу в дом, вы вовремя, ланч уже готов!

Гриша еще с утра постелил скатерть, расставил тарелки и стаканы. Он теперь на каждый Софин приезд достает лучшие Шурины тарелки и супницу, и хрустальные стопочки, подаренные им с Шурой к свадьбе ее сестрой Брохой. Софа давно сказала, что ей все это «хрустальное барахло» ни к чему. И про скатерть сказала, что теперь никто ими не пользуется. Вот Гриша и спешит все праздничные атрибуты использовать на своем веку. На том свете он Шуре отчитается, что берег, что пользовался с радостью и в праздничном настроении. А Софа давно живет своим домом, у нее современная посуда: толстые итальянские тарелки, разноцветные стаканы и бокалы, все из фаянса и стекла, а фарфор и хрусталь, по ее словам, – это позапрошлый век.

Софа и Саймон по-очереди скрываются в ванной, потом садятся к столу. Гриша приносит супницу и разливает борщ по тарелкам.

- О, боржч! – радуется Саймон, и добавляет, что он много слышал об этом супе.

Софа ест с удовольствием, просит пол тарелочки добавки, а Саймон говорит, что может съесть и полную тарелку добавки, потому что «боржч» обалденно вкусный.

- Софи мне сказала, что у русских едят по системе раз-два-три, то есть, три перемены блюд - говорит он. – Это прекрасная традиция. Я люблю хорошую еду, поэтому я такой полный. Но Софи говорит, что в этом мое обаяние.

Они с Софой переглядываются и смеются. Грише кажется, что Саймон совершенно искренен. Они едят, перебрасываясь ничего не значащими фразами о погоде, о пробках на дорогах, о том, как хорошо ему, Грише, жить в маленьком городке, где нет такого количества машин как в мегаполисе.

С борщом покончено. Гриша уносит супницу в кухню и перекладывает из казана на блюдо жаркое с коричневой картошкой и грибами. Он приносит блюдо к столу и пока Софа накладывает Саймону полную тарелку мяса, возвращается с фарфоровой вазочкой с кислой капустой и такой же вазочкой с солеными огурцами.

- О, pickles! -восклицает Саймон, - я так люблю соленые огурцы!

Под жаркое и огурцы Гриша предлагает Саймону водки. Саймон восторженно соглашается, но тут же спрашивает у Софы чем у ее папы в доме разводят водку. Получив ответ, что ничем, Саймон мужественно вливает в себя стопку водки и минуты две сидит с выпученными глазами, как вытащенный из воды карась. Потом начинает быстро есть горячее мясо с картошкой и хрустеть огурцами. На десерт Гриша приготовил рулет с вишней и кисель. Но Саймон отказывается от десерта, он очень устал и просит его извинить. Ему надо немного полежать, а через полчаса он будет молодцом и воздаст должное десерту, который, конечно же, необыкновенно вкусный, такой же как боржч и «ирландское» жаркое. Софа помогает Саймону дойти до кровати в гостевой спальне, и через минуту из спальни уже доносится тоненькое похрапыванье.

Софа управляется с киселем, а рулет просит оставить для кофе. Это значит, что они с Саймоном останутся до вечера, а может и заночуют. Гриша, повеселев, садится с Софой на диван, и перейдя на русский, начинает выспрашивать ее о работе, о проектах и о подругах. Все три Софины подруги время от времени приезжают с ней, и Гриша достаточно осведомлен об их жизни чтобы задавать вопросы. Софа отвечает ему по-английски, и вначале на вопросы о работе отзывается односложно, но потом разговорившись начинает рассказывать с удовольствием. Гриша слушает, кивает и радуется, что девочка немножко делится своей жизнью. Наконец, Софины рассказы иссякают, и они оба ищут тему для разговора. Гриша рассказывает о своей соседке Марысе, а Софа немного о Саймоне. Теперь пора переходить к воспоминаниям. Софе было десять лет когда они с Шурой привезли ее в Сидней. Она много помнит из прошлой жизни, и им с Гришей есть что вспоминать.

- Софа, а ты помнишь куклу, которую тебе привезла тетя Броха из Бердичева?

- Конечно помню! У нее еще такое платье было сказочное и волосы как настоящие, я их причесывала и косы ей заплетала. А помнишь, как тетя Броха возмущалась, что у нас на окне нет фиренгл?

