Что хочет автор. Литературные конкурсы

Ваня был игрушечным человеком, ловко выполненным из различного вторсырья в маленькой мастерской при заброшенном заводе, и внешне ничем не отличался от настоящего. Пожалуй, единственным его конструктивным недостатком являлось полное отсутствие мозга, забытого при сборке в силу необъяснимой рассеянности создателей. Впрочем, последние, вероятнее всего, будучи нетрезвыми (что являлось их обычным рабочим состоянием), попросту не заметили одной этой детали.

Так или иначе, но Ваня появился на свет без мозга и потому рос и развивался совершенно не так, как положено расти и развиваться обычному ребёнку. Ведь в его лысой голове была пустота.

Например, любил пацанёнок истязать кошек и прочую мелкую живность, которая имела несчастие попасть в его беспокойные руки. Вдоволь же намучив бедное животное, Ваня обычно вешал его или расчленял перочинным ножом, подаренным ему одним из местных бомжей, относившихся к мальцу с весьма необычайной теплотой и заботой. Бомжи по-отечески любили безмозглого Ванятку и охотно обучали его всяким полезным житейским премудростям – воровству и попрошайничеству, хитрому обману и разным мелким пакостям, без коих, конечно же, невозможна наша человеческая жизнь.

На всеобщее удивление, сорванец обучался всему споро и ретиво, как будто у него всё же имелось кое-какое мозговое вещество. Очень скоро он уже вовсю таскал кошельки и разные безделушки из карманов прохожих и мог разжалобить своим заунывным пением любого самого чёрствого господина, и тот одаривал убогого какой-либо монеткой или купюрой.

Так и жил Ваня без особых проблем и забот, поскольку в школу его не взяли из-за полной непригодности к учёбе…

Имел игрушечный человек некоторые свои странности, часто пугавшие окружающих. К примеру, он мог часами смотреть на лес, впадая в глубокий ступор и никак не реагируя на внешние раздражители. Ещё ему нравились фильмы со сценами всевозможных видов насилия, при просмотре которых мальчик вдруг начинал дико смеяться и радостно верещать, иногда даже катаясь от хохота по полу. По ночам же Ванятка порой надолго заходился жутким, нечеловеческим воем, видимо, перенятым им у бездомных дворняг, и тогда все соседи испытывали первобытный ужас и потом жаловались в РЭУ или участковому…

Все вышеуказанные события происходили на рабочей окраине одного областного центра, где и проживал пожилой инженер по фамилии Добродеев, сконструировавший игрушечного человека. У инженера и его жены Клавдии Васильевны, в виду неустановленной физиологической патологии последней, своих детей не имелось, и именно данный факт стал решающим в идее создания Вани. Конечно же, Добродеев надеялся, что игрушечный сынок вполне сможет заменить ему настоящего, но вскоре пришло горькое разочарование в собственном творении и понимание, что Ванюшка получился слишком уж недоделанным и, вместо родительской радости, принёс в семью только беды и скандалы с соседями.

И тогда инженер переселил сынка в ту самую мастерскую, где мальчик был некогда смонтирован от великой тоски и чувства одиночества. Теперь в квартире сделалось намного спокойнее и тише, хотя временами и возникало ощущение, что чего-то здесь не хватает…

Ваня всегда сторонился других детей, с каким-то необъяснимым страхом поглядывая на их игры и шалости, так разительно отличавшиеся от его собственных забав. Он предпочитал общество бомжей и пьянчуг и сам, бывало, напивался с ними до полной невменяемости и тогда начинал пускать слюни и громко материться.

Дети же, в свою очередь, тоже относились к Ванятке недоброжелательно, никогда не упуская случая поиздеваться над ним словом и делом. Как-то раз его подвесили на стройке за ноги, и малец провисел вниз головой целую ночь, но, по причине отсутствия мозга, нисколько не пострадал, а лишь затаил горькую обиду на своих мучителей и старался больше не подпускать их к себе.

