На нашем празднике каждый год есть Дед Мороз. Это Аркадьич, усатый электрик. Так-то мы его боимся, но когда он Дед Мороз, то всегда добрый, весёлый. Белые усы и борода ему идут, а его собственные чёрные усы – страшные, вот и хорошо, что их под белыми не видно.

И Снегурочка в ненастоящих косах у нас всегда есть. В прошлый раз это была Ольга Антоновна, а до этого повариха Макароновна. Так-то она Надежда Макаровна, но для всех Макароновна.

И Баба Яга есть новогодняя, взлохмаченная, с метлой. Её всегда сначала типа не берут на праздник, а она тогда пакостит-пакостит, а потом типа раскаивается и её уже берут. Баба Яга это всегда Катя, самая старшая из детей и самая громкоголосая.

И зайцы всегда есть, и волк, и снежинки. Ну, девчонки в снежинок переодеваются и танцуют. А мальчишки глупую сказку показывают, как зайцы волка обхитрили.

Еще бывает Человек-паук на празднике. В прошлом году Человеком-пауком был я. А в этом костюм Борьке отдали. Так мне ж совсем и не хотелось.

Хотелось бегемотом. Он большой. Наверняка добрый.

Слон тоже большой и добрый, но надо придумывать, из чего хобот делать, да ещё и уши. Это всё лишние хлопоты, а костюмов итак хватает. Так сказала Ольга Антоновна, и я с ней согласился. Зачем нам лишние хлопоты?

Бегемот – без хлопот. Мне сразу понравилось, как я срифмовал. И ещё, если я буду в костюме бегемота, все подумают, что это он толстый, а не я.

Но Ольга Антоновна сказала, что так-то бегемот хороший зверь, но совсем не новогодний персонаж. Не праздничный. И поэтому пусть я побуду зайчиком.

А я всё-таки решил бегемотом.

Но так, чтобы Ольга Антоновна раньше времени не узнала. Потому что она все равно не разрешила бы. Это старшие могут приходить, в чем хотят, а нам Ольга Антоновна раздаёт костюмы. Я ж только второклассник.

В прошлый раз дети смеялись и говорили, что Человек-паук толстым не бывает. Так ведь и заяц не бывает, и волк тоже. Да и был я уж и зайцем, и волком.

Как сделать бегемота, придумалось легко. Про то, что во время праздника на моей кровати под покрывалом не будет простыни, никто не узнает, а потом я её обратно незаметно застелю. Простыню покрашу, красок-то у нас много. А насчёт большой бегемотиной морды у меня ничего не придумывалось, и я решил подумать об этом потом.

Проснувшись в день утренника, я почему-то вспомнил, что когда Снегурочкой была Макароновна, в зале пахло щами. А еще я подумал, что летом Катя переедет из детского дома в общежитие, и тогда получается, что на наших новогодних праздниках больше не будет Бабы Яги. Эх…

Когда мальчики ушли на завтрак, я спрятал выданный мне костюм зайца в тумбочку. Закрылся в туалете, расстелил на полу простыню и принялся красить её в коричневый цвет, потому что коричневой краски оказалось больше всего. Но маленькой кисточкой, оказывается, очень долго красить. А еще коричневая акварель на белой простыне становится такой же белой, только грязной. Я мучился, пока не смирился: ничего не выйдет. Бегемот получается мало того что не коричневым, так ещё и мокрым.

Так-то я расстроился, но твёрдо решил, что костюм зайца надевать даже не подумаю. Простыню скомкал и запихнул в тумбочку к зайцу.

Когда всех позвали в зал на праздник, я не пошёл. А взобрался на подоконник и стянул с прищепок огромную синюю штору. И стал в неё заматываться весь с головой, оставляя лишь узкую щёлку для глаз. С третьей попытки остался почти доволен. Так-то получался не совсем бегемот, но ведь это был точно больше бегемот, чем заяц.

Штора волоклась по полу. Ноги заплетались и спотыкались, но я всё равно бежал, боясь не успеть на праздник. У самых дверей зала мне стало страшно в животе. Оказывается, все уже звали Деда Мороза. И тут вошёл я.

Зайцы, волк, снежинки и Человек-паук стали смеяться. Катя-Яга с метлой – громче всех. Ольга Антоновна в ненастоящих косах заморгала большущими ресницами. Так-то это не её ресницы, но на праздник она их всегда надевает.

Директриса громко удивилась:

- А это кто же такой синий пришел к нам ёлку?

Борька-паук икнул от смеха, и дети засмеялись еще громче. Тогда я осмелел и заорал страшным голосом:

- Я беегеемооот!

В наступившей тишине растерянный голос Ольги Антоновны не предвещал ничего хорошего:

- Андрюша?!..

Все рассматривали меня, директриса тоже, и я опять испугался. Наверно, мне теперь влетит, хоть и праздник.

И тут вдруг спасительно громыхнул голос Аркадьича:

- Ребята, а ведь я к вам не один пришёл, а с помощником. А ну-ка, бегемотик, помогай мне мешок с подарками тащить, очень он тяжёл оказался!

Все, конечно, тут же забыли про меня и вытянули шеи: где мешок? Раз он тяжёл, то уж точно поинтересней, чем синий бегемот.

Мы с Аркадьичем вдвоём дотянули мешок до самой ёлки в центре зала. Потом дети рассказывали стихи, Аркадьич благодушно гладил свою белую бороду и загадывал всегдашние загадки, потом дул то на руки, то на носы, чтобы все их прятали: «Заморожу-заморожу…» Малышня визжала, старшие хохотали, и я хохотал. Потом помогал Аркадьичу раздавать подарки. Никто не называл меня толстым. А ещё, думаю, никто не заметил, как штора неудобно путалась у меня в ногах, а сам я в ней сильно вспотел.

Да, кстати, в конце утренника Дед Мороз-Аркадьич всем объявил, что очень доволен своим новым праздничным помощником.

А за бегемота мне совсем и не влетело. Только за штору немного и за простыню сильно. Так-то Ольга Антоновна меня отчитывала, конечно, но я же видел, что у неё глаза улыбаются. Думаю, это потому, что меня сам Дед Мороз спас. Хоть он и Аркадьич, а всё равно Дед Мороз.