Слово «фиренгл» Софа произносит с тети Брохиным акцентом.

- Ты еще, папа, ее спросил: «От кого вы хотите прятаться, кто вам заглядывает на десятый этаж в окна?» - Софа смеется. – Между прочим, у меня тоже нет занавесок на окнах, только вертикальные полоски от солнца! И я снова живу на десятом этаже! Кстати, папа, я встала на очередь в нашем доме. Если освободится квартира повыше, я хочу переехать. А свою, может даже и не буду продавать. Мне осталось совсем немного выплатить. Буду ее сдавать, рент сейчас просто неприлично высокий!

- Конечно, Софочка, - поддакивает Гриша, - ты моя умница, ты все делаешь как надо!

А ты помнишь, как мама пошила тебе на новый год костюм чебурашки?

- Да-да, - восклицает Софа, - помню! Из бабиного бархатного покрывала. И за костюм я первый приз получила! А Верка Донкина, ты же помнишь ее, нарядилась принцессой, а таких принцесс было двадцать штук, все в покупных платьях! А мамин костюм получился самый лучший! Интересно, что теперь с Веркой, - вдруг задумывается Софа. - Наверное стала учительницей, она всегда хотела, и кучу детей нарожала…- она замолкает.

Это больной вопрос, и они по молчаливому уговору его не обсуждают. Софе уже сорок один год, и надежду на внуков Гриша оставил. В конце концов, живут люди и без детей, пусть Софочка будет счастлива так, как она хочет. Гриша повторяет это сам себе каждый день, но боль не проходит. Шуре тоже очень хотелось иметь внуков, но она рано ушла, не дождалась. А Гриша еще десять лет надеялся, но теперь уже все, конечно, конец мечте.

- А ты позвони Верке, - неуверенно предлагает он Софе. – Номер телефона или Скайп узнать можно. Я могу покопаться…

- Не надо, папа, - перебивает Софа. – Мы две минуты поахаем, а потом будет темы для разговора искать. У нас слишком разная жизнь, она мою не поймет, а я ее.

- Да, Софочка, - соглашается Гриша, - ты умница, конечно, доченька, ты права.

- Я виделась с Аллой, - рассказывает Софа, - мы с Саймоном в прошлое воскресенье ходили к ним на ланч. Ей меньше половины суммы осталось собрать, скоро уже смогут забрать тетю Броху.

Пресловутая тетя Броха – единственная сестра покойной Шуры, а Алла – ее дочка, и они с мужем и детьми уже пять лет живут в Сиднее. Алла собирает деньги на коммерческую визу для матери. Броха осталась одна, ей нелегко, а когда она болеет, то некому даже в аптеку сходить. У Софы есть деньги, и она могла бы одолжить родне, но эта мысль ей в голову не приходит, а Гриша не хочет настаивать. Софа австралийка, а они не любят ни просить, ни одалживать деньги.

Они еще немного вспоминают жизнь тридцатилетней давности, потом Гриша идет варить кофе. На запах кофе из комнаты появляется Саймон. Реденькие волосики на макушке всклокочены, лицо примятое, но улыбается он во всем блеске фарфоровых зубов. Саймон поспешно моет руки и усаживается за стол готовый, по его словам, на исследование новых кулинарных секретов. Они пьют кофе с рулетом, Саймону так нравится, что он просит еще чашечку кофе и уплетает четвертый кусок рулета. Софа тоже не отстает, и разговор за столом не умолкает, вертясь вокруг русской еды, вишен и способов варки кофе. Покончив с едой, Софа командует Саймону пойти вымыть лицо, потому что оно все перемазано вишней, а сама тихонько спрашивает Гришу, как ему понравился Саймон.

Гриша сбился со счета Софиных бойфрендов, но всегда говорит, что парень ему нравится, и что он, по всему видать, добрый и положительный. Софа удовлетворенно кивает и начинает прощаться. Они с Саймоном сегодня еще идут на день рожденья к его другу, благо завтра воскресенье и можно подольше поспать.

Софа обнимает Гришу и говорит ему по-русски:

- Папочка, я очень тебя люблю!