Но через какое-то время дети вновь где-то подловили Ванятку и, шутки ради, сбросили его в мусоропровод с девятого этажа, после чего он неделю вонял фекалиями, пока папанька не отмыл горемычного сыночка…

Надо так же отметить, что и домашняя жизнь Вани складывалась далеко не лучшим образом и была наполнена безрадостными событиями. Его жутковатые игры действовали разрушающе на психику Клавдии Васильевны и подводили к пределу её женское и человеческое терпение.

Когда Ванюшка окончательно выводил из себя свою вынужденную мамку, а случалось это всё чаще и чаще, по мере его взросления, доведённая до отчаяния, она хватала со стола увесистую скалку и начинала бить ею по лысой голове дебильного сынка.

- Безмозглое создание! – Со слезами на глазах говорила женщина, нанося удары скалкой. – И зачем только этот алкаш тебя сконструировал? Мало мне было одного бедоносца…

Ваня же в такие моменты тупо и преданно смотрел на мать, всё ещё пытаясь улыбаться и моргая большими глазами. Игрушечный мальчик явно не понимал, за что его бьют. Бессмысленный взгляд ребёнка отражал некое подобие душевной боли, хотя подобное и было мало вероятно с научной точки зрения…

Каждый раз, выходя из очередного запоя, Добродеев смиренно выслушивал упрёки жены и молчал, но по мрачному лицу его было заметно, что инженер переживает и о чём-то усиленно размышляет. Он и сам всё чаще жалел о своей затее, которая когда-то казалась ему по-настоящему прекрасной.

- Всю жизнь одни бредовые идеи воплощаешь! – Обличала мужа Клавдия Васильевна. – Хоть бы одно твоё изобретение прибыль дало. Так нет же, всё фантазии какие-то непутёвые. То вечный двигатель, то машина времени… Теперь вот, ещё этот недоумок! И что мне с ним дальше делать? От него ведь ничего хорошего ждать не приходится…

И однажды, после одного из таких скандалов, Добродеев зашёл в мастерскую пьяный и хмурый и стал яростно избивать своё безмозглое дитя.

- Что ж ты таким выродком-то получился? – С горечью говорил инженер. – Ведь никакой от тебя пользы нет! Никакой…

Неожиданно неудачливому изобретателю пришла в голову одна смешная идея, и он, взяв в руки ножовку, сделал небольшой распил на лысой голове Ванятки.

- Теперь тебя хотя бы как копилку можно применять. Всё ж толк какой-то.

Тяжело вздохнув, горемычный отец ушёл, заперев за собой мастерскую, а Ваня остался один в полной темноте, с пропиленной головой, и по-прежнему глупо улыбался, не чувствуя физической боли. Ведь он был игрушечный.

С тех пор голова мальчика начала постепенно заполняться разными мелкими монетками и смешно позвякивала на каждом шагу…

2. МЕЧТЫ БЕЗМОЗГЛОГО

Шли годы, мальчик взрослел, и со временем все начали замечать в нём странные перемены. Он теперь меньше улыбался и смеялся, а всё больше и больше погружался в сумеречное состояние, словно его постоянно терзали какие-то невесёлые думы. Но поскольку последнее было исключено, то невозможно было каким-либо путём объяснить эти перемены и это состояние Ванятки…

Отец, конечно же, заметил перемены, произошедшие с его безмозглым сыном, и обрадовался им, надеясь, что они к лучшему.

- Неужто за ум берётся? – Спрашивал сам у себя старый инженер. – Дай-то бог, чтобы так…

А Ванятка тем временем чувствовал в себе непривычные и непонятные ощущения, мешающие ему спокойно истязать кошек, есть и спать. Что-то происходило в его сумеречной душе, с рождения не ведающей хороших и добрых проявлений. Какие-то необратимые патологии изменяли всё мировосприятие игрушечного человека, заставляя его терзаться и не находить себе места.

