Настоящее Течение лет и Леты утащит и нас, стоящих у края, у парапета ли. Ложных и настоящих, и нужных, и бесполезных, в стремнину тела втирая. Беззвучно и безболезне… Но всех нас. Не разбирая. Неровное наше «завтра», пульсирует над ключицей. Но время нас всех на завтрак сожрет. И уже не случится пожить просто так - настоящим, очистив башку от вздора: минувшего черный ящик открыт каждый раз Пандорой. Надежда зверьком забитым все лезет в нору былого. Но памяти нашей биты уже растеряли слово. Его произносит Бродский, поет его вечно Летов, а мы переходим вброд Стикс, чтоб вновь захлебнуться Летой. Почти не держась за души, мы смотрим вполне покорно, как лезвие лет минувших кроваво ползет по горлу. Тебе остается В рассветном дыму полустанок навылет путями пробит: суставы гремящих составов, хрипящей метели бронхит. Грохочет метельное сердце - я впаян в разломы пути: когда больше некуда деться, тебе остается идти. По небу протянут надрезы ланцеты стальных проводов. Посмотрят в затылок нетрезво мне окна больших городов. Ладони к ладоням примерить, скитаться устав меж людьми: когда больше не во что верить, тебе остается любить. Врастают дожди в мою спину, а иней вмерзает во взгляд. Чем ближе к снегам на вершинах - труднее дорога назад. Но знаю, что не отсидеться теперь не в дыре, не в норе: когда больше нечем согреться, тебе остается гореть. В окне Бездомные тучи столпились, и харкают липкой мокротой. Их ржавыми иглами шпили проткнули - как шпажками шпроты. Горчичники старых фасадов прилеплены к уличным спинам. В окошке над мерзлой рассадой дрожит мотылек керосинов. Потеет в ладони нательный - «Пусть все возвратится на круги…» Над городом в вихре метельном кипят иогановы фуги. Дрожат провода нотных линий, вонзая столбы мерных тактов. В безрадужном небе над ними белеет луны катаракта. Серо. Как в сырой штукатурке окно. Взгляд по стеклам всё шарит. И, как балерина в шкатулке, бездумно вращается шарик. Сгибает слепое вращенье деревьев кривые распятья. В окне кто-то просит прощенья. Летят с неба мокрые пятна… |