Она знает, что ему приятно слышать это на языке ее детства. Саймон долго трясет Грише руку, благодарит за необыкновенно вкусный обед и обещает как-нибудь еще заехать к нему. Софа еще раз обнимает его, и со словами «До свиданья, папочка!» садится в машину. Гриша отмечает, что за рулем Саймон, и вообще, это не Софина машина. Значит, они пара, и Саймон не пожалел времени проехать восемьдесят километров, чтобы навестить Софиного отца. Ну, как говориться, дай-то Б-г!

Гришина соседка Марыся сидит на веранде, а перед домом вокруг клумбы ездит на розовом трехколесном велосипедике ее правнучка Карина. Марыся машет Грише рукой. Гриша в ответ манит их к себе. Марыся с готовностью прикрывает двери в дом и, пропустив Карину вперед, идет по улице к Гришиным воротам. Во дворе Карина спрыгивает с велосипеда и с размаху обнимает Гришу, тыкаясь ему головой в живот.

- Грэг, у тебя есть печенье? – спрашивает она. И сама отвечает: - Конечно есть, раз с самого утра так вкусно пахнет! Пойдем, Карина, пить молоко с печеньем!

Гриша весело смеется, и они проходят в комнату, где на столе еще стоят чашки из-под кофе. Марыся быстро наводит порядок, уносит чашки на кухню, заваривает свежий чай, наливает в Каринину кружку молока. Карина здесь частая гостья, и у нее есть и своя чашка, и тарелка, и даже маленькие вилка и ножик. Девочка пьет молоко, откусывает рулет и болтает ногами. Марыся каждые пять минут делает ей замечание, но Карина, забывшись, начинает снова болтать ногами. Наверное, в ее мире, это обязательное условие полного удовольствия. Допив молоко, девочка усаживается перед телевизором смотреть любимое шоу, а Гриша с Марысей тихонько беседуют. Марыся понимает по-русски, в Гриша почти все понимает по-польски, потому что знает украинский, и потому что уже десять лет слушает Марысины рассказы. Дочка ее затерялась на просторах Западной Австралии, куда уехала лет двадцать назад. Марыся вырастила внучку Касю, а та в свою очередь наградила ее правнучкой. Кася - солистка польского танцевального ансамбля, который пару раз в год ездит на гастроли по Австралии. Денег гастроли не приносят, и Кася работает танцовщицей в ночном клубе, а Карина, живет с «бабчей». Марыся шьет для ансамбля костюмы, украшая их богатой вышивкой, бисером и блестками. Ей даже немного платят за это. Так что у соседки полная гармония: обожаемая правнучка, любимая работа, даже небольшой приработок к пенсии.

Гриша с Марысей обсуждают Саймона, причем от Марыси не ускользнуло ничего, и брюки, и кроссовки, и дорогая машина, и потная лысина.

- Але ко чловек по чтерджесте ни лысей! - восклицает она.

- Бред Питт! - отзывается с дивана Карина.

- Мыш скат! – цыкает на нее Марыся. – Ешли тулько щейще…

- Да, счастье, - думает Гриша. – Пусть Софочка будет счастлива! Доченька моя, жизнь проходит, а счастья нет…

Он не ждал Софу в следующую субботу, обычно она навещает его каждую третью неделю, и когда она приехала, то вначале даже растерялся.

- Папа, ты меня покормишь? – спрашивает Софа, едва войдя в дом. Гриша быстро собирает на стол, но ничего вкусного, того, что любит Софа в холодильнике не нашлось. Выручила, конечно, Марыся. Через десять минут после приезда Софы на веранду взбирается Карина с сумкой в руках. В сумке, завернутые в два полотенца, дымятся вареники.

- Хорошая она женщина, - с полным ртом хвалит Марысю Софа. Она посадила Карину к себе на колени, и они вдвоем наворачивают вареники. Девочка ластится к Софе, а та с удовольствием ее обнимает.

- У меня две новости, папа, - начинает Софа. – Саймон и я, кажется, расстались.

- Пф-ф, тоже мне трагедия, - фыркает Гриша, - найдешь другого бойфренда, не в первый раз!

- Папа! – возмущается Софа. – Саймон не просто бойфренд!

- Он мне сложным не показался, - усмехается Гриша. – Типичный австрал…

- Папа, ты ничего не понимаешь! – от возмущения Софа переходит на английский. – We are going to have a baby!

