Тишина навалилась на меня всей массой, и мне сразу стало трудно дышать. Это случилось внезапно, как будто бабушкино ватное одеяло вдруг решило вырасти и завернуть в себя всё, что попадётся ему на пути. До этого странного происшествия я лежал с закрытыми глазами на старом диване. Вернее, я висел в пространстве между диваном и холодной стеной. Есть такое пространство. Я постоянно в него проваливаюсь. Так было и на этот раз: я завис в ожидании сна. Но в тот самый момент, когда мой нос перестал чувствовать холод бетонной стены, пыльный плен тишины накрыл меня со всех сторон.

И тогда я закричал. Вернее, я открыл рот, чтобы закричать, но из глубин моего тела не вылетело ни звука. Тогда я вдохнул побольше воздуха, снова открыл рот и… понял, что молчу. Тишина глотала мои слова - осколки цветного монпансье. Практически сразу же сердце звонко застучало в тонкое дно опустошённой жестянки. Но я не услышал ни одного удара. Я смог лишь увидеть, как чугунная крышка темноты стала выползать откуда-то сверху и накрывать меня с головой. С последним съеденным тишиной цветным леденцом исчезли и все оттенки серого цвета. Остался только чёрный. Чёрный цвет молчания, раздавленного чугунной темнотой.

Если бы вы знали, как это страшно! Если бы вы были на моём месте, вы бы обязательно испугались! Я не знаю, что бы сделали вы… а я сжал кулаки, зажмурился, вдохнул в себя весь оставшийся воздух и тихо позвал: «Мама!».

Наверное, произошло какое-то волшебство. Темнота свернулась в махровый клубок, одеяло тишины упало на пол, а я услышал: «Я здесь, сына. Тише, тише. Я рядом…». Оставшийся внутри меня воздух со вздохом вышел, а на его место практически сразу же пришёл сон. Тёплый и ласковый. Точно такой, как море, которого я ещё не видел.

17.11.05