Чистый и ненавязчивый перезвон колокольчиков вдали, да мягкий шелест вишнёвых листьев, напомнивший о любимом варенье с косточкой, убаюкивая, успокаивали. Аромат цветущего сада будоражил воображение. Ветви ближайшей антоновки таинственно скребли по окошку. Крупные, налитые по осени яблоки с неё, ядрёные и брызжущие соком после первых заморозков, имели яр-кий вкус. Прохладные плоды антоновки лёгкой оскоминой сводили скулы, невольно, заставляя с удовольствием вгрызаться в их мякоть...

От накативших волнующих воспоминаний беззаботного детства в родительском доме Андрей открыл глаза, пытаясь лучше рассмотреть возникшие образы. Мысленно уйдя в далёкое прошлое, он не сразу понял, где находится. Серые, поблекшие от времени стены, гнетуще нависали над ним. Рядом с его кроватью на тумбочке стояла бутылка из-под воды, и лежал чёрствый бутерброд с сыром. Полупустые комнаты с серым налётом пыли на старой мебели отдавали стылым одиночеством и бедностью. Шум города, приглушённый кирпичными перегородками дома, волна-ми наплывал и опять уходил, пропадая.

Жизнь за стенами его двухкомнатной квартиры буднично, по давно устоявшемуся закону крупного города, бежала мимо, не замечая отдельных жителей, а реагируя только на их большие потоки. Всё вокруг продолжало жить и находиться в движении, как будто ничего не произошло, и это не просто удивило его, а в глубине души возмутило: «А как же я? Неужели никому не нужен?»

Андрею Бесхребетному, худощавому и бледному мужчине, перевалило за 76 лет. Выглядел он физически изношенным. Вот уже второй месяц, периодически с трудом вставая, он валялся в постели, обессиленный непонятной болезнью тела, а главное — души, выворачивавшей его наизнанку, не принося облегчения, изматывая. На первый взгляд это была старческая хандра без явных на то причин, но Андрей чувствовал сильное, вне его воли, желание осознать и понять: «По-чему так закрутило?»

Мозг лихорадочно перелистывал цветные и чёрно-белые картинки прожитого, пытаясь заново проанализировать события. Мелькнула мысль: «Видимо, не зря сверстники дразнили его «Бесхребетник», найдя в фамилии важное для них объяснение всей его жизненной сути».

В большой крестьянской семье, где было 11 детей, он был самым младшим. О таких, созданных последними усилиями природы, говорили: «Поскрёбыш!»

Безрадостная обстановка, царившая в квартире, наполненной холостяцким неуютом, стылостью и безжизненной пустотой, в очередной раз вернула его воспоминания к годам, прожитым совместно с женой. Милый сердцу образ Светланы невольно помог уйти от окружающей мрачной действительности, окунувшись в светлое прошлое. Жену он любил той нежной и искренней любо-вью, готовой на самопожертвование, которой так восторгался и даже упивался, увлёкшись с детства и на всю жизнь есенинской поэзией.

Свою любовь он встретил в Сибири. После окончания института, получив направление и оказавшись на комсомольской новостройке крупной гидроэлектростанции и нового города, он был покорён открывшимися просторами и красотой природы. Пушистые ресницы миловидной сибирской девушки, её чистый взгляд сразу запали в его душу и сердце. Светлане тоже понравился скромный, лирично настроенный, с женственно мягким характером юный инженер по охране труда. Увлечённо интересовавшийся творчеством Есенина, он с удовольствием читал ей чувственные стихи своего любимого поэта. Сердце Светланы, созревшее для их восприятия и давно желавшее, чтобы эти манящие вековой тайной жизни строки были обращены именно к ней, млело и таяло в растревоженной груди.

Предугадать последствия обоюдного влечения было не сложно. Тут же последовало благословение её матери, давно жившей без мужа и мечтавшей о счастье единственной дочери. И осчастливленная молодая пара пустилась в романтичное плавание по бурному океану жизни...

