*** В это утро с запахом сирени Сквозь проем прозрачных осязаний Ускользали звуки, блики, тени, Не было стекла в оконной раме. В воздухе пронзительном и жгучем Заплеталась странными стихами Истина неведомых созвучий: «Не было стекла в оконной раме…» То ли неуютная прохлада, То ли ветер шаркал сквозняками. И уже, казалось, безвозвратно Не было стекла в оконной раме. Не было преград или препятствий, Замкнутых пространств и очертаний. Сквозь стекло проваливались пальцы - Не было стекла в оконной раме. Астения Утро в Антверпене немо и ветрено, Кажется, в простынях скрылись амуры. Время ночное просеяно, сверено, Улица дремлет на краешке урны. Спишь? Ну, а я привыкаю к бессоннице, Ежась в жакете цветном из муслина, Тупо кругами хожу, как паломница, Нюхая запах корицы в витринах. Просто бесцельно шатаюсь по улицам, Сон загоняя в ажурные арки, Чуть мостовая свернет или сузится, Вспять возвращаюсь я к площади яркой. Ветер окурки швыряет мне под ноги, Ерзая резво под смуглой скамейкой, Кленов стволы коричнево-йодные Чахнут вдоль стройной мощеной аллейки. Тихо, безлюдно, как будто бы вымерла Близость, застрявшая в бра бахромистом, В свете затушенном, в запахе примулы, В этом Антверпене вечно ветристом. Слишком пустынно в том городе утреннем. Спишь? А меня истерзали сомнения - Утром одна я брожу, целомудренна, Вечером - нежу твои извинения… Закатная элегия А помнишь, герань на окне расцветала малиново-красным, и пахло лавандой из старого шкафа с заброшенным хламом, напрасным, как будто язык эсперанто, и мамино платье с изящным регланом небрежно болталось у края веранды, и солнце садилось на кроны каштана. И снился ковыль - своим стеблем пушистым Меня щекотал плутовато по скулам. Но я открывала ленивые веки Под пологом веток, что листьями льнуло, Косматой сирени, очнувшись от неги Июльского зноя. И солнце сутуло Сползало всё ниже за холм травянистый. А помнишь, под вечер варили варенье Из вишен - густое, с багровым оттенком, Оно набухало, проклюнувшись пеной, Стекало неспешно слюною по стенкам Кастрюли, что стала немного тотемной, Немного важнее, чем грядок шеренги И красно-вишневого солнца сниженье. И день пасторальный, ступая на убыль, Смолкал, остывал, как кипящий кофейник, Мутнели ландшафты за стеклами окон, В углу затаился паук-белошвейник, Дошив кружева. А на небе до срока Повисла луна, как налипший репейник, Размыв без остатка закат красногубый. По-прежнему А в нашем дворе по-прежнему тенью Ложится панельная многоэтажка, Квадратом накрыв травы ожерелье, Кривую сиротку-березку в кудряшках, Песочницу-гриб и скрипучки-качели, Скамейку с потрескавшейся деревяшкой. А в нашем дворе по-прежнему тихо, Особенно утром. Заборчик лиловый Росою отмечен и солнечным бликом. Лишь дворник шуршит монотонно метлою, И сонно дрожит на ветру паутинка, Повиснув на ящике синем почтовом. А в нашем дворе по-прежнему звонко Скрипит карусель и калитка витая, И лает беспечно хромая болонка... И, кажется, время здесь не утекает - По-прежнему в платьице желтом девчонка На велосипеде братишку катает. Возьми меня в жёны Клен ты мой статный, рыжеволосый, Возьми меня в жены, вплети в мои косы Медные стебли, из кущи уздечной Скрои сарафанчик мне подвенечный. Снег мой студеный, седобородый, Возьми меня в жены младой, желторотой, С бусинкой, с лентой и прочей причудой И белой простынкой нежнее укутай Ветер мой быстрый, нагой и раздольный, Возьми меня в жены, пусти меня в поле - Ветреной буду, босой и раздетой, Одень мне на пальчик душистое лето. Дождь мой неистовый и неизбежный, Возьми меня в жены послушной и грешной, Деток тебе нарожаю плаксивых, И у окна буду ждать терпеливо. | 
Положение о Клубе
Сделать стартовой
