— Ты что такая напряженная? Вся на нервах? — Яна пыталась безуспешно успокоить подружку. — Может тебе чай заварить? Ромашковый. — Не поможет, — уверенно ответила Ульяна, продолжая пробовать застегнуть чемодан, куда в беспорядке запихала кучу вещей. — Ты же сама так хотела попасть на стажировку к самому Пьеру Анри! Лучшему шеф-повару Москвы. — Да это просто хрустальная мечта каждого здравомыслящего повара нашей страны. — Так в чем же дело? — Яна оттолкнула Ульяну, вытряхнула из недр чемодана вещи, и стала аккуратно складывать их обратно. — Всего одна неделя. А мне остаться с девчонками только в радость. — Вот именно! — осенило Ульяну. — Вот, что меня и тревожит, и беспокоит. Девочки! — Не поняла. — Яна спокойно застегнула чемодан, хотя туда могло без труда уместиться еще дюжина вещей. — Выйдем на балкон? — предложила подруга. Перед их взорами раскинулся двор, засыпанный осенними позолотой. Все девочки были во дворе, наслаждаясь тёплой погодой. Антонина что-то слушала на плейере и танцевала, пиная ногами декоративный колер из листвы. Варвара, тоже в наушниках и с ноутбуком, уютно устроилась в беседке. Полина с помощью «солнечного зайчика» гоняла по газону и тропинкам бедного Муслима. — И что? — восхищенно спросила Яна, любуясь пейзажем. — Красота. Просто идиллия вырисовывается какая-то. — Знаешь, в последнее время я стала замечать, что начинаю не понимать своих детей. Как-то отдаляемся мы друг от друга. Вроде и работать стала не больше, и перестала, наконец-то, гоняться за призрачным женским счастьем. Всеми вечерами, всеми выходными я нахожусь дома, в кругу семьи. Но толку-то мало. — Что именно? — Вон, Тоня, неожиданно, без предпосылок, становится готом. Кожаные штаны и куртка, цветные пряди, цепи с крестами и черепами, макияж на всё лицо. Даже свои любимые золотые серёжки заменила на какие-то колючки. — Ничего страшного, не паникуй. Просто у них в классе появилась новая девочка. Говорят, очень даже красивая, да к тому же круглая отличница. Одни словом, наша Антонина вмиг утратила своё лидерство. Вот и пытается твоя девочка таким образом либо вернуть утраченные позиции, либо просто выражает протест. Это пройдёт, и совсем скоро. Характер у неё не тот. Да и слушает она, уж мне-то поверь, по-прежнему свои любимы хиты, а не какую-нибудь готическую мрачноватую музыку. — Ну, допустим. А Варвара? Вот что она с таким усердием и упоением слушает в компьютере, и при этом что-то шепчет себе под нос? — У Вари в последнее время снова возникли проблемы с английским языком. А теперь у неё есть диск с видео уроками. Она у тебя совсем умница. Не забросила, не запаниковала, а нашла выход, и решает свою проблему вот таким весьма увлекательным способом. — Спасибо, подруга, прояснила ситуацию, успокоила, — натянуто улыбнулась Уля. — Кстати, чтобы Полина по утрам не капризничала, собираясь в садик, надо просто сказать пару волшебных слов. И процесс сбора значительно сократиться, — лукаво засмеялась Яна. — Какие еще слова? — А Петя уже в садике. — Петя? — удивлению Ульяны не было предела. — Да! Девочка влюблена. Прислушайся сама, о ком она всё время говорит. У Пети красивая футболка. У Пени на шкафчике «человек-паук». Ульяне стало совсем грустно и тоскливо. Она поспешно вернулась в комнату, где стало хаотично ходить из угла в угол. Яна молча наблюдала за подругой, дожидаясь, когда гнев дозреет и выплеснется наружу. Недолго длилось ожиданье. — Вот объясни мне только одно: почему ты об этом знаешь, а я – в полном неведении. — Я тоже до вчерашнего вечера ничего не знала о проблемах девочек, но столкнулась случайно с Григорием. И он мне за чашкой кофе поведал эти секреты, находящиеся под