- Well done Sophie! – вопит Карина, - Беджемо мець джетко! – она съезжает с Софиных коленей на пол и начинает прыгать и хлопать в ладоши, повторяя, – Джетко! Джетко!

- Детка, - доходит до Гриши. – У нас будет детка… - И слезы застилают ему глаза, он счастлив за Софу и за себя, и сердце его готово разорваться от горя, что Шура не разделит это счастье с ними.

– Софочка, - бормочет он, - деточка моя, солнышко, хаисл, ты только не волнуйся, есть Саймон, нет Саймон, ты, главное, не переживай, тебе сейчас вредно.

- Папа! – возмущается Софа, и сразу без перехода заявляет, – Я так счастлива, так счастлива…

Карина, запыхавшись, перестает прыгать и обнимает Софин живот.

- Он еще не стучит оттуда? – спрашивает она.

- Стучит, - улыбается Софа, - но еще очень слабенько. Я дам тебе послушать.

- Доченька моя, - все еще не может прийти в себя Гриша, - чего ты так долго собиралась?

- Ну, папа, - возмущается Софа - я должна была крепко встать на ноги, сделать карьеру, выплатить жилье. У меня набралось почти на год отпуска, и зарплата такая, что я могу держать няню.

- Так и я мог бы помогать – предлагает Гриша. – Я еще в силах, Марыся поможет.

- Бабча поможе! – подтверждает Карина. – Я пойду ей скажу, она будет рада и скажет «поздравляю!».

Карина вприпрыжку бежит к бабче, а Софа с Гришей перебираются на диван.

- Саймон вообще не хочет иметь детей, - рассказывает Софа. – Он сказал, что дети разрушают твою жизнь и налагают на тебя обязательства. А он хочет наслаждаться жизнью, которая и без того коротка. Я хочу, чтобы он подписал отказные бумаги и никогда не вмешивался в нашу жизнь.

- И он согласится? – удивляется Гриша.

- Попросил день на размышление, завтра даст ответ. Я думаю, что он согласится, он не любит проблем, а ему предлагают отличное решение.

- Ну, и Б-г с ним, - соглашается Гриша, - что мы ребенка не воспитаем, а? И вырастим, и образование дадим, и человеком сделаем!

Софа улыбается, кладет голову Грише на плечо и как в детстве берет его руку и прижимает к своей щеке.

- Папа, я тебя очень люблю, - говорит она. – Ты - самый лучший! И ты один такой во всей Австралии!

- А какой у тебя срок? – осторожно спрашивает Гриша.

- Три с половиной месяца, - вздыхает Софа, - еще почти полгода ждать. Знаешь, папа, - продолжает она, - вот я вроде и не очень хотела ребенка, просто так получилось. Но теперь, когда он уже живет, двигается, я не могу дождаться, хочу его в руки взять, вот прямо сейчас!

Через час Софа уезжает, ей сегодня еще надо купить продуктов и немного поработать. Она брала два выходных на неделе, ходила на обследование, теперь надо немного подогнать работу. Софа обнимает Гришу и на прощание бросает: – Пока, будущий дедуля!

Гриша с Марысей весь вечер обсуждают Софины новости. Карина давно спит, а они все сидят на веранде и рассказывают друг другу про то какими чудесными были их маленькие дети. И Софа, и Кася, и Карина.

Назавтра к Грише приехал Саймон. Он сидел на диване, промокал платком потную лысину, и все не мог начать разговор.

- Грег, - выдавил он наконец, - я совсем не хочу, чтобы вы меня считали плохим человеком. Есть люди, которые готовы стать родителями, а есть другие. Я не готов. Я хочу быть с Софи, мне очень нравятся наши отношения, но я боюсь, что ребенок все осложнит. Она не согласна остаться со мной, если я не признаю ребенка. Что мне делать?

- Саймон, ну как я могу вам советовать? – удивляется Гриша. – Вы взрослый человек, и решение ваше должно быть взрослым.

- Что бы вы сделали на моем месте? – спрашивает Саймон совершенно потерянным тоном.

- Если бы любил женщину, то без колебаний обрадовался бы ребенку. – твердо отвечает Гриша. – Но если вы не уверены в себе, то не надо мучить Софи, ей сейчас вредно волноваться и переживать. Софи и я примем любое ваше решение, но не тяните с ним.

