Эпиграф: «Я тебя поцелую…потом…если захочешь!»

Донна Роза.

 

Чарльз никогда не видел тетки и был чрезмерно удивлен,

Когда узнал, какой походкой миллионерши входят в дом:

Она влетела в дверь, как будто ей кто-то сзади дал пинка

И, несмотря на то, что утро, подать велела коньяка…

 

Единым махом с ним покончив, она велела повторить.

«С дороги я устала очень, не в силах даже говорить!» -

Сказала тетка Чарли басом и скрылась, прихватив цветы…

Чарльз и его дворецкий Брассет успели лишь разинуть рты.

 

Чарльз с теткой связывал надежды, и вовсе не на миллион.

Он был давно уже и нежно в мисс Эмму юную влюблен.

Предмет любви ответной страстью его одаривал сполна,

Но пребывал, увы, под властью жестокого опекуна.

 

Судьей являясь мировым, был опекун категоричен,

В суждениях неоспорим, чудовищно косноязычен.

За подопечную свою он перегрызть грозился глотку.

Воздействовать же на судью под силу было только тетке.

 

А тетка, отдохнув с дороги, не совладала с каблуком

И вниз сошла - голова-ноги, а если проще – кувырком,

Все впечатления от спуска, придав немедленно огласке,

И Брассета, что нес закуски, вогнав непроизвольно в краску.

 

Чарльз, прибежав на теткин крик, решил: все - рухнули надежды!

Но тетка, потеряв парик и нижнюю деталь одежды,

Предстала в образе таком, что Чарльз и Брассет обомлели…

Переодетым мужиком была она на самом деле!

 

Чарльз, ожидавший в гости Эмму, надеясь познакомить с тетей,

По-своему решил проблему, его едва ли Вы поймете.

Найдя вооруженным глазом на теткиных щеках щетину,

Он произнес: «Мужайтесь Брассет, сейчас мы будем брить скотину!»

 

Но «тетка» показала гонор, взревев: «Не дамся, просто так!»

Была устроена погоня, организован кавардак…

Скрутили, не прошло часа, в конец, уж, выбившись из сил:

Чарльз «тетушку» держал, а Брассет - трясущейся рукою брил…

 

При виде «тетушки» суровой душа ушла у Эммы в пятки -

Та хмурила густые брови и грызла дамские перчатки.

Но «тетушка», при виде Эммы, вся встрепенулась, оживилась,

Нашла для разговора тему и к ушку самому склонилась,

 

Легко с ней перейдя на «ты»… И стала лучшею подругой.

И расспросила про мечты. Чарльз даже был слегка напуган -

Так сильно «тетка» прикипела к прелестной Эмме всей душой,

Ее ласкала и жалела, прижав к груди своей большой…

 

Тут был нарушен их покой судьей громоподобным Кригсом.

Скрипящий при ходьбе ногой, сверкая золотою фиксой,

Судья ворвался в тихий дом, в котором не бывал ни разу,

И страшный учинил погром, грозя вцепиться в глотку Чарльзу.

 

«Нам всем сейчас придет хана!» - сказали Чарльз и Эмма хором.

«О, тетя! Только ты одна со старым сладишь мухомором!»

И скрылись: Эмма в шифоньер, Чарльз под медвежьей белой шкурой,

А «тетка» выдала пример ругательств - не в ладу с цензурой.

 

Ноздрями выпуская пар, судья возник в дверном проеме,

Жизнь превратить грозя в кошмар коль Эмму обнаружит в доме,

Он стул схватил из гарнитура и, покусав со всех сторон,

Вонзил его в медвежью шкуру, издавшую при этом стон.

 

«Милейший, Вы наглец и хам! Манеры где, хотя б в зачатке?!

В присутствии почтенных дам такие гневные припадки!» -

Сказала тетка, взглядом смерив судью, что багровел лицом,

Ушам отказываясь верить, его назвали наглецом?!

 

Багровый цвет судьи сменился на фиолетовый, почти…

От крика он перекосился: «Меня Вы вздумали учить!

Кто Вы тут есть?! Что за фигура? Преклонных лет, весьма-весьма!

Карга! Старуха! Ведьма! Дура, иль выжившая из ума!»

 

«Я - тетка Чарли! Донна Роза! Миллионерша и вдова!» -

Сказала «тетка», без наркоза, судье кошмарные слова.

Судья, опешив, сел на стул, и с Чарльзом застонал на пару:

«Как я посмел?! Как посягнул?! Придумайте скорей мне кару!»

 

«Ах, полно, друг мой, убиваться! Прощу Вас, но - не просто так!

Прошу составить, постараться, мне разрешение на брак!» -

Пробасила с ухмылкой «леди», кокетливая - как все вдовы,

И села рядом на «медведя» и без того полуживого.

 

Судья был «теткой» дрессирован, ел сахар у нее из рук…

К обеду стол уж сервирован, и на довольно узкий круг,

Но тут… вошла с визитом дама преклонных лет, весьма-весьма,

И фарс сей обратила в драму, о том не ведая сама.

 

Ее короткий монолог сразил все общество на месте.

Статью припомнив за подлог, судья опять забыл о чести.

Он высказался напрямик, нарекши даму самозванкой,

И ко всему содрал парик и шляпу с бедной иностранки.

 

Зубами громко скрежетал, словами страшными ругался,

Глазами молнии метал, фамильным серебром кидался…

Но дама стойкая к угрозам, твердила лишь одни слова:

«Я – тетка Чарли! Донна Роза! Миллионерша и вдова!»