В это трудно поверить, но лет в 7 – 9 я прекрасно играла в шахматы, изумляя взрослых. Сейчас меня обыграет любой ребенок, я и правил-то точно не помню, а тогда…

Шахматные фигуры были для меня, с самого начала, отнюдь не предметами, они были «Фигуры»! Каждая имела не только свое имя, но и характер, судьбу, биографию, увлечения… Отношения между ними складывались и на поле боя, где приходилось действовать по строгим «взрослым» правилам; и за краем доски, когда их брали в плен, по шахматной терминологии «съедали»... Причем именно там, в плену, и начиналось все самое интересное! Продолжалась их жизнь, и когда они лежали в коробке на шкафу. И даже когда ими играли в мое отсутствие. И те, невидимые, действия «за кадром» тоже влияли на общее развитие драмы.

Королева была женой короля по общим правилам игры, а у меня она была еще и любовницей левого офицера, а Король тайно вздыхал по одной из пешек. Все это было в самом начале моей «шахматной карьеры». В то время мне было от силы лет семь, слово «любовница» для меня, конечно же, что-то значило, но вряд ли то же самое, что для взрослых. А «тайно вздыхал по…» я и вовсе понимала дословно: когда никого рядом нет, делал вдох, а струя выдыхаемого воздуха доходила до маленькой пешки на клетке Е-2.

По мере постепенного проникновения в тайну отношений между мужчиной и женщиной страсти на шахматной сцене накалялись. И та же Королева, будучи женой Короля и любовницей левого офицера, попав в плен, изменяла уже им обоим с правым слоном противника… Что такое «изменяла» в данном контексте, я понимала довольно приблизительно. «Изменить» для тети, значит, сделать с чужим дядей что-то такое, что надо делать непременно со своим. «Что-то», а вот что? То ли покататься с ним на санках с ледяной горки, то ли поделиться самой сладкой шоколадкой? Или поиграть в прятки… Хотя почему бы не поиграть со всеми сразу? Но по правилам взрослой, но уже не шахматной игры, со всеми сразу почему-то нельзя. Короче, «изменила» - значит, выбрала другого, а не законного для какой то своей очень большой и интересной надобности. И такой выбор – ну, очень нехорошо… Когда однажды моя Королева-изменщица, закатившись под диван, долгое время считалась потерянной, я сразу поняла, что судьба наказала ее за неверность. И хорошо еще, что все это случилось с черной Королевой, белой такое происшествие было бы совсем не к лицу.

Играть в шахматы было легко, на деревянном клетчатом поле передо мной была не абстрактно-логическая игра, а живой саморазвивающийся сюжет. «Живые» фигуры мне подсказывали, как надо ходить, и, если я ошибалась, возмущались, негодовали… Я чувствовала их праведный гнев (каким образом – сейчас для меня загадка) и быстренько перехаживала до тех пор, пока мне не казалось, что они довольны или даже восхищены моим ходом.

Никогда не умела и не хотела учиться играть в шашки – они все одинаковые, безликие, ну что с ними можно делать?

Еще больше, чем играть самой, мне нравилось наблюдать за игрой других, якобы учиться, а на самом деле заниматься с пленными! Вот уж где ничто не стесняло фантазию… Ведь на доске у тебя либо черные, либо белые фигуры, а с пленными можно развивать сюжет одновременно и с теми, и с этими!

Вот партия только началась, пленная пешка пока одна, ей страшно, она тоскует, она в отчаянии… Но вот пленяют молодого офицера (того самого, любовника королевы), и глупая пешка, забывая о всех невзгодах, кокетничает изо всех своих пешковых сил. Однако, имея в соперницах Королеву, шансы ее невелики. Это у черных. А что же в это время у белых? Там в плену старая Тура. Она изначально против войны, она – принципиальный пацифист (это слово мне понятно еще меньше, чем слово «любовник», но зато смысл «против войны» гораздо определеннее). Тура пытается доказать свою точку зрения, но пока спорить не с кем, все еще на поле боя. Но вот «съедают» Коня. Этот – фанатик-патриот. Он жаждет геройской смерти, мир без борьбы для него не имеет смысла. Естественно, между двумя столь разными пленниками возникает ссора, грозящая перейти в драку. Тут к ним добавляется белая пешечка, которая ранена, измучена и почти при смерти. Конь начинает рыть подземный ход, чтобы спасти пешку, а Тура пытается облегчить ее страдания. Но вот незадача: Конь-фанатик-патриот стал рыть не в ту сторону! И вместо свободы беглецы попадают в подземелье, где заперты пленные черные… После первых столкновений все понимают, что в настоящем положении им воевать глупо. Раненая белая пешка, боясь умереть с нечистой совестью, признается, что она – дитя от смешанного брака, и показывает на лакированных кремовых боках темные прожилки (царапины от когтей соседского кота). При общей напряженной тишине она подробно рассказывает историю своего зачатия. Конь-фанатик-патриот, вдохновляясь, овладевает молодой черной пешкой! «Овладел» – слово, услышанное по телевизору или еще, Бог знает, откуда залетевшее в детскую голову, представляется как-то связанным с той самой женско-мужской тайной. Как именно, все еще не ясно, но само слово вызывает массу предположений. Овладел – значит взял без спроса и начал владеть. Мне понятно, как можно владеть роскошной фарфоровой кукольной посудой или книжкой с цветными глянцевыми картинками. И из этого опыта главное: «владеть» – значит быть хозяином и играться, как захочется, без ограничений, вплоть до возможности сломать и выбросить, наигравшись.

Итак, возвращаясь к Коню. После необдуманного спонтанного поступка ему становится нестерпимо стыдно, он так раскаивается в содеянном, что пытается покончить с собой. Причем как раз в тот самый момент, когда в плен попадает белая Королева и…

Ну, и так далее… и в том же духе пока партия не будет закончена. В плен будут попадать все новые и новые фигуры, вызывая непредвиденные сюжетные повороты. А учитывая, что заранее никогда не известно, в какой последовательности, какие фигуры будут покидать шахматную доску и переходить на мою сцену, никакие предварительные сценарии не годятся Сплошная импровизация!

А родители были очень довольны: какой умненький растет ребенок: шахматами интересуется.