- Да, да, - забормотал Саймон. – Я никогда не хотел детей, но сейчас у меня какое-то странное чувство, будто я теряю что-то очень важное. Я…

Он в смятении прощается и уезжает. Вечером звонит Софа.

- Саймон подписал отказ от ребенка, - рассказывает она, - но предложил оставаться жить вместе. Он попробует иметь ребенка, а если не сможет, то уйдет еще до того, как маленький его запомнит. Я думаю, что это самое лучшее решение, правда папа?

- Правда, Софочка, - привычно соглашается Гриша. – Поживем увидим, пускай остается, все же ты не одна в квартире, мало ли что…

В последние месяцы Софа приезжает чаще. Она перестала бегать по утрам, перестала ходить в танцевальный клуб, не привлекали ее и ночные развлечения, которыми так славится Сидней. Они с Саймоном часто остаются ночевать, а по утрам гуляют по берегу океана, иногда берут с собой Карину.

Саймон съездил с Гришей в магазин за краской, и они вместе покрасили маленькую спальню, где будет ночевать ребенок, когда они с Софой будут приезжать уже втроем. Марыся пошила новые занавески на окно, и такие же на старую Каринину кроватку, которую Гриша тоже подкрасил и поставил в обновленной спальне. Карина принесла пушистого голубого медведя и уложила его в детской кроватке.

– Пускай кровать репетирует! – говорит она.

Саймон смеялся и трепал ее косички, а потом дал ей денег и послал в угловой магазин за мороженым. И они все вместе облизывали шоколадные батончики, держа их за палочку, и Грише казалось, что все они, наконец-то счастливы. Саймон обещал позвонить Грише «как только», и сдержал слово.

- Грег, - голос Саймона дрожит, - она рожает. Я только что ее привез, и ее забрали наверх, на третий этаж. Комната триста одиннадцать. Приезжайте, я здесь один, я не могу! Мне очень тяжело!

- Вот слабак, - думает Гриша, быстро одеваясь. – Ему тяжело, а Софочке каково! Слабак, эгоист чертов!

Он доехал до госпиталя очень быстро, в три часа ночи дороги были совсем пустые. Саймон сидел в госпитальном кафе и пялился в телевизор. Чашка кофе перед ним была полна и давно остыла.

- Грег! – радуется он. – Как хорошо, что вы приехали меня поддержать!

- Вот же дурачок! – думает Гриша, но вслух говорит – Мы же родные люди! – и поспешно спрашивает – Как Софи?

- Это все ужасно! – Саймон хватается за голову. – Эти роды, крики, все это! Я не хочу детей, не могу на это смотреть, ни один мужчина не в силах все это вынести!

Грише становится его жалко. Он напоминает себе, что родители Саймона разошлись еще до его появления на свет, что воспитывала его бабушка, которой не стало, когда Саймон учился в университете. Гриша остро чувствует, как одинок Саймон и как жалок в крепости своего придуманного одиночества.

- Жизнь дает нам шанс разделить радость и тяжесть с близкими, - говорит он Саймону. – Шанс может быть только раз, и от тебя зависит, используешь ты его или навсегда останешься один.

Саймон смотрит ему в глаза и бормочет:

– Я понимаю… Да… Я боюсь.

Гриша обнимает его за плечи и тихо говорит:

- Все боятся, все. Ты должен сделать это, ты должен ей помочь. Это ведь и твой ребенок, а Софи сейчас совсем одна.

Саймон дергается, как будто его ударили. Лысина мгновенно покрывается потом, он хватает со стола бумажную салфетку, вытирает лоб и встает.

- Да, - чуть слышно говорит он бледными губами, - я иду. Я боюсь, но я иду.

Саймон понуро бредет к лифту, а Гриша начинает мерить шагами фойе госпиталя. Двадцать шагов вправо и почему-то двадцать два влево, и снова двадцать шагов вправо…

Саймон вышел из лифта около восьми утра. Он шел навстречу, и глядя ему в лицо, Гриша понял, что случилось что-то страшное. Саймон не плакал, но на лице его, сером от бессонной ночи, застыл ужас.

