У каждого человека есть своя мечта. Она уже прекрасна потому, что есть. Человеку, жизнь которого на всем ее протяжении украшает охота, тоже свойственно мечтать. Только мечты эти особые. Они кажутся нелепыми непосвященным, но ласкают душу охотника уже самой возможностью помечтать о заветной зорьке или красивом выстреле на номере. Если удается вырваться на весеннюю гусиную охоту, пролетающую как один день, то буквально через месяц начинаешь жить мечтой о заветном месте, где тебя должны ждать осенние крякаши. Мечта вырастает и, по мере приближения дня открытия охоты, даже начинает беспокоить: «Ну когда же?”

 

Для меня добыча кряквы осенью является маленькой мечтой, поэтому воплощать ее в жизнь мне нравится на Амунке. С этой небольшой речкой, протекающей вдоль трассы, соединяющей поселки Янского заречья – Балаганное и Талон, меня связывает очень многое. Она коротка, не более двадцати пяти километров. Исток находится на Сыромянке: так Тауйские охотники называют тундру, где весной и осенью они охотятся на пролетного гуся. Впадает возле поселка Балаганное в Тауйский Лиман. Непонятно почему, но редко в неё заходят на нерест дальневосточные лососи– горбуша, кета или вице-король дальневосточных лососей красавец кижуч. Волею судьбы, на ее берегах я пережил приятнейшие охотничьи впечатления. Я видел эту речку разной: иногда она могла быть не шире двух-трех метров и ее заросшему травой берегу можно пройти даже не замочив сапог. Но могла и озадачить мощным разливом местами метров по сто. Речка требовала к себе серьезного отношения из-за ее глубины. Здесь я всегда удачно охотился с собакой или без нее. Тогда я использовал миниатюрную спасательную лодочку.

В последнее время полюбил охоту на большой резиновой лодке. Удовольствие от сплава по тихой речке, с интересной стрельбой, возможностью увидеть великолепные пейзажи и добыть осенних уточек – для охотника просто фантастическое. Отсюда без дичи я никогда не возвращался. За все годы охоты на Амунке добывались кряквы, чирки-свистунки, чирки-клоктуны, свиязи, шилохвости. Попадались широконоски, хохлатые чернети, каменушки, лутки. Кряква здесь не такая крупная, как в центральных районах России, но от этого не перестает быть предметом охотничьей страсти. Она словно магнитом манит охотников за собой своими синими зеркальцами на крыльях и как бы дразнит: «Попробуй взять!»

Отрадно, что за последние годы кряквы стало намного больше. Лет пять назад они встречались редко, и ее добыча была большой удачей. Сейчас за один выход можешь увидеть десять и более птиц. Умудренные опытом охотники из Центральной России скептически усмехнутся:

– Подумаешь, увидеть десяток крякв за выход. Мы их за выезд добываем.

Но здесь мы все оцениваем по своему. Правда, в некоторых местах области и два-три десятка уток взятых за зорьку во время валового пролета является нормой.

Берега реки украшают чозении, березки: каменная и карликовая, ольха, кедровый стланик, лиственница, рябина. Местами они превращаются в островки труднопроходимых для человека зарослей. Медвежьи следы разной свежести на их тропах встречаются постоянно. Я не зря перечислил те деревья, которые произрастают по берегам Амунки. В зависимости от времени года они образуют абсолютно разные картинки: от изумрудно - зеленой в самом начале осени, до нарисованных разнообразной палитрой осеннего разноцветья. С открытием утиной охоты туда тянет с неудержимой силой. На берегах этой тихой речки проживаешь минуты настоящей жизни.

 

Оставшаяся на гнездование местная утка выводит птенцов на самой речке и на припойменных озерах. Как только выводки становятся на крыло, утки перелетают с речки на озера и назад. Даже при отсутствии уток на озерах, я неизменно находил их на речке.

В 2008 году я не смог взять крякву. Шанс представлялся трижды. Стрелял хорошо. С поисками было похуже – сделал три подранка. Нынче твердо решил взять реванш.

 

Ночь 18 сентября 2009 года я со своим напарником Вадимом коротали в кунге* шефа лицензионного участка по лову лосося. В шесть часов утра нас разбудил Александр Васильевич.

– Подъем, золотая рота. Солнца еще нет, но вставать придется. Там, на Амунке, ваши привязанные кряквы уже истомились в ожидании, – добродушно ворчал он.

