Сборник миниатюр.

1. Три точки в скобке

2. 3. 1. 3

3. Живым нет ходу в Аид

4. Колизей

 

 

[.]

 

- Умри, - он выстрелил в меня.

Это конец?

 

[.]

 

Паузы. Спутницы жизни.

 

[.]

 

Паузы. Три точки в скобочках, любимое орудие редактора.

 

[.]

 

Три патрона. Ровно три. И все - в цель. Грудь изрешечена пулями.

 

[.]

 

Паузы. Очереди в магазине, да и вообще очереди, когда стрелка часов ползет еле-еле черепахой; когда кажется, что время само остановилось, а все мы - живем. Почти все. Нет; все.

 

[.]

 

- Я, - кряхчу. Пытаюсь встать, но быстро падаю. Он смотрит на меня сверху со злобной ухмылкой.

 

[.]

 

Паузы.

Многоточие. Новая строка.

Они с нами везде. У всего есть начало, конец и [.] пауза.

Но что, если пауза затянется надолго?

 

[.]

 

[.]

 

[.]

 

Ничего не видно. Лишь одна темнота. Нет, что-то проясняется.

Черный плащ. А вместо косы - пистолет. Он все еще стоит, этот неведомый некто, стоит над почти трупом.

Время долго тянется. Очень долго.

 

[.]

 

И ведь пауза - это не пустое. В ней всегда что-то есть. В скобочках - три точки, а то и больше, может, и одна - но что-то есть. Пауза - это не остановка, это продолжение, но продолжение странное.

 

[.]

 

Время тоже может остановиться. Нажал кнопочку "Пауза" - и все.

 

[.]

 

Время остановилось. Внешнее прекращает вращаться.

 

[.]

 

Сердце больше не стучит.

 

[.]

 

А ВНУТРЕННЕЕ?

 

[.]

 

А внутреннее - вращается. Что не зависит от как, а как не зависит от что; материальное и нематериальное - две вещи, заключенные в одно, слитые в один металл. Неотделимые, но и разные. Останови одно, другое не остановится.

 

[.]

 

Пауза?

 

Моя жизнь остановилась. Наступила пауза - смерть. Но это внешнее.

 

[.]

 

Внешнее.

 

Ночь.

С пятницы – на субботу.

С тринадцатого – на четырнадцатое.

Со старого года – на новый.

Ночь.

Тринадцатое января.

Пятница.

 

***

Я иду по городу. Поток ветра спотыкается о мое лицо, встает и снова спотыкается. Лицо жжет холодом. Но я иду все дальше.

Редко так бывает – пятница тринадцатое – и Старый Новый год. Редко, но бывает. На моей памяти это то ли второй, то ли третий раз. Может, и еще было, но уже не помню. Моя жизнь – коротка.

Всего восемнадцать снежинок.

Маленьких хрупких снежинок.

Холод жжет. Лицо пылает румянцем. Тысячи тоненьких иголок вонзаются в гладкую, обмерзшую, онемевшую кожу.

Кажется, течет кровь. Кровь по лицу. Течет, леденея.

Лицо – маска изо льда.

Ничего не видно.

«Все было мрак и вихорь» - вспоминаю.

Пушкин. «Капитанская дочка».

Чудо!

Впереди появляется фигура дома. Мой дом. Дойти.

Надо дойти.

Меня ждут.

Мама.

Папа.

Сестра.

Дойти. Холод жжет.

Ноги замерзают.

Ноги леденеют.

Ноги коченеют.

Я стою. Стою и смотрю на дом. Дойти.

Падаю.

В снег.

Я должен встать. Встаю. Иду. Добираюсь до подъезда. Код. Код! 313.

Дошел.

Дошел!

Окоченевшие пальцы.

Холодный металл кнопок.

3.

1.

3.

Глухой шепот в домофон. «Это… я-я…».

Не откроют.

Поздно.

Какое же ты злое, чудо.

3. 1. 3. Еще раз, и еще.

И еще. Пока совсем не лопнут льдинки-пальцы.

 

***

Пятница. Тринадцатое. Это значит – зло.

Январь. Тринадцатое. Это значит – чудо.

Время злых чудес.

Время злых чудес.

Время злых чудес.

 

Черные крылья - огромные, как паруса Эгейского моря...

Они мелькнули в чаще леса, около ног Эвридики. Крик боли и страха... Танатос подхватила Эвридику - и унесла, оставив Орфея одного.

 

***

Орфей застонал. Проснувшись, он опять искал Эвридику. Так тяжело свыкнуться, что ее уже нет...