- Грег, - стонет он, падая на стул рядом с Гришей, - Грег, пожалуйста, я не мог подумать… Я…он такой красивый, такой маленький, глаза фиолетовые и я… а он…он родился мертвым.

И Саймон воет как раненое животное, уронив голову на руки. Их окружают какие-то люди в форменной одежде, хлопочут над Саймоном.

-Медсестры, что ли, - думает Гриша, отстраняясь от них. Он быстро идет к открытой кабине лифта. Какая-то женщина вытягивает руку вперед, чтобы двери не смогли закрыться, и Гриша успел войти.

- Комната триста одиннадцать, комната – повторяет он про себя идя по коридору. И остановливается как вкопанный перед дверью в палату. Как же он войдет, что скажет Софочке, как утешит, как объяснит, что не смог ничем помочь. Дверь внезапно открывается и в коридор выходит медсестра в нарядной бирюзовой форме.

- Вы Грег? - спрашивает она. – А я иду вас разыскивать. Софи зовет вас, она знает, что вы здесь.

Гриша делает шаг к двери.

- Только не волнуйте ее, - говорит ему вслед медсестра, - Она еще очень слаба, и такое несчастье, такой стресс.

- Вот дурища, – думает отстраненно Гриша, - а то я не понимаю…

Софа лежит на кровати и опершись локтем о подушку неотрывно смотрит на тумбочку. Гриша подходит ближе.

На тумбочке лежит маленькая фотография, сделанная поляроидом. Гриша вглядывается в сморщенное личико с маленьким носиком, розовым с синевой ротиком и фиолетовыми синяками вокруг глаз. Это мог быть его внук.

- Правда он красивый, да, папа? – спрашивает Софа, повернув к нему заплаканное лицо с красными глазами. – Это мог бы быть самый красивый мальчик в мире… - она тихо плачет. – Я хотела назвать его Алексом, чтобы ты называл его Шурой, как маму. – Софа сморкается в бумажную салфетку, вытирает нос, потом тянется за новой салфеткой и промокает глаза. – Я так скучаю за мамой! – с плачем выдавливает она слова. - Все уходят от меня, и мама, и Алекс…- и помолчав, добавляет. – И Саймон, наверное, тоже уйдет.

Гришино сердце превратилось в кусок льда и трепещет, словно птица, больно царапая его внутри шершавой ледяной поверхностью. Он говорит какие-то слова, утешая Софу, она что-то отвечает, но никто из них не понимает, о чем они говорят. Горе придавило их, и они никак не могут осознать, что такое радостное, так долго ожидаемое событие, не случится. Не будет ребеночка, детки, сына, внука. Грише хочется кричать, но он сдерживает себя и даже пытается ободрить Софу. Приходит медсестра и что-то вводит в капельницу, зафиксированную на Софиной руке. Софа засыпает, и медсестра удовлетворенно объясняет, что она будет спать до вечера, а потом ей введут еще одну дозу, чтобы она спала до утра.

Гриша спускается на первый этаж, и ищет глазами Саймона. Не найдя его, он медленно идет к припаркованной неподалеку машине. Ему не хочется сейчас видеть Саймона, никого не хочется видеть. Он не понимает как доехал, как оказался перед своим домом.

Марыся увидев его, схватилась за сердце.

- Софа? – кричит она с веранды.

- Ребенок…- шепчет Гриша, но Марыся все равно понимает и снова хватается за сердце. Гриша не помнит, как оказался в спальне. Он лежит на неразобранной постели и как ни старается, но заснуть не может. А Марыся сидит рядом и гладит его по плечу и говорит что-то очень быстро, так быстро, что Гриша не может выделить из ее шепота отдельные слова. Он понимает, что она его утешает, потом вдруг понимает, что она молится, потом он, наконец, проваливается в темноту. Гриша просыпается уже вечером. В комнате кто-то тихонько разговаривает, и прислушавшись, он узнает голос Саймона. За столом сидят Карина и Саймон и что-то рассматривают на экране лэптопа.

- Грег, - Саймон поднимается ему навстречу, - я приехал к вам ночевать. Мне очень страшно в нашей квартире, я подумал, что вы меня не прогоните. И вот я здесь! Софи спит. Она просыпалась в пять часов, мы поговорили, она даже немного поела. Но теперь она опять спит.