грифом «секретно». — Гриша? — как оказалось, в прошлый раз удивление ещё не достигло своего апогея. — Гриша, — подтвердила Яна. — Ты только представь себе: девочки со своими проблемами и секретами идут ни родной матери, ни к крёстной матери, а к соседу! И он успокаивает Тоню, покупает Варе диск с уроками, а уж про Полину и говорить нечего. Григорий в неё души не чает. Ульяна буквально рухнула на кровать. Новость разрывали сознание, всполошили массу чувств. Она схватилось за голову, затеребила волосы, испортив окончательно только что уложенную причёску. — И что мне делать в этой ситуации? Строго запретить девчонкам ходить к нему? Или поговорить с ним серьёзно и на повышенных тонах. Поставить ультиматум: либо он перестаёт привечать их, либо я заявляю в полицию. — Лохматая, рыжая бестия! — диагностировала Яна, наблюдая за смятением подруги. — А что ты такая спокойная? — удивилась Уля, и переключила гнев на Яну. — Сидит довольная, и улыбается еще. — А теперь и ты успокойся и сядь. Постарайся выслушать меня, а главное – услышать. Услышать душой, услышать сердцем своим. И, пожалуйста, не перебивай. — Яна в одно мгновение стала серьёзной и сосредоточенной. Ульяна знала и такое состояние подруги, поэтому постаралась дыхательной гимнастикой привести себя в норму. Уселась поудобнее, приготовилась внимательно выслушать Яну. — Всё. Я готова. — Радуйся тому, что ты имеешь на данный момент. Конечно, я не стану тебя отговаривать стремиться к большему. Тем более, это желание у тебя маниакально обострённое. Но жертвовать тем, что сегодня приносит тебе радость и удобства совсем не стоит. Надо научиться ценить и беречь достигнутого. А иначе, в погоне за призрачным счастьем, ты никогда так и не научишься чувствовать это счастье. — Википедия! — не смогла сдержать иронию Ульяна, хотя смеяться не было никакого желания. Правота слов Яны не вызывали ни йоты сомнения. Прописные истины, которые все знают, всё понимают, но вот выполнять почему-то не желают. — А теперь на счёт Григория. Да, на первый взгляд это не идеал. Далеко не идеал. И на второй взгляд, и даже на двадцать второй. Весь он какой-то несуразный, нескладный, я бы даже сказала – пыльный. Но если смахнуть эту «пыль», то перед нами откроется бриллиант. — Да неужели? — ирония переросла в сарказм. — Я про его внутренний мир, про его душу. Такую широкую, такую бездонную. Это просто сгусток добра, тепла и света. Ведь сама замечала, что стоит с ним только пообщаться, как чувствуешь прилив бодрости и оптимизма, как пробуждается в тебе желание жить, куда-то идти, что-то делать. Даже просто радоваться каждому мгновению. Ульяна начала медленно заливаться краской, сама не ведая на то причину. И чтобы Яна не заметила её состояние, сама перешла в наступление: — А раз он такой хороший, бриллиант без оправы, что же ты проходишь мимо? Почему не хватаешь обеими руками и не держишь крепко-крепко? Яна, что так не свойственно её характеру и жизненным принципам, неожиданно тяжело и горько вздохнула: — А я пробовала. Да, да, не округляй глаза. Я пробовала. Но Гриша любит тебя. Слышишь? Он любит тебя и обожает твоих детей! Стажировку пришлось прервать за день до её окончания. После телефонного разговора с Полиной, Ульяна бросилась в аэропорт. Родной город встретил её мелким, но всё ещё тёплым осенним дождём. Она уже в зале ожидания собиралась отчитать подругу, но Яна опередила её: — Сейчас сядем в машину, и уже там, наедине, ты выплеснешь на меня свой праведный и мною заслуженный гнев. Признание собственной вины для Яны было равносильно подвигу, что поразило Ульяну так, что она на время утратила дар речи и запал гнева. Но, едва захлопнув дверку