У него начался очередной нелегкий рабочий день. Мы же, прогрев машину, покинули лицензионку. На 110 километре дороги нас ждал заветный поворот к речке.

– Ну, что дружище, пусть Амунский Дух Охоты нас встретит ласково, – сказал я, усаживаясь в машину.

Сердце сжалось, предчувствуя осуществление заветной мечты, осуществить которую можно только при благосклонности Духа Охоты. Можно по разному относится к этому,но я твердо уверен ,что Он есть в каждом урочище, и только по его воле охотваа будет удачной или неудачной.

– Эх, жаль, что сегодня на сплав пойдешь один. Придется мне свое семейство охранять от медведей и собирать ягоды и грибы, – искренне сожалел Вадим.

– У нас же есть шанс сплавится завтра, – приободрил я друга.

Утро встретило туманом и серостью, и окрашенные в разные оттенки желтого и зеленого придорожные деревья выглядели пока непритязательно. Если поднимется солнышко, тогда взору предстанет такая красота, что нельзя будет взгляд отвести.

– Нам бы поворот не проскочить, – сказал Вадим, припоминая нашу первую попытку поиска. В этот раз все нашли сразу и свернули с трассы на старую дорогу. Очень скоро она привела нас к берегу речки. Мы у цели!

Отсюда можно уже плыть, воплощая в жизнь самые заветные охотничьи мечты.

– Чего дома не сидится? Там тепло, не сыро, на рынке мясо продается. И даже пиво на разлив свежее, – притворно ворчал я, выгружая из машины все необходимое для сплава.

– Там, наверное, нет привязанных кряков, – иронично заметил друг.

При помощи электрического насоса лодка быстро приведена в боевую готовность.Она по-своему уникальна, ведь сделана в Магадане местными умельцами с учетом моих личных пожеланий. Получился гребной мастодонтик, грузоподъемностью шестьсот килограммов.

– Ну, что дальше? – спросил Вадим.

Я зарядил любимый полуавтомат и попросил друга докачать лодку ножным насосом. Тем временем день брал свое – становилось светлее. Окружающие краски приобретали новые оттенки, туман поднялся, и стала видна залитая водой пойма речки.

– Смотри, утки, – воскликнул Вадим.

Я обернулся и успел увидеть прошедших сверху вниз пару чирков.

– Ну что же – с первыми увиденными уточками вас. Давай попьем чайку – и мне пора. Больно кряка хочется по зеркальцу погладить, – сказал я, нарезал колбасы и сыру, налил ритуальную стопочку местному духу Охоты.

Облаченный в маскхалат «Леший», я отошел в сторонку и обратился к нему:

– Здравствуй, Дедушка. Встреть меня с миром, прими скромный дар и пошли мне охотничью удачу, – сказал и выплеснул водку на землю, положил кусочек колбасы на закуску.

Вадим с недоумением смотрел на меня.

– Дружище, расслабься. Это не диагноз для профессионального психиатра, а традиция –приветствие местного Духа Охоты. Она незыблема. Без этого я никогда не иду на охоту. Деда уважать надо, – убежденно объяснил я . Закончив завтрак, я спустил лодку с высокого берега реки, установил весла, уложил рюкзак с патронами, чаем, насосом, запасным комплектом одежды и прочими мелочами, которые могут потребоваться на сплаве.

–Встречаемся в час дня у моста, – сказал я, сел в лодку и сразу же привязал отдельной веревкой ружье за ремень.

– Ну, берем с собой мечту и в путь, – внутренне собравшись, сказал себе, и сплав начался.

Утка могла вылететь в любой момент, откуда угодно и как угодно: в угон, в штык, сзади, сбоку. Течение подхватило лодку и, послушная воле весел, она двинулась навстречу охотничьим приключениям. Она легко скользила по серо-стальной поверхности тихой воды, иногда обгоняя плывущие по течению опавшие листья березы и ольхи. Только мелодичные всплески весел нарушали тишину сентябрьского утра. Как всегда, перед входом в очередной кривун*, останавливаюсь и в бинокль осматриваю речку. Иногда замечаешь уток заранее. Ведь если ждешь и готов, то чаще всего получается очень красивый выстрел. Я четко видел сидящую невдалеке утку. Опустив бинокль, глянул на воду. Цель исчезла. Вновь посмотрел – сидит чирок. Без бинокля опять ничего не заметил. Третьего раза чирок не допустил – метрах в сорока-пятидесяти он снялся с открытой воды и свечкой начал набирать высоту. Я сделал запоздалый выстрел вдогонку, осыпь накрыла его, но этот чир родился под счастливой звездой. Он невредимый улетел восвояси. Я проводил его взглядом, и грустная мысль пришла в голову:

– Садится зрение, и сильно. Ведь не заметил утку, сидящую на открытой воде. Плохо это. Дозарядил оружие и вновь под всплески весел поплыл дальше.