- Грег, - обнимает его Карина, - Грег, я тебя люблю. Они будут иметь другое бэби! А мы подождем, да? Ты знаешь, это всего девять месяцев, а я буду в первом классе… - она чирикает как птичка, но все время виновато заглядывает ему в глаза. – Ты не сердишься на меня?

Гриша непонимающе смотрит на Карину.

- Ну что ты, девочка, за что мне на тебя сердиться?

- Ну, - Карина смотрит в пол и ковыряет ковролин носком сандалии, - твой бэби ушел на небо, а я здесь…

Гриша молча обнимает Карину, и они долго стоят обнявшись. Саймон сидит с полными слез глазами, потом уходит на кухню и сразу что-то там со звоном роняет. Он вполголоса чертыхается, и что-то снова падает на пол, разлетаясь на плиточном полу кухни.

- Почему я такой неуклюжий? – бормочет Саймон. Гриша отстраняет от себя Карину, они смотрят друг на друга, потом оба прыскают со смеху.

- Надо же, - думает Гриша, - я все еще могу смеяться.

Он идет на кухню и помогает Саймону убрать осколки тарелок. Карина за это время успевает позвать бабчю Марысю, которая моментально выгоняет Гришу с Саймоном из кухни, и начинает готовить ужин. Карина приносит тарелки, вилки, ножи, стаканы, расставляет все это и критически оглядывает стол. А Гриша с Саймоном тихонько говорят о Софе, и о том, как сделать так, чтобы было как можно меньше воспоминаний о ребенке. Саймон предлагает поехать в круиз по островам. Гриша вдруг начинает рассказывать Саймону о том каким прекрасным ребенком была Софа, тщательно подбирая английские слова он говорит о Шуре, о том, как они были счастливы в Москве, потом здесь в Сиднее. Он говорит долго. Марыся уже подала ужин, Карина ест кашу глядя Грише в рот, и не пропуская ни одного слова, Саймон положил себе полную тарелку еды, но почти не есть, слушает Гришины рассказы.

Ночью Гриша не спит, ворочается, и продолжает сам себе рассказывать о Шуре, о Софе, о родителях. Голос звучит внутри него, и Грише кажется, что с каждым словом кусок льда в груди немножко, совсем немножко подтаивает.

Назавтра они с Саймоном едут в госпиталь. Выезжают они в полшестого, дороги еще почти пустые, и приезжают очень рано. Госпиталь еще спит, и их шаги по коридору отдаются гулким эхом. Софа уже не спит, она сидит на кровати и неотрывно смотрит на фотографию. Она объявляет, что сегодня ее обещали выписать, и что ее доктор уже связался с психологом, который будет навещать ее на дому. Саймон радуется и говорит, что поедет в магазин за продуктами, потому что в их квартире почти пустой холодильник.

- Я еду к папе, - заявляет Софа, - побуду у него пару недель. Поезжай, собери мне пару футболок и шорты, носки и кроссовки не забудь.

Она выпроваживает Саймона, тот покорно уходит, Софа смотрит ему вслед.

– Он вчера мне предложение сделал, - говорит она Грише. – Время нашел, йолд!

Приходит врач, и Гриша спускается в вестибюль, выпить чашку кофе. Когда он возвращается, Софа уже ждет его одетая в смешной комбинезон для беременных с веселым кенгуру на нагруднике. Большой живот пропал, и комбинезон на ней болтается как на вешалке, хотя она и подтянула пояс насколько возможно. Карточку она все еще держит в руках.

- Сегодня пятница, - неожиданно вспоминает Софа. – Сейчас, наверное, рабай придет навещать рожениц. Он к Нюрелл приходил, и к Саре. – она умолкает. - Он подарки приносит… а я ..не хочу. - Голос у Софы дрожит, и она плачет, уронив фотографию на кровать.

К счастью, в дверях появляется запыхавшийся Саймон с сумкой в руках. Он роняет сумку и обнимает Софу, потом ведет ее к выходу. Гриша подбирает Софины вещи и поспешно идет за ними.

