Олечка, девочка лет шести-семи от роду, проснулась с чувством, полным осознания своего предназначения в этом мире: она - женщина, она - будущая мать. Боже, как, наверно, приятно держать на руках маленький тёплый комочек, смотреть глаза в глаза и без слов понимать друг друга.

Скучно бродила по двору. Пнула поднадоевшую кошку, передразнила, оскалившись, пса. «Как долго ждать того дня, когда я стану мамой?» Затосковала...

Уселась на вязанку дров. Чирик-чирик, чирик-чирик... Воробьиха с червячком в клюве повисла на карнизе сарая – жёлтый ротик порывисто выхватил пищу. Воробьиха-мать улетела.

Олечка встрепенулась, с трудом передвинула скрипучую лестницу к сараю, вскарабкалась. Рука утонула в отверстии шифера, нащупала что-то маленькое, нежное...

«Вот он – мой ребеночек», - возликовала девочка. Побежала домой, завернула воробьёнка в тряпочку, напоила водой, дала пшеничное зёрнышко.

Засыпая, она думала о своём малыше, как на заре его накормит, поведёт гулять, расскажет новый стишок.

Утром с удивлением обнаружила бездыханное синенькое тельце. Ротик открыт, глазки застекленели. Заплакала. Сделала гробик из коробки, похоронила малютку, поставила крестик и... взобравшись по лестнице, достала еще одного ворбьёнка.

К вечеру и он умер.

Откровение жизни и смерти шокировало девочку. Два желания терзали сущность Олечки: первое, жестокое, детское – доставать снова и снова птенчиков, пока не удастся усыновление-удочерение; второе, опасливое, взрослое – никогда не иметь детей: а вдруг они умрут, или кто-то их украдёт, как она у воробьихи...

А мама покупала шоколадки в шуршащих красивых фантиках, игрушки и никак не могла понять печали дочки. Отчего эта складка над курносым детским носиком?!