 

Вход в очередной кривун открывал новую страничку в красочной книге осени. Каждый участок берега неповторим: где-то ласкают глаз охотника стоящие рядом желтые и еще зелено-желтые лиственницы, с которых уже желтый дождь из хвоинок падает на свинцовую воду реки. Где-то чарующая картина дополняется бордовыми листьями рябины, на кустах которой краснеют плоды этой ягоды. Чуть дальше картинка может дополниться изумрудно-зелеными кустами кедрового стланика. Прибрежная трава местами уже теряет свою яркую окраску, вершинки стеблей кое-где подернуты желтизной. И, медленно двигаясь под тихие всплески весел, никогда не знаешь, что тебя ждет за поворотом. Вдалеке послышалось утиное кряканье. Быстрый взгляд в бинокль и метрах в ста увидел табунчик чирков. Они вплыли в траву с открытой воды и потерялись из виду.

– Ну, что, встретимся с чирятами, о жизни потолкуем. А там, глядишь, мечта сбудется – с надеждой подумалось мне, и я поплыл туда, где увидел уток. Весла поставил под углом, чтобы гребки не давали всплеска. Чирки не подпустили меня на выстрел. Раздалось тревожное кряканье, и с шумом, оставив следы на тихой водной глади, табунчик ушел вниз по речке.

– Досадно, – успел подумать я, но рефлекторно схватился за оружие.

Взлетевшие утки сделали круг, и пошли на меня прямо над рекой. Вскидываюсь, делаю поводку, вынося ствол, и закрываю одного из чирят. После первого выстрела он, сложив крылья, упал на границе воды и прибрежной травы.

– С полем, уважаемый. Спасибо, Дед, за удачу, – подумалось мне в тот момент, когда я поднимал с воды первый трофей.

Зеленоватое зеркальце на крыле прекрасно дополняло всю гамму красок осени. Светлело еще сильнее, краски окружающего становились более сочными.

– Жаль, что для полного колорита не хватает синего неба. Какое было бы сочетание –бирюза неба с осенней палитрой прибрежного леса, – с сожалением пробормотал я, наслаждаясь тишиной. Проплыл мимо медвежьего перехода через речку. Они встречаются в этом году чуть ли не каждом кривуне. На случай нежелательной встречи с косолапым всегда есть шесть пулевых патронов. Лодка мягко скользила по водной глади, неся меня навстречу охотничьей судьбе этого дня. Прикинув пройденное расстояние, я подумал:

– Маловато уточек встречается.

Но душу грело предчувствие чего-то нового и неожиданного, что ждет меня в заветном кривуне. Там утки бывают всегда. Но никогда не знаешь, какие и сколько. Обогнув очередную петлю, выплываю к старому охотничьему лагерю. Он расположен в лесу, к берегу подходит дорога с основной трассы. Неожиданно с правого берега из травы на чистую воду взлетели пара чирят. Пошли сразу же вверх, набирая высоту. После второго выстрела один из них перестает махать сломавшимся крылом и, кувыркаясь в воздухе, падает на воду, подняв кучу брызг.

– Подранок, – с досадой прошептал я и сразу же выстрелил, в надежде добрать. Дробовая осыпь накрыла чирка, но не поразила. Он ушел в траву. С нехорошим предчувствием вылез из лодки. Сразу же стало ясно, что добрать подранка будет очень сложно. Прибрежная трава выше колена, при всем прочем растет на сплавине, которая при движении по ней уходит из-под ног. Искал чирка минут пятнадцать, двигаясь, как и сколько мог. К великому сожалению, он не стал моим трофеем. С тяжелой душой садился в лодку. Так всегда бывает, когда подранка не удается взять сразу же.

– Ну, как же здесь не хватает моего друга Коломбо. Он бы нашел этого чирка, – вспомнил я об охотничьей собаке, с которой на Амунке пережил множество красочных мгновений.