«Братишка, ты самый младший. В жизни всякое может быть, но придерживайся и не теряй связи со своими корнями, - всплыло в памяти напутствие старшего брата Ивана. - Непростое было наше детство, но неграмотные родители смогли нас вырастить, а мы получить высшее образование. Теперь пора отдавать, не забывая о своих истоках».

Слова Ивана, ставшего заслуженным учителем Российской Федерации, не отпускали, жгли, тревожили...

«Придерживался ли я указаний брата? … Почему это сейчас так важно?» - мелькали разрозненные мысли.

 

Жизненные выводы, осознанные и высказанные Иваном, воспринимались ранее Андреем легко и с шуткой, сейчас же, пропущенные через личную боль и потери, они были весомыми и значимыми, остро цепляя «за живое».

Связав свою судьбу со Светланой, Андрей не удосужился просить родительского благословения, думая в дальнейшем удивить и порадовать отца и мать красавицей женой, да и льстила его самолюбию возможность самостоятельного принятия решения, что не часто бывало в жизни.

Их первое посещение родительского дома состоялось в жаркую пору летней страды. Тихая небольшая деревушка сразу понравилась романтичной Светлане. Она восторгалась тонким ароматом мяты и чабреца, тёплой и мягкой, как пудра, уличной пылью, освежающим дыханием маленькой речки, прижавшейся к избам, и врезанной в саму деревню болотины с лягушачьим хором. Её приподнятое настроение было тут же погашено холодным приёмом.

- Андрюшенька, младшенький ты мой! - запричитала сразу свекровь Анастасия. - Худющий! Не кормит жена. Вот она - жизнь молодая.

- Городская! Не годная к нашей работе баба, - подытожил свёкор Григорий. - Цацкается с нею, как с куклой, - добавил он, видя, что сын не отходит от жены. - Лучше бы шла грядки полоть, - не успокаивался свёкор. - Вырос сынок, как оглобля, а ума не нажил. Мог бы деревенскую взять. Размазня, не мужик, а баба! Выучили, на свою голову!

- Светлана красивая, таких у нас в деревне нет, - переживая за брата и пытаясь поддержать его, высказала своё мнение Марфа.

- Цыц, корова нетельная! За спиной родителей пригрелась, а туда же — советы давать, - строго оборвал Григорий. - С лица воду не пить, а скотине в сарае без разницы, какое оно у тебя, главное - корм подавай, - убеждённо добавил он. - Коза паршивая! - рявкнул вдруг Григорий, увидев, что Марфа открыла рот, чтобы что-то добавить. – Рога-то мигом пообломаю! - его лицо от бешенства перекосило.

Дочь мгновенно прикусила язык, проглотив рвущиеся наружу слова протеста, и предусмотрительно спряталась за спину матери.

- Тэйка, что ты распалился? - миролюбиво и даже ласково попыталась защитить свою любимицу и успокоить мужа Анастасия.

- Сгинь, нечистая сила! - брызгая слюной, замахал длинными руками взбесившийся Григорий. Худощавый и жилистый, клочковато обросший щетиной, в длинной холщовой рубахе навыпуск вы-глядел он в этот момент устрашающе.

Домочадцы сразу притихли, боясь дальше перечить хозяину, а Марфа поспешила убраться на печь. Все знали, что переживший голод, два пожара и три войны, Григорий не терпел ничьей власти над собой, будучи убеждённым единоличником.

Привычная к суровым условиям жизни, но не к грубости и унижению, Светлана была обескуражена таким приёмом и подавлена.

Пряный аромат окружающих лугов, приносимый дуновением лёгкого ветерка, довольное мычание коров, разбредающихся по сараям после возвращения с выпаса, уже не радовали Свету. Тоскливо прижавшись к мужу, она задумчиво сидела на лавочке у его родительского дома. Заходить вовнутрь оба не спешили, да и желания уже не было.

- Светик, не переживай, всё наладится, - успокаивал её Андрей, но его неуверенный голос не при-носил ей облегчения.

На следующий день они тихо и незаметно уехали обратно в далёкую, но родную Сибирь. С тех пор Светлана никогда в деревню больше не приезжала, да и мужа далеко от себя не отпускала.

