После школы Катенька подала документы в театральный институт. Она знала, что попасть туда, без всяких протекций и связей тяжело, но Катенька даже не думала, что ей нужно особенно напрягаться и готовиться - она считала и без того себя самой талантливой и красивой. Да, что уж там говорить - безупречной!

 

Катенькин папа, проработавший всю жизнь режиссером народного театра "Вторник", пытался объяснить дочери, что ремесло она выбрала тяжелое, неблагодарное, что только единицы вытягивают счастливый билет, а остальные тысячи - "пашут" в театрах, зарабатывая гроши. К тому же, они никому не известны.

 

Катенька уличила папу в меркантильности, гордыне и зависти, после чего он предоставил дочке возможность решать все самой. Но когда она все-таки пришла к нему за советом - какой репертуар выбрать для читки на экзамене: басню, стих, и прозу, то обиженный папа демонстративно заявил, что счастливый билет надо тянуть с самого начала пути, а, проще выражаясь, - посоветовал Катеньке сделать выбор самостоятельно.

 

Катенька согласилась с папой, не забыв упомянуть, что он неудачник, и пошла к книжным полкам.

 

- Так, где у нас стихи... - проговорила она себе под нос, и пробежалась взглядом по корешкам книг.

 

Взгляд остановился на собрании сочинений Маяковского. Катенька вытащила первый попавшийся том. После этого она стала искать басни. Знала Катенька только Крылова, поэтому выбор книги был недолгим. С прозой дело обстояло сложнее. Катенька любила читать, но, в основном, это были женские журналы. Постояв с Маяковским и Крыловым возле необъятной семейной библиотеки, Катенька вдруг подумала, что женский журнал - это тоже оригинально. Выбрать какую-нибудь статью и прочитать с выражением. Чем не проза? И слушателям будет интересно, и ей.

 

И вот настал день экзамена. Катенька шла в институт очень подготовленная, как ей казалось, - шутка ли? Три часа прическу делала, час - косметикой лицо удобряла. Да и стихи с прозой и басней целых три с половиной дня учила!

 

В коридоре толпились абитуриенты, в воздухе колыхалось волнение, все теребили в руках книжки, повторяли, репетировали. Катенька же стояла в стороне, смотрела на всех высокомерно, и периодически поглядывала в пудреницу на свое личико.

 

- Симакина! - услышала Катенька свою фамилию, и бесстрашно вошла в кабинет.

За длинным столом сидело семь человек: одна женщина, один мужчина, двое симпатичных мужчин, и три бородатых старичка.

- Симакина Екатерина Алексеевна. Восемнадцать лет. Город Санкт-Петербург. - зачитала Катенькины метрики женщина, и обратилась к девушке. - Что вы будете читать?

- Начну со стихотворения! - бодро ответила Катенька. - Разговор с фининспектором! Маяковский!

 

Катенька таинственно приблизилась к одному из симпатичных мужчин и почти шепотом проговорила:

- Господин фининспектор! Простите за беспокойство... - она шумно выдохнула и расстегнула верхнюю пуговичку на блузке. Мужчина слегка покраснел и поправил под собой стул, на что Катенька замахала рукой:

- Спасибо! Не тревожьтесь! Я постою!

 

Она оперлась локтями о стол, так, что перед мужчиной предстало аппетитное содержание ее декольте и, томно хлопая ресницами, проговорила:

- У меня к вам дело деликатного свойства... - она отвела глаза. - О месте по-эээта в рабочем строю...

- Девушка, поднимитесь со стола! И отойдите, чтобы мы все вас видели! - воскликнул один из бородатых.

 

Катенька встала и недовольно ответила:

- Некрасиво перебивать, дедушка, я вообще не вам рассказываю.

- Что значит не мне? - побагровел бородач. - Мы тут все в жюри! Всем и рассказывайте!

- Ну, хорошо. - согласилась Катенька и отошла в центр кабинета. - Тогда я буду читать басню, потому что этот стих предназначался одному, единственному, вы что, не понимаете?! Я запланировала некое признание в любви! А вы, дедушка, взяли и вмешались! Нехорошо, в вашем-то возрасте!

