Витенька был почти ангелом. В свои шесть с половиной лет он не слышал в жизни худого слова и даже не помышлял о том, что кроме тёплых рук мамы, существует что-то ещё. Разве что добродушная улыбка отца, большая толстая и мягкая бабушка, вечно хлопотавшая возле плиты, да ещё добрая тётя Светлана Борисовна, учившая Витю музыке и чистописанию.

Всё изменилось этим летом. Витиного папу назначили директором пионерского лагеря. Вся семья тут же переехала в это чудное место. В прекрасном сосновом лесу на песчаных холмах возле берега Финского залива Витя чувствовал себя на новой планете. Сквозь последние остатки съёжившегося снега проглядывала прошлогодняя брусника. Низкое весеннее солнце золотило раскидистые лапы прибрежных сосен. Жёлтый песок на пригреве был уже тёплым и по нему начинали бегать первые проснувшиеся муравьи. Прямо из этого песка торчали ветки колючего шиповника, на которых уже завязывались первые листья.

Витька бегал по всей территории лагеря, с любопытством изучая всё вокруг. Старая деревянная эстрада пахла сухой доской и пылью, новенький металлический сетчатый забор – свежей краской, корпуса после – зимы сыростью и свежей штукатуркой, котельная – углём и ржавчиной старых труб.

Всё это было так ново и так интересно.

Новым для Витьки оказался и мир людей, наполнивших лагерь. Сначала заехали сотрудники лагеря, многие со своими детьми. Витька впервые оказался в разновозрастной компании. Это было безумно увлекательно. Непривычная, полная впечатлений жизнь.

Сначала Витька познакомился с Антоном, худеньким пацаном лет десяти. Он немного заикался. Когда Антон открывал рот, чтобы произнести фразу, лицо его становилось слегка вытянутым. Движения были неуверенные и неловкие. Зато его серые глаза всегда излучали доброжелательность, а белые зубы украшали немного несуразную улыбку. Его бабушка была в лагере прачкой, и Антон приехал вместе с ней.

Вторым Витькиным знакомцем стал Дениска, сын завхоза лагеря. Ему было восемь. Дениска отличался развитой не по годам самостоятельностью, был весьма бойким и острым на язычок. Наверное, Денис впитал с рождения способность управлять другими. У него была вечно занятая на должности завхоза мать и два младших брата, рождённые от разных отцов. Братья ползали по комнате в мокрых колготках, ели с голодухи вчерашнюю холодную кашу и были полностью на попечении Дениски. Мать не успевала или не хотела ни стирать, ни готовить и мальчишки выживали, как могли. Соседи по корпусу часто конфликтовали с матерью Дениса, которая в ответ орала на соседей, и мальчишка тут же усвоил, чем в этой жизни побеждают. Громче орать. Можно замахнуться. В крайнем случае – ударить. К восьми годам этот опыт лишь слегка проник в Денискину душу. В целом же он был таким же жизнерадостным и любопытным, как Витька.

Третьим, приехавшим в лагерь «сынком» сотрудника, был Костя. Одиннадцати лет от роду. Сын бухгалтера, имевший дядю в директорах какой-то фабрики и, редкие по тем временам, игрушки на радиоуправлении. Костя знал, что в этом мире существуют жвачки. Лучше те, что привезены из Болгарии или Прибалтики. У него была немецкая железная дорога на батарейках и полная уверенность в своём превосходстве над окружающими.

Отношения между ребятами сложились быстро и именно так, как того и следовало ожидать. Верховодил всем старший Костя. Активности добавлял Дениска. Как спокойного и младшего, для компании взяли Витьку. И в виде исключения, чтобы не пропал, взяли заику Антона.

Во всех мальчишеских играх выходило так, что даже шестилетний Витька был сообразительнее и ловчее Антона. Лидерство же в компании непременно принадлежало Косте и его верному приспешнику Дениске.