По вечерам Ваня теперь бездумно слонялся по городу, пристально разглядывая девушек, которые вдруг стали казаться ему неправильными и неодолимыми. Но отсутствие мозга не давало юноше возможности определить своё нынешнее состояние, и он часто пускал слюни и тяжело сопел, тщетно пытаясь отыскать какую-либо нужную мысль. Какое-то новое и неведомое чувство всё сильней и сильней тянуло его к женскому полу, производя в Ваняткиной психике весьма разрушающее действие. Ведь он не знал, как надо вести себя с этими существами, так разительно отличающимися от кошек.

Особенно мучительным было для него смотреть на целующиеся парочки, но подобное зрелище настолько поражало подростка, что он впадал в прежний ступор, не в силах отвести взгляда от влюблённых молодых людей, и тихонько поскуливал, как побитая шавка.

Ваня опять начал выть по ночам, а однажды накинул свой брючный ремень на трубу в подвале дома, затянул на шее петлю и спрыгнул с табурета. Но поскольку он был всего лишь игрушечным человеком, то удавиться не сумел и просто провисел так всю ночь, пока утром его не обнаружил в таком положении бомж Митрич, один из старых наставников мальчонки.

- Эге, паря, я вижу, тебе совсем хреново на этом свете, - заметил мудрый бомж, - Неужто из-за баб всё? Да плюнь ты на этих шалав-вертихвосток. Не стоят они наших мучений. Лучше займись бизнесом каким. Тогда все будут уважать и завидовать. Да и о дурном некогда будет думать…

Митрич налил Ване стакан водки, и тот выпил, не закусывая, как делал этого с самого детства. В голове игрушечного человека тут же зазвякали монетки, коих там накопилось уже довольно-таки много.

- А что, чем ты хуже других? Здесь и мозги-то особо не нужны. Главное – это деньги и связи. Ты уж мне поверь.

- Бизнес, - повторил понравившееся слово Ваня и улыбнулся, что случалось с ним в последние годы крайне редко.

- Ну, вот и молодец. Я ведь тебе дурного не посоветую. Всё же, жизнь прожил.

Монетки опять зазвякали в безмозглой пустоте игрушечной головы.

- Только для начала нужен стартовый капитал, - вспомнил вдруг бомж. – Вот в чём оказия-то. А где его взять? То-то и оно…

После этого разговора с Митричем Ваня несколько оживился и сделался беспокойным, словно в нём накрепко засела какая-то идея или даже мечта.

Чтобы окружающие не видели распил на его лысой голове и не пугались, Ваня стал носить различные парики и со временем даже нашёл для себя некоторое развлечение в их частой перемене. Порой он одевал очень яркие, рыжие парики, вызывавшие улыбку либо недоумение на лицах прохожих, и с важным видом разгуливал в них по самым оживлённым местам города, видимо, таким образом стараясь выглядеть деловым человеком.

А однажды случилась и вовсе невероятная вещь. Ваню пригласила к себе на ужин одинокая молодая учительница географии Вера Фёдоровна, имевшая к безмозглому юноше весьма возвышенную симпатию. Она давно приглядывалась к этому странному «романтическому чудаку», часто встречая его в ночных барах, где он пил дешёвую водку и пиво и наблюдал за девушками, и вот, наконец, решилась позвать в гости родную, страдающую душу.

Ваня, как и положено, пришёл на своё первое свидание с бутылкой водки и с банкой красной икры, предусмотрительно украденной им в магазине. Всем этим житейским премудростям научил его опять же Митрич, который некогда имел немалый успех у определённой категории женщин.

И вот, Ванятка уже находился на кухне Веры Фёдоровны и разливал любимую водочку в маленькие, изящные рюмочки, являвшиеся частью её душевного комфорта и домашнего уюта.

- Давайте, Ваня, выпьем за наше долгожданное знакомство, - произнесла пылкий, романтический тост учительница и легонько покраснела от смущения, вызванного пристальным взглядом игрушечного человека.