Высокий и худой, с годами всё более сутулясь и близоруко щурясь из-под очков в крупной роговой оправе, Андрей выглядел несуразно. Короткие и узкие брюки, напоказ приоткрывавшие застиранные носки, подчёркивали материальную скудность его сосуществования.

Любя и млея от нежданного счастья, Андрей всю жизнь не переставал удивляться, что по-нравился такой милой красавице-сибирячке. Он с удовольствием, угождая во всём, помогал жене. Даже о близких родственниках: отце, матери, братьях и сёстрах незаметно позабыл, держался рядом со Светланой и перестал навещать родные места. Он понимал, что о таких женских угодниках в деревне говорили кратко и ясно: «Подкаблучник!» Мужики смотрели на них без уважения, даже с иронией, подшучивая и не замечая, женщины — не понимая, с завистью.

Из Сибири в этот уютный городок в европейской части страны они переехали после смерти матери Светланы, заботясь о будущем единственного любимого сына Павлика. Увлечённый чувственной поэзией, а не работой, Андрей не имел карьерного роста и уволился с той же должности, на которую был назначен после окончания института. Чтобы выжить, получив минимальную пенсию, они занялись огородом. Теперь и от родственников Бесхребетный был недалеко, но ничего это не изменило, он по-прежнему не появлялся у них.

Поэтичный настрой его души требовал выхода, и Андрей продолжал писать нежные и чувственные письма, наполненные тоской и ностальгическими воспоминаниями о родных местах. Их с любовью к брату читала малограмотная сестра Марфа - «вековуха», оставшаяся жить с родителя-ми. Она никогда не выходила замуж и не имела детей, поэтому всё тепло души отдавала самому младшему в семье родителей – Андрею. Марфа с трепетом ждала этих писем. Её загрубевшая одинокая душа, сопереживая, плакала по ходу излагаемых братом событий и чувств. Читала она медленно, по слогам, часто останавливалась, вытирая капли пота и смахивая слезу с ресниц. Письма перечитывала по нескольку раз, нетерпеливо ожидая очередной весточки и надеясь на приезд любимого брата.

Позвякивание ключа в замочной скважине вернуло Бесхребетного в реальную действительность.

«Сынок! Павлик! - обрадованно и в тоже время с тревогой подумал он. После смерти любимой жены, кроме него, больше никто не имел ключей от их квартиры.

Сын жил отдельно. Экономя и собирая по копейке, им удалось приобрести для единственно-го сына, обзаведшегося семьёй, старый домик на окраине города. Их радость была недолгой — Павел пристрастился к спиртному, разрушив свою семью.

В коридор ввалился рослый парень. Грубо хлопнув дверью, он сразу прошёл на кухню, откуда раздался стук открываемых настенных шкафов с припасами, хлопанье дверки холодильника.

- Лежишь? Пора вставать, продукты все закончились, - заглянув в комнату к отцу, сухо и жёстко по-требовал сын. Запах спиртного, смешанный с ароматом пива, разил от него, забивая все остальные.

- Сынок, больной я. Ты же мою сбербанковскую карточку забрал, купи продуктов и мне принесёшь.

- Пустая она твоя карточка. Бери её и сам попробуй, что-то взять.

- Опять пропил? А как жить будем?

- Пенсию твою скоро получим.

- Так ведь она только через две недели придёт, - упавшим, слабым голосом произнёс Андрей.

- Вот и нечего лежать. Поднимайся! Тебе, пенсионеру, они обязаны помочь.

- Кто же поможет? Вдвоём ведь мы с тобой остались.

- Тогда продай квартиру. Зачем она тебе? Хватит и одной комнаты, - расчётливо посоветовал сын.

- Павлик, подай воды, - понимая бесполезность дальнейшего разговора, попросил отец.

- Сам нальёшь из-под крана, бесплатная, - входная дверь сухо щёлкнула, тревожно звякнуло стекло в окне, и в комнату опять ворвалась тишина, а с нею - одиночество.

