— Всё ничего, Уголёк, — говорил Юрка осмелевшему чёрному как головёшка щенку, — да только мама ни за что не разрешит тебя оставить.

И не ошибся. Разразившаяся в обед буря отняла последнюю надежду на возможное тепло и кусок хлеба для вислоухого Уголька.

Едва собрав портфель и подхватив на руки щенка, мальчик со слезами вылетел из дома. Юрка, рыжеволосый второклашка, в этом году учился во вторую смену.

— Не понимаю, — хлюпал он носом, — ведь мы с мамой вместе читали в «Суперкниге», как Иисус говорил, что нужно поступать так, как хочешь, чтобы с тобой поступали. А я не хочу оказаться на улице, да ещё и холодной осенью! И голодным оставаться не больно-то хочется. Я уж не говорю про друзей! Одному, Уголёк, плохо, — ты хоть и маленький, а уже знаешь это. — Юрка свёл у переносицы брови: — Куда ж тебя девать? В школу тебе нельзя. Римма Николаевна знаешь какая? У-у…

У забора, что служил границей школьной территории, мальчик нехотя опустил щенка на землю, но тот живо встал на задние лапы, просясь обратно на руки.

— Ц-цык! — притопнул Юрка ногой.

Уголёк отскочил и замер. Его большие круглые глаза недоумённо взглянули на Юрку, а маленькое чёрное тельце задрожало от страха, холода и… одиночества. Мальчик скрепя сердце быстро зашагал к тротуару, по которому шумными стайками проносились школьники. Заморосил дождь, и Юрке стало легче: теперь никто не подумает, что он плакал. Обогнув забор, мальчик всё же замедлил шаг и… обернулся. Уголёк, промокший и оттого ещё сильнее дрожавший, жалобно попискивал, прижимаясь к огромному клёну. Сердце второклашки сжалось.

— Господи! — взмолился он. — Во имя Иисуса Христа помоги нам с Угольком!

Стиснув зубы, он бросился к щенку прямо через забор. Уголёк несмело, но радостно крутя хвостом, шагнул навстречу мальчику.

— Была не была! — подхватил его на руки мальчуган и заторопился в класс.

Ребята тут же окружили Юрку и Уголька:

— Ты чё, Рыжий, совсем того? Ты чё его в школу притащил?!

— Это твой щенок?

— Как зовут?

— Какой хорошенький…

— Представляю, что будет, когда его Римма Николаевна увидит!

— Юрас, готовь дневник под «неуд»…

Раздался звонок. Юрка живо снял с себя тёплую, почти новенькую вязаную кофту, и заботливо постелил в углу. Уголёк, уставший от холода и массы новых впечатлений, довольно растянулся на приготовленном для него месте. Дверь отворилась, и в кабинет вошла Римма Николаевна. Класс притих, как никогда внимая каждому движению учительницы.

«Теперь понимаю, Иисус, — мысленно проговорил Юрка, — Ты не случайно сделал так, чтобы меня пересадили на последнюю парту! Это чтоб Уголёк чувствовал себя спокойно рядом со мной. Оказывается, Ты знал, о чём я Тебя попрошу и заранее всё приготовил, — вон какое удачное место ему у самой батареи… Спасибо, Господи!»

Щенок сладко сопел. Юрка облегчённо вздохнул и обвёл глазами класс. Он всегда считал одноклассников недружными, но сейчас увидел их совсем в ином свете: все как один встали на его с Угольком защиту. По их напряжённым лицам было видно, как они героически сражались с искушением оглянуться, чтобы случайно не выдать Юрку. Мальчик мысленно благодарил Бога и друзей, приятно удивляясь тому, что, оказывается, он любит свой 2-Г. Вскоре переживания Юрки за Уголька утихли, и мальчик включился в работу класса.

Урок незаметно подошёл к концу.

— Итак, — елейным голосом проговорила Римма Николаевна, — запишем домашнее задание…

Класс радостно оживился: пронесло. Но в ту же минуту глаза учительницы стали медленно расширяться и… о ужас! Между партами, прямо к учительскому столу вышагивал Уголёк. Выспавшийся щенок вышел к доске и, покрутившись перед Риммой Николаевной, сделал большую лужу. Класс, казалось, опустел. Юрка, ни жив ни мёртв, тупо глядел перед собой, ожидая в лучшем случае смеха. Однако смеяться никто и не думал.

— Та-ак… — проговорила Римма Николаевна. — Вот почему вы сегодня словно заколдованные… И чья же это собака?

— Общая! — подался вперёд Славка-очкарик, сидевший перед самым носом учительницы.

— Мы сейчас всё уберём, — спохватился Юрка.

— Конечно, — поддержала его Светка, соседка по парте.

Остальные дружно закивали.

— Ладно, ладно, — смягчилась Римма Николаевна, — только никому не рассказывайте, иначе эта история быстро дойдёт до директора школы.

В этот момент дверь широко распахнулась и в класс вошла Галина Степановна — тот самый директор школы, которого опасалась Римма Николаевна. Все, включая Уголька, дружно повернули головы.

Пару минут грозная Галина Степановна взирала на чёрное то ли от природы, то ли от грязи создание и, обернувшись к детям, властно прогремела:

— Вместо четвёртого урока всех жду в актовом зале!

Римма Николаевна нервно сглотнула, сдвигая огромные очки к самым бровям.

— К нам приезжает театральная труппа, — пояснила Галина Степановна и направилась к выходу. — Да! — обернулась она с улыбкой. — Я ничего не видела…

Двери весело проскрипели за директрисой, в одно мгновение ставшей в глазах всего класса самым лучшим директором в мире, и только Юрка знал: сердце царя в руках Господа.