 

Плыву дальше. Часто в воде находят свое отражение картинки осеннего леса, и, если движение лодки замедляется, идущие впереди нее волны, заставляют отражение двигаться. Оно как бы стелется по поверхности воды. Любуешься этой картинкой, сопровождаемой только тишиной и всплесками весел, и осознаешь, что именно эти мгновения можно назвать настоящей жизнью.

Неторопливо приближаюсь к заветному месту. Сюда подплываешь с трепетом, в предвкушении удовольствия для истомившейся ожиданием охотничьей души. Как всегда неожиданно, из затопленной прибрежной травы, вне выстрела, с басовитым кряканьем и неимоверным шумом поднялись две кряквы. Дразнясь и наслаждаясь своей неуязвимостью, они пролетели метров двести, развернулись, и прошли правым берегом вне выстрела.

– Нахалы. Ну ничего: я своих дождусь, и моя мечта исполнится, – подумал я, продолжая плавно работать веслами. Внутри сладостно защемило. Глянул вперед и вновь увидел вне выстрела несколько чирков, торопливо заплывших в траву. Сосредоточенно и в готовности к выстрелу продолжаю движение.

– Сейчас взлетят, я предчувствую это. Сейчас кому-то не повезет, – уверенно говорю себе.

Ушедшие в траву чирята снялись вне выстрела, и ушли вниз. Замечаю чирка-одиночку, идущего навстречу. Он замечает лодку, уходит правее и проходит над берегом.

– Даже если собью над берегом, в высоких кустах все равно не возьму, – решил я и пропустил чиренка без выстрела.

Тут же замечаю большую утку, идущую навстречу прямо над водой. Она заметила лодку и стала уходить влево с набором высоты.

– Кряква! – мелькнуло в голове. Я начал лихорадочно соображать – будет проходить над левым берегом. Там трава показалась не очень высокой, ориентиры для привязки есть. Надо бить!! Все это за доли секунды. Еще немного и стрелять будет неудобно.

Быстрая вскидка, поводка и родной МР делает первый выстрел. Слегка обнизил, так как кряква приняла выше. После второго выстрела птица сложилась тряпкой, на мгновение зависла в воздухе и начала падение.

Пока она летела вниз, я точно засек точку падения. Заметил сушину, к которой мне нужно идти и попытаться найти добычу. С трудом вылез из лодки – сплавина ходит под ногами, трава оказывается не такой низкой, как видится из лодки. С замиранием сердца и надеждой продвигаюсь вперед, в готовности добрать возможного подранка.

На мое счастье, возле береговых кустов трава оказалась пониже. Мой трофей, теперь уже точно мой, лежал в рединке, приветствуя меня своими неподражаемыми синими зеркальцами.

– Спасибо, Дед, – поблагодарил я местного Духа охоты за исполнение мечты, подбирая своего краснолапого красавца.

Душа пела, наслаждаясь мгновением и желая его продолжения. Вернулся в лодку, вновь привязал оружие и в благостном расположении духа продолжил сплав.

– Как не хватает солнышка, – вновь подумалось мне.

В одном месте рябиновый куст рос очень близко к воде. Она поднялась так высоко, что самая нижняя рябиновая гроздь отражалась в воде. Зрелище для богов и охотников!

Впереди вне выстрела вновь взлетели четыре кряквы, басовито и безнаказанно покрякивая, ушли в сторону находящихся на правом берегу озер. Вслед за ними поднялись еще три, и ушли в противоположную сторону.

– Сегодня крякв увидел больше, чем чирят. Это впервые и еще не вечер, - подумалось мне под всплески весел. Я уже знал, что еще раз встречусь сегодня с ними. Опять шумный взлет – на этот раз делаю поводку без выстрела. Не хотелось стрелять зря: снялись очень далеко. Но для стрелковой тренировки полезно.

– Ребята, вы совсем умными стали – общаться на расстоянии выстрела не хотите. Слабо сыграть с дробью в догонялки ? – посетовал я на нетактичное кряковое поведение.

Неожиданно слева метрах в сорока с ужасным шумом и кряканьем из травы взлетает кряк. Как мне показалось, поднялся метрах в пяти от воды.

– Ребята, вы меня разозлили. Мечтаем дальше, – сказал я себе, одновременно вскидываясь.

Кряк начал падать после первого выстрела. С переломанным крылом он упал в траву.