- Я вам не дедушка, мы вам тут не родственники! - бородач даже вскочил, - Еще одно подобное слово, и для вас экзамен будет закончен!!! А у меня имя есть! Петр Сергеевич с вашего позволения!!!

- Ладно, ладно, Петр Сергеевич. - сказала Катенька так, как будто делала одолжение, - Не надо вам лирики, будет вам басня.

 

Члены жюри ошарашено смотрели на Катеньку.

 

- Симакина, какую басню вы собираетесь прочесть? - спросила женщина.

- Крылова басню, называется " Крестьянин в беде". - мрачно проговорила Катенька.

- Слушаем.

 

Катенька отошла почти к самой двери, и, крадучись, стала продвигаться к столу жюри:

- К Крестьянину...на двор...залез осенней ночью вор... - таинственно прищурясь, говорила она, а, поравнявшись со столом, стала красться вдоль него. - Забрался в клеть, и на просторе, обшаря стены все... - Катенька внезапно рванулась в сторону, припала к стене, и стала ее простукивать, потом почти навзничь упала на паркет, - И пол... - она постучала по полу и даже приложила к нему ухо, при этом, подняв указательный палец, давая понять присутствующим, чтобы сидели тихо. Потом Катенька подпрыгнула, задернула юбку и мигом оказалась на столе жюри, - И потолок! - она потянулась к потолку.

 

- Симакина! - тут уже кричала женщина. - Это предел всему!

- А чего? - посмотрела на нее сверху Катенька.

- Покиньте стол. - проговорила женщина сквозь зубы.

- Я в роль вошла, как вы можете? - Катенька слезла со стола и смотрела на женщину округлившимися глазами. - Нет, ну как вы можете? - Катенька даже прослезилась. - Я же уже была там, в клети, а...а вы.... - она задохнулась от слез и опустила глаза. - Мне уйти?...

 

- Ладно... - вздохнула женщина. - Что вы еще хотели нам представить?

- Прозу хотела, - все так же обиженно отвечала Катенька, - Но если вы так реагируете...

- Читайте. - сказала женщина. - Что вы выбрали?

- Ксения Грешнова. Голубые фишки. - медленно подняла глаза Катенька.

 

Члены жюри удивленно переглянулись.

- Что это за автор? - поинтересовался Петр Сергеевич.

- Нормальный автор, - пожала плечами Катенька.

- Что-то из нового? - спросил симпатичный мужчина.

- Ну да...

- Вот с этого бы и начинали! - воскликнула женщина. - Оригинальный текст уже несет в себе своеобразный посыл, и трактовать его можно совершенно по-разному! А то устроили из классики авангард!

- Да, - кивнул Петр Сергеевич, - Это мы каждый день видим. И Маяковского, и Крылова! И все пытаются, понимаешь ли, как-то по особенному, как-то по-новому, их трактовать. А сами-то еще ничего не умеют!

 

Катенька молчала и ждала, когда ей дадут говорить.

 

- И что характерно, - вступил в разговор просто мужчина, - Репертуар наполовину один и тот же, один и тот же, как будто пять авторов в России.

- Да что в России! - поддержал его второй бородач, сосед Петра Сергеевича. - На всей матушке-Земле!

- Ну, мы отвлеклись. - сказала женщина, и все уставились на Катеньку. - Екатерина, нам очень приятно, что вы пошли по иному пути. Мы даже забудем про то, что вы тут, мягко выражаясь, вытворяли. Давайте, соберитесь, и спокойно, без экспрессии представьте нам текст.

 

Члены жюри смотрели на Катеньку, как на живое чудо - казалось, что еще пять минут назад они все не кричали на нее и не оскорбляли ее творческие рвения самым непристойным образом.

 

- Хорошо. - покорно кивнула она. - Ксения Грешнова. Голубые фишки. Отрывок.

 

Катенька сцепила руки за спиной и проговорила, глядя в глаза женщине:

- Мы пообщались с четырьмя геями, и выяснили, какие секс-фишки у них можно перенять. Если вы всё это опробуете, ваш муж, вероятно, впервые будет благодарен представителям секс-меньшинств...