автомашины, Ульяна строго глянула на Яну: — Ну? — Самое главное: с Варварой всё в порядке. Операция прошла успешно, врачи гарантируют, что никаких последствий не будет. — Да, это главное, — выдохнула Ульяна. — А теперь всё по порядку и с подробностями. — В тот злополучный вечер я ушла на свидание. Ой! Только без истерик! Девочки к тому моменту уже легли спать. А меня, кстати, ждал такой мужчина, такой мужчина. Грехом было бы отказываться от такого приглашение. Знаешь, какой он? — Это потом, — резко перебила её Ульяна. — Так что, дети оставались одни в доме? — Не, конечно, — возмутилась Яна. — Я же не совсем сумасшедшая. Гришу попросила. Ой, не закатывай глазки. Не спал он на твоей кровати. На кухне, на диване примостился. — Дальше, — вдруг дико захотелось закурить, но данный себе обет был пока сильнее этого желания. — У Варвары, как мы потом выяснили, оказывается весь день болел живот. Но она мне ничего не говорила, поверь. А вот ночью – пожалуйста, гнойный аппендикс. Гриша вызвал «Скорую помощь». Антонину оставил присматривать за Полиной, а сам поехал с Варварой. До меня, сама знаешь, в минуты романтического свидания не дозвониться. Я просто отключаю телефон. Ох, что он вытворял в постели. — По делу давай, — повысив голос, потребовала Ульяна. — Так вот, Гриша с Варей поехал в больницу. Сидел около операционной, потом выкупил одноместный номер, и остаток ночи просидел около Вариной постели. А тут и я объявилась. — Вот молодец, — язвительно заметила Уля. — А главное: вовремя. Яна надула губки и нахмурилась, сосредоточенно смотрела на дорогу. Но отошла от «придуманной» обиды достаточно быстро: — В этой ситуации имеется один положительный момент. — Да неужели? — Ответственность за младшую сестрёнку, переживание за Варю, окончательно выбили из Антонины всю эту готическую дурь. Теперь наша Тоня – прежняя милая, домашняя девочка. — Посмотрим, — Ульяна бросила взгляд на часы. — До которого часа в больнице разрешены посещения? До семи, кажется? — Да. — Тогда вези меня сразу в больницу, а сама, будь так любезна, забери Полину из садика и отвези домой. Я приеду после семи. А дождик между тем совсем закончился. Ветерок разогнал остатки туч, и выглянуло солнышко. Пусть уже осеннее, но всё ещё достаточно тёплое и ласковое. Первое, что бросилось в глаза, когда Ульяна переступила порог палаты, это огромный букет. Сухие веточки и осенние листья, во всей своей богатой цветной гамме. Зелёные и красные, жёлтые и бордовые, коричневые и багряные. Палитра была просто завораживающая. — Мама!? — Варенька! — Ульяна бросилась к дочери, с осторожностью присела на краешек кровати, и осыпала лицо Вари горячими поцелуями. — Как ты, моя девочка? Болит? — Немножко. — Я разговаривала с врачом, и он обещал выписать тебя через три-четыре дня. — Я знаю. Я уже достала его этим вопросом. — Поэтому он от меня шарахнулся, говорит «это, что, у вас семейное: задавать один и тот же вопрос через предложение». Варя улыбнулась: — Он хороший. — Что тебе принести вкусненькое? Я завра с утра к тебе приеду. — Сырники, — немного подумав, ответила дочь. — С изюмом? — Ага. — А что ты читаешь? — Уля заметила раскрытую книгу. — Может, твою любимую привести, «Незнайку»? — Это мне дядя Гриш принёс, посоветовал. Михаил Коршунов «Рассказы и повести». — И как? — Где смешно, где грустно. Но интересно. Как говорит одна команда КВН: «здесь надо подумать». Ульяну так и тянуло ещё раз полюбоваться осенней композицией красок. — Это тоже дядя Гриша? — Красиво! Правда? Он ещё одно короткое стихотворение прочитал, когда принёс букет. Я его попросила прочитать ещё раз и записала на телефон. Хочешь послушать? — Варя не стала дожидаться