– Это не есть хорошо, – едва успел подумать.

Одновременно слева и уже сзади, со страшным шумом и резким фальцетным кряканьем, взлетел еще одна кряква. Она пропустила меня, и взлетела после выстрела.

– А ты, батенька, нахал, – сказал я ему, разворачиваясь вместе со стволом. Стрелять было не совсем удобно, но и эта упала после первого выстрела.

– Получается, когда сильно захочется, – похвалил я себя, направляя лодку к берегу.

Высадился с трудом на шевелящуюся сплавину. Второго нашел почти сразу же метрах в десяти от берега. Сбитого первым искал около получаса. Опять без Коломбо как без рук.

Лежащие в носу лодки пара крякв и чирочек были живым воплощением охотничьей мечты.

–Уже знатная будет шурпичка, – предвкушал прекрасный вечер в компании близких друзей.

Я проплыл не более пятидесяти метров. Шум взлетающих крякв раздался сзади метрах в десяти. Рывком в два гребка разворачиваю лодку, в надежде успеть достать хитрецов. Эти оказались очень умными. После взлета поднялись на уровень прибрежных тальников и сразу снизились, укрывшись за ними.

– Молодцы, ничего не скажешь. Но мои ждут меня ниже, – порадовался я за хитро-наглых крякашей.

Развернулся и двинулся дальше, навстречу всем радостям и разочарованиям этого прекрасного охотничьего дня. Весла продолжали извлекать из воды мелодичные всплески.

Заветный участок почти преодолен, оставались последние сто метров. Здесь река сужается, слева – залитый разлив, справа – берег становится твердым и отвесным. Кусок прибрежной травы приклеился на расстоянии метров в двадцать и шириной метров в десять. Ширина речки в этом месте не более семи-восьми метров.

Как по заказу, из-под левого берега на пределе выстрела даже из Магнума-76* миллиметров снимаются три кряка и выходят на открытую воду.

– Зря вы так, ребята. Сегодня я неплохо стреляю, – подумалось мне.

Быстрая вскидка – но первым выстрелом промазал. Второй – настиг кряка, опрокинул его на воду. Третьим выстрелом сбиваю еще одного. Он падает на воду буквально в метре от прибрежной травы у правого берега. Сразу же ныряет и пропадает из виду.

Быстро подплываю к удаляющемуся по течению битому кряку. Он плывет вверх красными лапами, изредка подергивая ими.

– По три кряквы в день на Амунке я беру второй раз. Но тогда удачно взял всех трех, вылетевших с одного места. И больше в тот день их не видел. Сегодня же продолжается кряковая феерия, – подумал я.

На поиски подранка ушло минут тридцать. Облазил участок прибрежной сплавины у берега, выходил на него. Увы, и этот оказался не моим.

– Вот здесь мечта не сбылось, – с грустинкой подумалось мне.

Столкнул свою ходкую лодочку, занял свое место, привязал ствол, и в путь. Лодка вновь мягко и непринужденно скользила по стальной водной глади. У одного из кривунов под берегом заметил поясок из опавших листьев. Осень надвигалось неминуемо,даря людям возможность насладиться всей прелестью осенней палитры. Солнце уходило выше по небосклону, не показываясь через серые облака. Но света становилось больше и краски на берегах становились сочными и насыщенными. Вода тоже меняла свой цвет – она стала серо-голубоватой.

 

На речке есть другие примечательные места. Много лет на большом сухом дереве, стоящем напротив выхода на Лебединое Озеро, гнездится пара белоплечих орланов. И в этом году они порадовали меня встречей с ними. Семейство из трех птиц сидело на деревьях возле гнезда. Подросший птенец сидел на гнездовом дереве, сильно нахохлившись и недоуменно оглядываясь по сторонам. Родители сидели на соседних, внимательно наблюдая за любимым чадом. Я проплыл метрах в ста от громадных красавцев орланов, любуясь ими.

– До встречи, – попрощался я с ними и продолжил свой приятный путь.

В лодке лежали три кряквы и чирочек, радуя глаз, и говорили только об одном – мечта сбылась, охота уже удалась. Это радовало измотанную городом охотничью душу.

После очередного гребка, мелодичные всплески были дополнены взрывным звуком взлета шести крякв. Суматошно крякая, они взлетели вне выстрела, как бы говоря:

– Даже и не думай! Не достанешь!