Было в этом взгляде что-то пронизывающее трепетное женское существо и заставлявшее волноваться…

- Ага, - сказал обрадованный Ванятка. – Выпьем.

Он сразу же осушил свою рюмочку и, зачерпнув чайной ложечкой икру, быстро прожевал её с видимым удовольствием.

Вера Фёдоровна же пила маленькими, скромными глоточками, украдкой поглядывая на своего позднего гостя. Она чувствовала всё возрастающую близость двух одиноких сердец и внутренне ликовала от столь приятного вечера.

- Ваня, а у вас есть мечта? – вдруг тихо спросила женщина.

- Мечта?.. – Игрушечный человек растерянно огляделся по сторонам, словно что-то искал, и пожал плечами. – Бизнес.

- Понятно, - грустно произнесла учительница и вздохнула. – А я вот мечтаю уехать отсюда куда-нибудь далеко-далеко… например, в Новую Зеландию или на Суматру. Каждый раз на уроках, чтобы не видеть омерзительные, тупые лица своих ученичков, я смотрю на карту и представляю себя на берегу океана, в тени пальм и платанов. Представляете, как это здорово? Океан, песок и пальмы… И никаких малолетних идиотов…

Она закрыла глаза, улыбаясь своим фантазиям.

- Здорово, - хмуро сказал Ваня.

- О, вы меня понимаете. Это так редко встречается в наше время. Все люди заняты своими мелочными проблемками и совсем забыли про нечто большее. Мы разучились мечтать о чём-нибудь красивом…

Игрушечный человек согласно кивнул.

- Разучились…

Когда бутылка наполовину опустела, молодая женщина включила проигрыватель и пригласила юношу на медленный танец под инструментальную классику.

Ванятка никогда раньше не танцевал, а тем более, с женщиной, и потому неуклюже топтался на месте и тяжело сопел.

- Ах, Ваня, вы не знаете, как плохо женщине быть одной в наше жестокое время, - томно говорила ему Вера Фёдоровна, - когда рядом нет надёжного мужчины, способного приласкать и согреть. Всё приходится делать самой. Всё самой… А тут – вы… И вы такой чуткий и понимающий мужчина. Вы такой надёжный…

Она прижалась к его груди, слушая учащённое биение игрушечного сердца.

- А тут вы, - словно запоздалое эхо, повторил её слова Ванятка и стал подминать под себя молодую женщину, точно так же, как неоднократно видел это в кино.

- Ой, что вы делаете, не надо так сразу, - без сколько-нибудь серьёзного возражения пролепетала ослабевшим голосом Вера Фёдоровна, предчувствуя близкое женское счастье. – Мы ведь ещё так мало знакомы…

- Мало, - хрипло пробурчал Ванятка, задирая её платье всё выше и выше и жадно ощупывая свободной рукой открывающиеся прелести тела молодой учительницы.

Потом он ловко перевернул Веру Фёдоровну на живот и, поставив её на четвереньки, долго и остервенело удовлетворял свою страсть, по-звериному рыча и подвывая.

- Ах, Ваня, что вы! – кричала она, безжалостно терзаемая естеством игрушечного человека. – Ах, Ваня!..

Он ушёл уже далеко за полночь, оставив женщину наедине с долгожданным счастьем и в полном смятении чувств, и направился домой, обуреваемый решимостью переменить всю свою жизнь и стать бизнесменом и тем, кому все завидуют.

Инженера Добродеева и его жену разбудил посреди ночи яростный стук в дверь, и они поспешили открыть, встревоженные и испуганные.

- Что ты так тарабанишь, идиот безмозглый?! – закричала Клавдия Васильевна, увидев сына. – По башке своей лысой лучше потарабань! На кой ляд ты его собрал?! – Опять набросилась она на мужа. – Лучше бы сделал мне новую мясорубку. Сколько раз просила тебя…

- Дай денег, - взволнованно обратился к отцу Ванятка. – Стартовый капитал. Хочу быть бизнесменом.