согласия матери и нашла нужный файл. В палате раздался тихий, грустный голос соседа: — Серое небо в глазах Не нордическое вовсе Заблудилась в горах Лохматая осень. — Красиво, — согласилась Ульяна. Из коридора донесся голос медицинской сестры, предупреждающий, что часы приёма закончились и всех посетителей просят покинуть палаты. — До завтра? — Пока, моя хорошая, — Уля еще раз обняла дочь и поцеловала. — Я тебе еще вечером позвоню, и не один раз. — Хорошо, я буду ждать. Варвара, видимо, предупредила сестрёнок, что мама выехала из больницы, и поэтому те ждали её у калитки. Полина с визгом, Тоня со сдержанной радостью бросились к ней на встречу. — Привет! — Привет, мои хорошие. Как вы тут? — она не могла не заметить большие перемены, случившиеся с Антониной. Волосы вернули свой привычный природный цвет, боевая окраска исчезла бесследно. Испарились все браслеты, кольца и цепи, любимые серёжки вернулись на место. Но главная перемена случилась во взгляде. Антонина за какую-то неделю вдруг стала такой взрослой, ответственной и серьёзной девушкой. Ещё больше удивил женщину шикарный стол, накрытый в честь её приезда. Фрукты и овощи, нарезка из рыбы, колбасы и сыра. Два вида салата. Из микроволновки просачивался аппетитный аромат запекаемого мяса. — Ого! — не смогла удержать восхищения Ульяна. — Это вы всё сами? — Нет, — не стала лукавить Тоня. — Нам тётя Яна помогала. — А где она сама? — Уехала. Сказала, что ты ещё на неё немного сердишься, и лучше дать тебе время остыть. — Ладно, — Ульяна уже совсем не сердилась на легкомысленную подругу. — И как скоро будет готово мясо? Тоня бросила взгляд на часики: — Ещё двадцать минут. — Отлично. Пойду, переоденусь и помою руки. Глядя в зеркало на уставшее лицо, Ульяна вспомнила слова подруги «он любит тебя и обожает твоих детей», и в одно мгновение на душе вдруг стало так легко, так светло. Словно тяжелая ноша, наконец-то, свалилась с её плеч. — Серое небо в глазах Не нордическое вовсе Заблудилась в горах Лохматая осень. — Почитала она четверостишье вслух и рассмеялась счастливо. — Надо же, запомнила после единственного прослушивания. Она вернулась на кухню, где дочери продолжали суетиться около стола, протирали ложки, вилки, укладывали веером салфетки. — Уже скоро, — объявила Тоня. — Пойду-ка я к Григорию. Приглашу на ужин. Надо же человека отблагодарить как-то. Вы не против, девчонки? — Конечно, нет! — Антонина даже обрадовалась. — Ты его в саду ищи, — посоветовала Поля. — Он всегда по вечерам там сидит. На осень любуется. А что там любоваться? — она пожала плечиками. — Я не понимаю. Григорий сидел на столом, засыпанного разноцветными листьями. И сидел, видимо, долго и неподвижно, раз последний осенний привет в виде багряного листочка упал на его плечо. Шурша позолотой, Ульяна подошла и присела на скамью, напротив Гриши. — Привет, — тихо сказала она. Хотелось говорить именно шёпотом, наверное, чтобы не спугнуть уходящую осень — Привет, — в тон ответил Григорий. — Спасибо. — Чай будешь? — он кивнул на термос. — Не хочется перед ужином. — Это да. — Знаешь, что я сегодня поняла. — Что? — Возможность наслаждаться каждым мгновением жизни, получать удовольствие от каждой прожитой минуты – вот это и есть настоящее женское счастье. Удивительно то, что его не надо искать, за ним не стоит гоняться. Оно живет внутри самой женщины. Надо просто это понять и постичь. Григорий слегка улыбнулся: — Это формула и для мужчины подходит. Ульяна положила ладошку на его холодную ладонь: — Пошли ужинать. Мы все ждём тебя, — а взгляд добавил к простым словам совсем не простые чувства, которые только-только начинали зарождаться в душе счастливой женщины. |