Кряки невредимыми уходили над затопленной прибрежной травой.

– Что-то интересное будет сейчас, – предсказала мне моя охотничья интуиция.

И не ошибся. Кряквы начали взлетать нагло и бессовестно. По две, три, пять штук они поднимались, но все вне выстрела. Глупо стрелять больше не хотелось, но охотничье самолюбие было задето сильно. Я бросил весла, держал оружие на изготовку и просто плыл по течению в готовности к выстрелу. Кряки продолжали свою неуязвимую серию – продолжали подниматься с разных мест широкого разлива.

– Совсем совесть потеряли, – возмущалось охотничье самолюбие.

По беглым подсчетам, взлетело не менее трех десятков крякашей. Я начал понемногу закипать. Взлетевший справа метрах в сорока кряк уходил из травы в сторону берега. Удержаться уже не смог – накопившийся внутри пар требовал выхода. Рациональное охотничье мышление говорило:

– Не стреляй, не возьмешь. Упадет в высокую траву.

Я не услышал его голос – выстрел в угон, уронил кряка в высокую траву метрах в пятидесяти. На его несчастье, прямо по курсу, казалось бы недалеко от уреза воды, взлетает еще один нахал. И опять не смог устоять – вторым выстрелом сбил его.

– Ну и чего ты натворил, бестолочь?, – задало мне вопрос рациональное мышление.

Ответить на этот вопрос я не смог. Пришлось согласиться с определением. Поиски кряков заняли около сорока минут. Все безрезультатно. Проклиная себя за бестолковую стрельбу, сел в лодку с новой установкой:

– Стрелять только птиц летящих над водой. Больше, рука не поднимется зря бить птицу. Уж больно много оставил подранков.

С таким тягостным настроением двинулся дальше. Итоги последней стрельбы стали ложкой дегтя в бочке меда. Кряквы взлетали еще раза четыре. Во всех случаях вне выстрела и с насмешливым кряканьем удалялись восвояси.

– Сговорились они, что ли? – задал я себе вопрос.

Остаток маршрута не принес неожиданностей. Вне выстрела пару раз снимались чирки. Один имел неосторожность влететь над водой, в том месте, где речка становится узкой и требуются особые навыки управления лодкой.

– Ну, зараза, держись! – сказал я чирку и выстрелил.

Он закувыркался в воздухе и упал на берег.

– Ну и зачем ты это сделал? – последовал неизбежный вопрос.

Опять крыть нечем. Глупость сотворена, и все попытки найти чиренка ничего не дали.

– Все, разряжаю оружие, – решил я для себя.

 

Сел в лодку и двинулся дальше. До моста оставалось еще около километра. Здесь началось самое интересное. Трижды, на расстоянии выстрела, над водой вылетали чирята, летели медленно, как будто дразнясь. Я не стал вновь заряжать оружие. Хватит, мое взято. Мечта сбылось. У моста высадился вовремя, сделал трофейную выкладку для фотоснимка. Собрал лодку, все подготовил к погрузке. Минут через двадцать подъехал друг. Он порадовался за меня. Но задал вопрос:

– Ты чем расстроен?

Я рассказал ему о тех глупостях, которые сотворил сегодня. Он с пониманием глянул на меня и успокоил. Закончился незабываемый охотничий день, когда количество добытого является вторичным. Это был день осуществления не всем понятной, но желанной охотничьей мечты. Впереди меня ждала разделка добычи, передача добытых уток жене Васильича для приготовления на ужин вкуснейшей шурпы. Так закончилась охотничья часть дня. Шурпа в исполнении Татьяны оказалась бесподобно вкусной. После непростой вечерней лососевой рыбалки, когда моими трофеями стали несколько красавцев кижучей, она была вкусна втройне.

Когда поздним вечером, умиротворенный и уставший, я засыпал в теплом кунге, в памяти вновь появились картинки этого дня. Цветными были моменты, когда мне удавалось взять добычу, и укоризненно черно-белыми досадные моменты неудач.

Лучше будет, если цветные станут посещать нас чаще, как символ сбывшейся мечты.…

 

Примечание автора.

Кривун -* местное название речной излучины

Коломбик или Коломбо* - кличка собаки

Кунг* - жилая будка на автомобильной раме

Магнум 76*- охотничьи патроны с длиной гильзы 76 мм

Кряк*.Крякаш*-местное название кряквы.

Чир*-местное название чирка-свистунка.