Неудивительно, что вскоре в компании созрел заговор. Тот обычный мальчишеский заговор, который всегда возникает против самого незащищённого и непохожего на других. Инициатором выступил Костя.

Почему этого заику каждый раз приходится ждать? Вот побежали смотреть, как уголь разгружают, все через забор перемахнули. А этот? Ждали полчаса, пока он перелезет. Из-за него прозевали, как самосвал уголь вывалил.

– А вчера он в «съедобное-несъедобное» холодильник съел, – добавил Дениска.

– Надо его отлупить, – подытожил Костя.

Витьке было не очень понятно, почему доброго и без того слабоватого Антона надо отлупить. Чем это может улучшить ситуацию, и, главное, насколько справедливо это по отношению к заике. Но Витьке нравился этот новый почти взрослый мир с его отношениями, непонятными сложностями и осязаемым удовольствием от своего полноценного членства в этом маленьком обществе. Витька был готов делать всё для сохранения своего статуса. Он ощущал истинное блаженство, когда старший Костя хвалил его за точное попадание из рогатки в жестяную банку. Витька нутром чувствовал, что Денискины окрики и дразнилки не распространяются на него, потому как он – член банды, критике не подлежит. Этот статус, интуитивно ощущаемый Витькой, завораживал его.

В один прекрасный день было принято решение побить Антона. Просто так. Без повода. Просто потому, что после этого мероприятия расставлялись все точки над «и» в этом маленьком сообществе.

– Покажем ему, откуда ноги растут, – с уверенностью заявил Костя, не слишком понимая значение услышанной где-то фразы.

План был исключительно прост. Костя подошёл к Антону со словами: «Да надоел ты блин уже!». Ничего не понимающий Антон, который только проснулся и вышел на улицу с полотенцем на шее, глупо улыбался.

Костя, как умел, дал Антону по зубам и тут же схватил его за шею удушающим приёмом. Подскочивший вмиг Дениска начал лупить Антона поддых. Понимая, что в стороне оставаться нельзя, Витька подошёл и трижды ударил своим детским кулачком Антона по сгорбленной спине. К этому моменту Антон в отчаянии, изо всех сил, рванулся в сторону и высвободился с громким криком. Увидев озверелое от боли и обиды лицо Антона, нападавшие бросились бежать. Как разжавшаяся пружина, Антон интуитивно кинулся за ними. Последним из убегавших стал Витька. Заика нагнал его, но Витька в испуге упал на землю, закрыв лицо руками. Антон, запыхавшись, остановился возле него.

– Чего ты испугался? Ты не ушибся? – спросил Антошка отдышавшись.

– Они сказали, что тебя нужно избить, – промычал Витька.

– Да ну их, вставай! – Антошка протянул Витьке руку.

Витька поднялся и, оглядевшись, увидел, как из-за угла соседнего корпуса выглядывают любопытные лица Кости и Дениски.

– Пойдём в столовку, – предложил Антошка, слегка заикаясь, – попросим у буфетчицы булочку с компотом и съедим пополам. Она иногда угощает меня.

Витька с радостью пошёл. Теперь он не понимал, почему Антошка не мстит. Он шёл за ним и видел ту самую спину в застиранной и порванной клетчатой рубахе, по которой только что бил кулаком. Непонятное и неприятное волнение впервые обуяло Витьку. Он остановился и заплакал.

– Чего ты? – обернувшись, спросил Антошка.

Витька не мог ответить на этот вопрос. Он впервые чувствовал боль, не будучи ушибленным или обиженным. Пока ещё Витька не мог объяснить себе причину этой боли.

Из-за угла соседнего корпуса за ними продолжали наблюдать любопытные глаза Кости и Дениски. Витьке навсегда запомнился этот характерный взгляд из-за угла. В последующей жизни он ещё не раз встречал подобный взгляд. Но с этого момента Витька точно понял, «откуда ноги растут».