«Пропивает всё, что можно вынести из дома, - в очередной раз с горечью отметил Андрей, увидев в руках уходившего сына пакет, похоже, с сахаром. - Как же получилось, что судьба внезапно забрала его счастье — Светлану, а вместе с ней он потерял и спившегося сына?.. Был ли он сам примером для него?» - безответные вопросы раскалывали воспалённую голову.

А параллельно плыли, будоража воображение, картины детства.

… Колодезный журавль напротив родительского дома, сухо поскрипывая в калёный мороз, медленно извлекает из тёмной глубины кристально чистую, отливающую синевой воду. Глыбы намёрзшего льда, постепенно окольцевавшие дубовый сруб колодца, оставили только мрачную дыру в центре, куда и ныряет в очередной раз деревянная бадья, опускаемая Андреем. Эта без-донная заплывшая дыра пугает его.

- Андрюшенька, осторожно! Не упади, скользко, - дрожащий от беспокойства голос Марфы наполнен теплом и заботой...

Переехав в чужой город, они не приобрели новых друзей, довольствуясь семейным уютом. Теперь же надеяться на понимание и сочувствие, а тем более помощь, было не от кого.

Очередной день не принёс облегчения. Сын не появлялся. Ждать от него поддержки было бессмысленно, а видеть спившимся — невыносимо тяжело. Напрягая усилия, Андрей с трудом до-ковылял до кухни, набрал воды и снова прилёг.

Бесхребетный впервые задумался: «Как же уходили из жизни его родители, братья, сёстры? Ведь никого из них он не проводил в последний путь».

Сердце болезненно ныло, покалывая. Питья и еды его организм совсем не требовал, беспокоила душа, возможно проснувшаяся совесть, всё чаще возвращая к безвременно ушедшей из жизни Марфе.

 

«Чем пожертвовала сестра, и как она смогла собрать 10 тысяч рублей, имея пенсию 70 руб-лей?» - серьёзно задумавшись, задал он себе вопрос, вспоминая о денежном переводе, внезапно полученном от Марфы, и её единственной за долгие годы настоятельной просьбе — приехать к ней.

Сестра, больная и одинокая, последние годы доживала в покосившемся от старости родительском доме, некогда милой, а теперь умирающей деревушки.

Только сейчас, больным и одиноким, покинутым всеми, Андрей осознал бедственное положение брошенной им Марфы, бескорыстно любившей и верившей ему. Оставшись без жены, забытый сыном, он всё более явно ощущал, испытывая душевные муки, какую грань безысходности пришлось перешагнуть сестре, утеряв последнюю надежду в жизни — любимого брата, принявшего крупную сумму денег, но не пришедшего на помощь.

«А ведь я мог ей помочь — приехать и просто поддержать», - эта мысль не давала покоя, мучила. Слёзы сострадания, как весенний тёплый дождь очищения, омывающий землю, хлынули у него из глаз.

В гулкой пустоте одиночества он вдруг остро понял, как был необходим в тот момент сестре. Андрею стало стыдно и больно, что не прислушался к зову крови и оставил в последние минуты жизни Марфу одну, предав её. К его удивлению, от таких терзаний на душе стало чище и легче.

Тусклый закатный луч уходящего серого дня на мгновение заглянул к одинокому Бесхребетному, сознание которого уже не разделяло видения по времени, пространству и событиям, смешивая всё воедино.

- Иди, Андрюша, я жду. Измаялся ты. Смелее, вместе нам будет лучше, - протянув к нему руки, зовёт и манит за собой Марфа, бледная и без улыбки. За ней тревожной рябью волнуется делянка ржи, а в саду сверкают золотисто-жёлтой расцветки его любимые яблоки медуницы...

...Обнаружили Андрея соседи. Бутылка с водой, да засохший бутерброд с сыром так и лежа-ли нетронутыми рядом с ним. Сын Павел появился в нетрезвом состоянии, не способный здраво оценить трагизм произошедшего события. Мало кто пришёл проводить Бесхребетного. Родственники ждали его там... за той чертой, где всё духовное важно, но ничего материального уже не нужно.

31.03.2019 г., п. Дубрежка

7-9.04.2019 г., г. Калининград.