Всю неделю Софа почти не выходит из дома. Она просыпается поздно, сидит с кофейной чашкой на веранде и жмурится на солнце. Марыся сначала не пускала к ним Карину, но Софа, завидев девочку во дворе, всякий раз звала ее, и Марыся махнула рукой. Карина приносит свои игры, и они с Софой тихонько играют сидя за столом на веранде. Софа потихоньку оттаивает, улыбается, иногда даже фыркает на Каринины замечания. Она шьет платья Карининым куклам. Маленькая фотография ребенка все время лежит перед ней на столе. Через неделю Карина упросила Софу пойти с ней на берег, потом снова уговорила, и к концу второй недели они уже гуляли каждое утро. Саймон ночует с ними каждый второй день. Он привозит из Сиднея любимые Софины лакомства, посылает Карину за мороженым, помогает по хозяйству, и вообще, ведет себя так, как если бы был Гришиным зятем. В конце второй недели, когда Софа сидит на веранде, ожидая приезда Саймона, Гриша замечает у нее на пальце кольцо.

– Большой даймонд, - подмечает Марыся. – найвражней Симон есть виннен пшед Софкой!

Выходные проходят спокойно. Софа с Саймоном сидят у экрана лэптопа лишь изредка перебрасываясь короткими фразами. Утром в понедельник Гриша с Софой провожают Саймона и садятся пить кофе на веранде.

- Знаешь, папа, - Софа говорит медленно и очень правильно, как будто слова уже давно подобраны, и она читает их по невидимой Грише книге. – Мы с Саймоном посоветовались… Я хочу взять ребенка. Мы хотим, - поправляет себя она. - Здесь это очень долго, но мы вчера смотрели сайт на Украине. Там есть шансы сделать все быстро, за два месяца. У Саймона есть отпуск по выслуге лет. Он сказал, что это будет самый лучший вариант его потратить. И тетя Броха нам поможет, Алла ей вчера звонила, уже есть варианты.

Софа берет из вазочки еще одно печенье, обмакивает его в чашку, слизывает капли кофе.

– Да, ты же не знаешь, - спохватывается она, - я еще три месяца назад внесла деньги за тетю Броху. Она уже хотела поставить свой дом на продажу, но теперь все отменила, и ждет нас с Саймоном.

Гриша молчит, он не знает, как справится с этими новостями. Вроде бы все хорошо, но вроде и боязно, что все так хорошо.

– Мы возьмем ребенка, и я останусь и помогу тете Брохе собраться. А потом мы приедем все вместе. Саймон не сможет дольше двух месяцев, но главное, что он будет там пока не оформят документы. Мы уже вчера заполнили формы на электронную визу. Ты не рад, папа? – она заглядывает ему в лицо, и Гриша не в силах больше сдерживать слезы плачет, и Софа плачет вместе с ним, впервые после госпиталя плачет вголос. На плач прибегает Марыся, и услышав о Софином решении, она трижды крестится.

– Нех пан Буг благослави!

А Карина снова прыгает на одной ножке по двору и что-то кричит про джетко, которое у них все же будет.

Через три недели Софа с Саймоном получают визы и начинают собираться. Гриша приезжает к ним на два дня перед отъездом. Софа бегает по делам, собирает чемоданы. Саймон привычно нудит, что на Украине всегда холодно, и что надо было заказать в Канаде теплую одежду. Гриша уверяет его, что одежду можно будет купить на месте, хотя очень сомнительно, что она ему понадобится в июне. Наконец, они приезжают в аэропорт, и наступает время прощаться. Саймон деликатно уходит первым, оставляя их с Софой.

– Папочка, - говорит она, обнимая его, - папочка, спасибо тебе!

– Это за что же? – недоумевает Гриша.

– За то, что ты молчал. – непонятно объясняет Софа. - Ты молчал так, что я понимала, что делаю неправильно, или так, что я знала, что у меня все будет хорошо. И еще…- она сует Грише в руку маленькую карточку. – Я не хочу брать его с собой, еще потеряю. Ты сохрани его для меня, хорошо?

Софа уходит. Гриша дожидается пока их самолет взлетит, сидя за столиком в пустом кафе. За большим окном взлетают и садятся самолеты, и где-то там шумит целый мир. И в этом мире у него есть родные люди: его Софочка, и Алла с мужем, и Броха, и нытик Саймон, и конечно, Марыся с Кариной. И как хорошо, что они есть друг у друга, потому что есть с кем разделить горе. И будет с кем разделить радость.