Яков Есепкин

 

• «Присутствие в современной литературной

России абсолютной легенды и абсолютно же культовой

фигуры – Якова Есепкина – неким образом мистического

порядка табуирует имя гения для близких к маргинальным крупнейших издательских структур и корпораций.

Складывается впечатление, что «ЭКСМО»-«АСТ» и др.

панически боятся элементарного сравнительного

анализа. В итоге Есепкин первоочередным образом

издается за рубежом.»

В. Максимов

 

Портреты юдиц в нагорном сумраке

 

Десятый фрагмент

 

Ночь решета серебром тиснит,

Мглы аромою душатся Ханны,

Фей Аида сумрак ли пьянит,

Елеона ль сады недыханны.

 

Хватит, Цинтия, млечности им,

Аще Троица, будем жасмины

Вить алмазным огнем всеблагим,

Лити пламенный воск на емины.

 

И опять набегут к столам тьмы

Четверговки с подносами корок,

И вскричим: Это, Господе, мы,

Вижди нас чрез диаментный морок.

 

Двадцать второй фрагмент

 

Се цветет неотмирный жасмин,

Се нагорий лекифы мерцают,

Цветом выбить ли течный кармин,

Пусть фиады его презерцают.

 

Боги, боги, молчите, одне

И любили нас одницы камор,

Скорбь утопим в холодном вине,

Где лишь червою пишется мрамор.

 

Навия доннам локны, Морфей

С воском снов их зефирность алкает,

И серебро по лядвиям фей

На кровавый паркет истекает.

 

Тридцать шестой фрагмент

 

Пой, Цитера, нисан восславляй,

Кущи садов, дарующих розы,

В белых граций холодность вселяй,

Навевая любовные грезы.

 

Минет век и червицей одной

Юровые сады озлатятся,

Выбьет цвет их Борей ледяной,

Плети мглы на добычу слетятся.

 

Взор Микеля темно премерцал,

Славу неб ли пииты стяжают,

И осколки червонных зерцал

Ид с лекифами вин отражают.

 

Тридцать восьмой фрагмент

 

Внове тускло серебро ведут

По хлебам и фарфору менады,

Яко дивные пиры грядут,

Время цветью свивать колоннады.

 

Елеонских зеленей арма

Восточается к небам эфирным,

Фьезоланских нимфеток гурма

Шелком нас всечарует порфирным.

 

От Эдема нашлют ангелков,

Им Господние копья даруют –

Жечь в лепнине бегущих волков

Над столовьем, где цари пируют.

 

Пятидесятый фрагмент

 

Восточайся, небесный Зефир,

Южный сумрак осети ночные

Распахнул, благовонный эфир

Нам тенета дарит выписные.

 

Ирод-царь помнит эти ль цвета

Черноспелых тлеющихся вишен,

Сколь одесная кровь излита,

Неб амфорник и станет нелишен.

 

Господь-Бог, на вечернем столе

Хлеб зерцая о барве солонниц,

Преглядит, как в диаментной мгле

Нас влачат меж порфирных колонниц.

 

Портреты юдиц за именинными столами

 

Двадцать четвертый фрагмент

 

Се винтажного лета арма,

Фаэтона искрят колесницы,Я

Дев асийских честная гурма

Весела и пеют меловницы.

 

Жар июльских всещедрых столов

Ягомостей и граций пленяет,

Блеск сусальных златых куполов

Именитства легко осеняет.

 

Сны ль увиждим – царевны белы

И юдицы о красном замирны,

И течет на пустые столы

Ядный хмель диаментовой смирны.

 

Тридцать первый фрагмент

 

Зной всеблагостный, дышащий жар

Именинных столов, кринолины

Гостий бледных, июльский пожар

Бутоньерок о хладе малины.

 

Исцветайте, пенаты, цариц

Вы достойны томлений и неги,

Увивайтесь аромой кориц,

Тьмой вишневой, чарующей снеги.

 

Но мирские столовья пусты,

Мглы соцвет кровью тусклой обрамен,

И виньетно течет на холсты

Изумруд с наших басмовых рамен.

 

Тридцать четвертый фрагмент

 

Именины, Господе, волхвы

Нам даруют алмазы июля,

Ах, еще ль мы одесно живы –

Соваянья мелового тюля.

 

Но крушничные гермы стоят

Вдоль изоческих милых пенатов,

Феи смерти лекифы таят

С ядом роз и оцветом гранатов.

 

Иль юдиц хоровод круг стола

Винным хмелем златого Токая

Услажден, всяка есмь и бела,

Кровь теней мертвых царей алкая.

 

Сорок восьмой фрагмент

 

Ночь июльская чары таит

И лекифы, опетые царством,

Именины -- и кто устоит

Пред земным и небесным коварством.

 

На столы вместо амфор златых

Собиенные кельхи поставим,

Были пиры, а нет всесвятых,

Что бодримся еще и лукавим.

 

Виждь, Господе, хотя у цветниц,

Роскошь тленья вкусивших, нещадных,

Как мы в круге ночных балевниц

Мглу пием из лафитников хладных.

 

Пятидесятый фрагмент

 

Лето, лето Господнее, цвесть

Не устанут белые менины,

Дивный жар их юдицам ли свесть,

Именитства у нас, именины.

 

Ах, несите лекифы, волхвы,

Мы даров неотмирных и чаем,

Благовонные листья травы

Нощно в мирру садов обращаем.

 

И когда темных флоксов и роз

Хладный яд на ланитах истает,

Нам пожалуют царствие Оз,

Яко лета Господь не считает.