- Что же так псина — то надрывается,- тихо прошептала Дарья, убирая под платок, мокрой рукой локон поседевших рано волос.

- Ванятка, сынок, поди глянь, чё там этому охламону неймётся?

Мальчишка лет четырех- пяти высунул голову из-за печки.

Худенький, высокий не по годам, весь в мать, а глаза синющие, как предвечернее небо, батины глаза, всегда слышал он вслед разговоры соседок.

Выскочив на крыльцо, цыкнул на собаку и застыл...

Возле берёзы, стоял солдат, стоял и плакал, прислонившись к дереву лицом.

- Ма, там дядька плачет, - крикнул Ванятка в открытую дверь.

В сенях что-то загрохотало и на пороге показалась худенькая фигурка.

- Иван...- ахнула Дарья и кинулась к солдату на грудь.

Ванька стоял на крыльце и не знал, плакать ли ему? Все плакали и маманя и дядька...

Губа предательски задергалась, мать прижавшись к груди солдата, как замёрзла, не оторвать.

И тут солдат поднял голову и из под обожжённых ресниц на мальчонку глянули глаза, синющие, как предвечернее небо...

- Батька!!!!