28 февраля

В подземном переходе глаза невольно скользят по витринам киосков. Снова забыла вовремя отвести взгляд, и он опять врезался в фотографию кра-сивого парня, озарённого радостной, свежей улыбкой, зазывно глядящего с рекламы могильных памятников.

Очередной раз по душе полоснуло бритвой. Интересно, каким местом можно додуматься до такой рекламы? Непонятно в таком случае, как забыли подписать для вящей убедительности: «Если ваш сын молодой и цветущий - не будьте наивны, надеясь, что завтра ему не понадобится памятник!». Акту-ально, конечно, нечего сказать. Каждый день пытаюсь избежать этой встре-чи, и почти никогда мне это не удаётся.

Выскочила из метро, промелькнув во всех лужах, успела втиснуться в маршрутку последней, и примоститься между широких торсов. Сижу на по-лупопии, мотьшяюсь туда-сюда на поворотах. Весна брызжет из-под колёс слякотью и солнцем, через зажмуренные глаза проскальзывает внутрь, под-прыгивает в застенках рёбер и застревает где-то у горла кулачком радости.

На остановке перед булочным киоском нахохлившиеся голуби воркуют обиженными голосами; и, распушившись на солнце, устроили демонстрацию - «про тесто». Вот и зима прошла... Скоро шубы снимать... и жизнь продол-жается...

 

9 апреля

Сегодня довелось ехать в электричке. Ну, чистой воды магазин на дива-не... то бишь, на нарах... или как его там?., на лавке.

Живуч русский народ, - хрен возьмёшь! Нескончаемой вереницей, на-ступая друг другу на пятки, а иногда сталкиваясь лоб в лоб, на все лады, по самым низменным ценам, предлагают свои товары подмосковные коробей-ники отяжелевшим от избытка информации пассажирам.

- Предлагаем вашему вниманию пальчиковые батарейки, гелевые ручки: одна 5 рублей, 3 ручки - за 10 рублей, - говорит монотонным голосом интел-лигентный молодой человек, и вид у него такой, будто вот-вот сорвётся с губ наболевшая фраза, - а если возьмёте больше, то берите даром, лишь бы с глаз долой!

- А вот пакеты, очень прочные, с ручками, всех расцветок, - мажорно излага-ет немолодая девушка, умело маскирующая усталость, - 1 пакет - 3 рубля, 2 пакета - 5 рублей...

- Даже не верится, что до весны дожили, - внезапно произносит сидящий напротив старик, долго оторопело не отрывавшийся от щедро залитого теп-лом, замусоренного пейзажа в окне, - всякий раз опять холод да снег, снег да холод.

- Ну, сколько же можно? Всё, хорош, весна! - со свойственным мне оп-тимизмом заверяю оттаивающего старикана.

Тем временем, огорошив всех заунывнейшей песней с намеренно душе-раздирающими интонациями, тусклыми треснувшими голосами, словно наж-даком, проехались по сердцам двое слепых.

Один шёл впереди с гармошкой, другой, держась за него, гуськом, с та-рой для денег - отпиленной пластмассовой бутылкой из-под пива.

При этом песня их странным образом не вязалась с выражением лиц, озарённых тихой радостью то ли оттого, что на самом деле - никакие они не слепые, а просто профессионалы высочайшего полёта; то ли оттого, что сквозь свою слепоту видно им что-то такое, чего мы все, со своей зрячестью, догоним не скоро.

Взгляд их невидящий, одежда, атрибуты и все повадки были абсолютно достоверны, и, тем не менее, сквозил в этом какой-то подвох.

Не успели отзвучать трагики, как пронёсся жуликоватый циник, предла-гавший 100 сочинений для школьников и абитуриентов - на любые темы. Пиши - не хочу!

Потом детские книжки-раскраски с одной стороны повстречались с де-ловитым кавказским мальчишкой-гармонистом - с другой. Мальчуган был на удивление маленьким, замусоленным не меньше предыдущих певцов. Но ис-полнил он жизнеутверждающую мелодию, что и дало ему немалый урожай.