- Ты что, совсем рехнулся? – растерянно произнёс Добродеев. – Какой ещё капитал?

- Стартовый, - настойчиво повторил Ваня, недобро сверкнув взглядом. – Дай!

- Нет у меня никаких денег, сын. Ты хоть знаешь, сколько нужно для стартового капитала? Много нужно!

- А где взять много? – тупо спросил Ваня, ощущая великую обиду и отчаяние.

Инженер пожал плечами.

- Не знаю. Иди и заработай. Тоже мне, придумал…

- Хочу быть бизнесменом, - упрямо процедил сквозь зубы игрушечный человек. – У меня мечта!

Клавдия Васильевна истерично рассмеялась.

- Ишь, чего удумал, пустоголовый. Куда ж тебе в бизнес-то идти? У тебя ведь мозгов совсем нет. Ты же прогоришь сразу и нас заодно погубишь.

- Дура! – вдруг закричал на свою мамку возмужавший этой ночью Ванятка. – Там мозги не нужны! Там главное деньги! Дай мне денег, дура!

Клавдия Васильевна, не ожидавшая ничего подобного от своего дебильного сыночка, по привычке сразу же схватила скалку и попыталась огреть ею Ваню по голове, как делала это много-много раз, но он, страшно зарычав, вырвал из рук женщины ненавистный предмет и сам нанёс удар, легко проломив скалкой череп своей маме.

Брызнуло во все стороны кроваво-костное крошево, и Клавдия Васильевна со стоном осела на пол.

- Дура! – Опять закричал игрушечный человек и стал бить ногами упавшую женщину. – Там деньги нужны, а не мозги! Вот дура!..

- Ты что наделал, урод?! – Инженер бросился на Ваню, пытаясь отобрать у него скалку. – Да как же ты мог?

Но повзрослевший Ванятка оказался необычайно силён и, отшвырнув Добродеева в сторону, схватил в другую руку топорик для разделки мяса.

- Я хочу быть бизнесменом! – истошно завопил он и стал наносить удары топором по голове своего отца-создателя. – Мне стартовый капитал нужен!..

Немного успокоился он только тогда, когда от инженера осталось сплошное кровавое месиво, в котором едва узнавалось нечто человеческое. Обыскав квартиру, Ваня нашёл около тысячи рублей денег, два обручальных кольца и старенькие золотые серёжки, которые Клавдия Васильевна бережно хранила ещё с юности, как воспоминание о счастливой поре первой любви.

- Мало, - разочарованно произнёс игрушечный человек, невероятным образом произведя в своём отсутствующем уме математические подсчёты. – Надо ещё.

Он вышел на улицу и понуро побрёл к развалинам старого кирпичного дома, где обрёл своё временное пристанище Митрич, который всегда готов был дать Ванятке мудрый совет.

Вот и теперь бомж сидел у костра посреди руин чужого быта и, как обычно, пил дешёвый самогон, купленный им на одной из многочисленных квартир-точек.

Ваня сел рядом и принялся молчаливо созерцать пламя костра и странные тени, пляшущие на уцелевших стенах.

- Ну что, Ванёк, хреново тебе? – спросил проницательный бомж.

- Хреново, - ответил игрушечный человек.

- Теперь-то многим хреново, даже олигархам.

- Олигархам… - Повторил Ванятка и улыбнулся.

Митрич протянул собеседнику недопитую бутылку.

- На вот, глотни, сынок. Только эта зараза и помогает от постоянной хреновости.

- Помогает, - согласился Ваня и сделал из горлышка несколько глотков.

- В Москву тебе надо, в столицу. Там для всех большие перспективы. Поднимешься, человеком станешь.

- Стану, - твёрдо произнёс Ванятка, с интересом разглядывая свои окровавленные руки. – Нужен стартовый капитал.

Он качнул своей лысой головой, пустота которой тут же отозвалась на это движение радостным позвякиванием монеток.