Он встал с травы, зевнул, подобрал свою любимую семиструнку-кифару... И подумал: зачем? Зачем эта кифара, зачем эти песни, если нет того, для кого поешь?

 

***

Орфей долго пел в лесу. Долго, отдавая всю душу, все умение и всю свою любовь в музыку.

...Орфей закончил играть - и стал ждать отзыва Эвридики.

А в ответ - тишина.

Лишь листья зашелестели на кронах деревьев.

 

***

Тогда он не выдержал. И сам стал искать себе смерти.

Но проклятая Танатос не шла к нему. Жизнь, верно, хотела его замучить до смерти... Орфей горько засмеялся.

Иногда жизнь хуже смерти.

Иногда жизнь заканчивается не тогда, когда умираешь.

Орфей почувствовал, что он тень. Пусть даже он не в Подземном царстве, пусть даже не уносила его туда на крыльях (больших... черных...) Танатос - но он умер. Умер тогда, когда умерла и Эвридика.

Но, может...?

 

***

- Живым нет ходу в Аид, ты это знаешь.

...Да разве жив он...

- Я должен, Харон. Я должен.

...Еще одна большая черная тень. Харон. В руках - тень весла.

- Харон, что тебе-то? Тебе нечего терять.

...Как тут темно. Темно... Аид - тоже большая тень. Тень настоящего мира.

- Ты уже давно все потерял. Я - тоже.

 

***

- ...Я - тоже.

Тогда зачем ты здесь, Орфей? Чтобы найти?..

 

- Владыка! Коротка наша жизнь, и всех нас настигает Смерть... Но моя Эвридика!.. Она так мало жила на земле! Отпусти ее в мой мир!..

...С Орфеем говорила тьма.

- Пусть будет так. Но ты не должен видеть ее, пока не выйдешь на свет, - был ответ.

...Грозная темнота... Аид.

 

...Он шел, борясь с желанием обернуться. Но он не чувствовал ее дыхания за спиной. Не чувствовал жизни... Казалось, что за ним крадется темнота - да его же собственная тень.

Тень... тень...

Орфей обернулся - и увидел то, что боялся увидеть.

Это была не Эвридика.

 

Позади была лишь тень.

Живым нет ходу в Аид.

 

 

Надеюсь, что хоть после смерти меня ждет что-нибудь лучшее. А пока мне остается лишь усталость. Слабость. Рука все еще крепко держит меч, напротив.

 

И долго будет его держать.

 

***

Высыпаться несколько часов в месяц – это настоящая мука. Глаза очень болят, голова… К боли в спине привык. Сломанное ребро почти срослось. Хоть это хорошо.

Лицо давно уже затекло кровью. Не мылся я, верно, еще с первого боя.

А когда он был?..

 

Не помню.

 

***

Ногу сегодня свело судорогой. Впервые упал на арене. Мой друг Стихос меня чуть не убил. Римская трибуна почему-то решила меня пощадить. Римская – трибуна – пощадить…

Лицо опять в крови. На сей раз – в своей. Спина ноет. Ну, спина – это ладно. Это так. Вот ноги…

 

Со стороны похож на мертвеца. На покойника.

 

***

Стихос сейчас лежит в стороне и молчит. Может, просто, обессиленный, упал наземь. Может, боится.

Не бойся, друг Стихос, я не обижен на тебя. Но если только придется – я убью тебя.

 

Извини.

 

***

Левая рука онемела. Вот уже день как не проходит. Что делать? В Эскулапа – не верю, этому новому богу бедняков, как они себя называют, последователи Христа, - не верю.

Нет сил верить. Устал верить. Разучился.

 

Сегодня я убил Стихоса.

 

Даже почему-то не жаль.

 

***

С трудом вспоминаю, как меня зовут. Да это и неважно. Тем более – на арене.

Львы, леопарды и обезумевшие рабы не знают, не помнят имен. Это – дело людей.

 

Кстати, как звали моего убитого друга?

 

***

Бои, бои, бои, блеск мечей, пролетевшее мимо копье, рык леопардов, рев льва, крики поваленных на землю рабов.

Страшно ли это?

Нет.

 

И вот после этого становится страшно.

 

***

Жить не хочется, помирать – тоже. Ничего не хочется. Вообще.

 

Слишком поздно.

 

***

…оттопыренный вверх большой палец. Трибуна решила вновь пощадить любимчика-раба.

 

…рядом плюхнулся меч. Гладиатор, стоявший надо мной, ушел пожинать плоды победы. Может, его даже освободят…

 

А я все лежал.

Силы были, но подниматься не хотелось.

Поздно!

 

Почему-то кажется, что я мертв.

Но я ведь жив.

 

Жив?