В это время вышел на остановке мой старикан, и вместо него, принеся с собой запах костра, вокруг уселись трое рыбаков, одетых совершенно по-зимнему, с коловоротами для высверливания лунок во льду.

Лица у всех весёлые, загорелые. И вопреки всякой логике, из их разгово-ра ясно, что они и впрямь рыбачили на льду! Я ужасно удивилась и осторож-но спросила, не боятся ли они в апреле по льдинам разгуливать?

- Что вы! Там в середине такой лёд толстый, - наверное, в метр толщи-ной... сверлишь его, сверлишь, аж устанешь. Это только по краям он подтаял, забредать приходится, ну так на то и сапоги.

На этой ноте компетентный юноша стал демонстрировать преимущества зубных щёток АКВАФРЕШ.

- Щётку зубную не желаете? - обратился он к моим попутчикам, спро-воцировав их на неподдельный взрыв веселья.

- Да что нам чистить-то? Что у нас там осталось? - обрадовались они. - Я свой железный вытащу, помою и назад вставлю!

Потом предлагались всевозможные газеты, по самое «не хочу» нашпиго-ванные кроссвордами, скандалами, программами телепередач, рецептами са-доводам, и другими незаменимыми вещами.

Дальше пошли в ход липкие ленты специально для случайно оборвав-шихся подолов; чудо-раствор, капля которого, заставляет рассаду, расти и колоситься.

Ко всему этому присовокупились иголки, заряжающиеся ниткой - ощу-пью, не глядя; большой выбор кондитерских изделий, и другие полезнейшие предметы.

Когда я доехала, страсть к выживанию в нашей стране, пробудила и во мне жажду жизни, а точнее - зверский голод. Всевозможное съестное, впива-ясь в ноздри, возмущало всё естество.

Уже пристроившись к рыбному ларьку, манящему неотразимым селё-дочным запахом, вдруг вижу ужасно милое знакомое лицо продавщицы, ко-торая долгое время торговала овощами рядом с моим домом.

- Ой! Здравствуйте! А какая селёдочка у вас получше?

- Здравствуйте! - обрадовалась она в свою очередь, - Вот эта - хороша очень, малосольненькая.

- А вы не могли бы распознать такую, которая с икрой?

- Даже и не знаю... - занырнула она в какую-то лохань под прилавком, - сегодня из бочки вынимала, вроде встречались... О! Вот, кажется... правда, она может быть и обманчивой...

- Ну, ничего. Помечтать хотя бы - и то хорошо! Продавщица прыснула одновременно с рядом стоящей, развесившей уши покупательницей.

- Да, надежда умирает последней, - смеётся она, завязывая и взвешивая пакет с отловленными экземплярами.

- А куда же это вы от нас подевались? Так хорошо с вами было!

- Ой, и не говорите, я так тоскую, так скучаю, 4 года всё-таки на одном месте... а тут, со взрывами этими фирму прикрыли, а потом и вовсе всех ра-зогнали... Двадцать девять пятьдесят, - говорит, протягивая. - Кушайте на здоровье.

- А мы вас так вспоминаем, так горюем без вас! - Я расплачиваюсь. - Ну, счастливо, удачи вам на новом месте! - И бегу дальше, домой скорее...

Рядом с церковью стоит, облитый солнцем, седой всклокоченный, рас-христанный бомж и подсчитывает монеты в ладошке, что даётся ему с неко-торым трудом. Судя по кирпичному цвету лица, он уже хорошо поддал.

- На холодильник не хватает, - делает он неожиданный вывод, и по-детски радостно заливается смехом от собственного прикола. - Люди добрые! Подайте на холодильник! - и снова предаётся безмятежному смеху, счастли-во сверкая своим единственным зубом.

Добрые люди текут мимо по своим делам, обласканные ярким весенним теплом, а я огибаю их, лавируя, и чуть ли не в припрыжку, бегу вперёд, до-мой, чтобы скорее... Солнце ликует, прижмуривает мне глаза. Замусоренная с зимы земля уже успела разродиться зелёной клочковатой травкой. Господи, как же много ещё нужно успеть...