Тишину рыбалки нарушил тяжёлый, граничащий с отчаяньем, вздох моего деда. — Дед, ты чего? — я не на шутку встревожился. Старик не страдал унынием. И дни, когда у него было плохое настроение, внушали определённую тревогу. — Да я тут мысленно перебрал жизнь свою, и вдруг осознал, что по-настоящему счастлив-то и не был. — То есть? — не понял я. — Нет, нельзя, конечно, сказать, что вся моя жизнь – это сплошная чёрная полоса. Были времена, когда чувство радости буквально раздирало меня изнутри. — Вот, — подбодрил я старого человека. — Но сейчас-то я понял, что это было обманчивое чувство. Неправильное. Мнимое счастье. — Обоснуй. — Вот смотри: несчастье бывает двух видов. Первое – мои собственные ошибки, неудачи, потери. С этим всё предельно ясно и понятно. Они были. Они чернили. — А второе? — я даже не знал, что можно ожидать от его рассуждений. — Удачи друзей, знакомых, коллег. Они вызывают зависть, досаду и чувство собственного неудовлетворения. Да, это грех, но мне скрывать уже нет резона. На пороге вечности. Вот их несчастья и становились мне в радость. Глупое чувство. — Он снова тяжело вздохнул. — А как же твои собственные успехи? Победы. Удачи. Разве не было их? Разве они не приносили тебе истинного счастья? — Я ни с кем не делился этими мгновениями счастья. И потому, оно не может быть истинным. Эгоисты не способны вкушать благодать. Вот и получается, что по большому счёту, истинного счастья я так и не познал. |