Кабинет заведующего хирургическим отделением и предбанник для посети-телей. В кабинете врач Сергей Сергеевич и старшая сестра т. Паша.

Сергей Сергеевич. Тетя Паша, голубушка, сейчас обеденный перерыв! Вы може-те пойти к себе и отдохнуть, а кофе я вполне могу сварить себе сам!

Т.Паша. Сергей Сергеевич! Я в этой больнице уже 40 лет.… И для больных я те-тя Паша. А для Вас, завхирургическим отделением, я – Прасковья Даниловна! И в свой обеденный перерыв я могу заниматься чем угодно! Сейчас мне угодно сварить вам кофе… А вы сам, Сергей Сергеевич, можете заварить только растворимый суррогат!

Звонит телефон. Т.Паша снимает трубку.

В предбаннике, крохотной приемной появляется Варя, вешает на ручку двери зонт, поправляет волосы, стучит в дверь.

Сергей Сергеевич. Да, да! Входите! (встает из-за стола и быстро идет на-встречу) Варя, здравствуйте!

Варя. Здравствуйте, Сергей Сергеевич!

С.С. Варя, я вас попросил зайти ко мне, что бы дать вам вот это лекарство. (Дос-тает из кармана халата) Варя, оно очень эффективное и обязательно вам поможет. Как только почувствуете хотя бы небольшое недомогание, выпейте одну таблетку, а если, не дай Бог, начнется приступ, выпейте сразу 3 таблетки! Не больше, но и не меньше! Три таблетки!

Варя. Спасибо, Сергей Сергеевич! Это, наверное, очень дорогое лекарство? Сколько я вам должна? (Открывает сумочку)

С.С. Нет, нет Варя, вы ничего нам не должны. Это лекарство мы получили из-за границы по линии гуманитарной помощи. Я ваш врач, и обязан вас лечить!

Варя. Вы обязательно меня вылечите, Сергей Сергеевич!

С.С. Как вы сейчас себя чувствуете дома?

Варя. Все хорошо, Сергей Сергеевич! Я пью ваше лекарство и уже начала посе-щать лекции в университете. Внизу меня ждет подружка, у нас сейчас зачет по литерату-ре. Извините, Сергей Сергеевич, я должна идти…

С.С. Варя, какой университет, какой зачет? Я же просил вас взять академический отпуск, дал вам справку… Вы должны как минимум полгода отдохнуть. Сейчас вам ну-жен полный покой и хороший домашний уход. В любую минуту приступ может повто-риться и вы вновь окажитесь на больничной койке!

Варя. Извините, Сергей Сергеевич, простите меня, я должна бежать! До свидания Сергей Сергеевич! ( Варя убегает, забыв взять зонт и закрыть дверь.)

С.С. До свидания…

Тетя Паша опустила телефонную трубку, которую на протяжении всего разговора молча держала у уха. Вплотную подходит к Сергею Сергеевичу.

Т.Паша. Что вы делаете, Сергей Сергеевич?

С.С. Тетя Паша, оставьте меня в покое!

С.С. начинает нервно ходить по кабинету. В это время Варя воз-вращается за забытым зонтом и становится невольным, невидимым свидетелем раз-говора.

Т. Паша. (кричит) Я вам не тетя, а Прасковья Даниловна!

Сережа, у вас прекрасная жена, две дочки, а вы тратите огромные деньги на ле-карство девочке, которой невозможно уже помочь!

С.С. Тетя Паша, я люблю её…

Т. Паша. Серёженька, ей уже ничего не поможет! Ни ваши деньги, ни ваша лю-бовь. Она обречена. А вы погубите и себя и свою семью.

С.С. Тетя Паша, это моя жизнь!

Т. Паша. Нет, Сергей Сергеевич, вы живете в Ельце и я не позволю вам это сде-лать! Вы варяг, Сережа, талантливый варяг. Вы пришелец, а ваша жена – ельчанка. Она – Писаревская! Её прадед построил эту больницу, дед и отец всю свою жизнь лечили в ней ельчан! Или вы сами скажете Варваре, что она смертельно больна или это сделаю я!

С.С. Прасковья Даниловна, поймите, не могу я ей сказать это! НЕ –МО-ГУ! За границей уже 2 года успешно оперируют таких больных…

Т. Паша. Сережа! За границей оперируют только миллионеров, эта операция сто-ит целое состояние и никому в России не достать таких денег! У вас друзья медики в Во-ронеже, Москве. Пошлите к ним на консультацию Варвару. Пусть они объяснят ей какой она болезнью болеет и что жить ей осталось сосем немного. Варюша тоже ельчанка и она должна знать правду о своем здоровье. Так будет лучше для всех!

Варя тихо взяла зонт и медленно побрела прочь от кабинета.

На улице её ждала подруга Аня.

Аня. Варька, где ты пропадала? Если я не сдам этот зачет – мне труба, ты же зна-ешь Катерину! Варька, что с тобой?

Варя. Аня, меня любит Сергей Сергеевич.

Аня. Варька… ну ты даешь!

Варя. Он дал мне таблетки…

Аня. Противозачаточные?

Варя. Я смертельно больна. Когда закончатся таблетки – я умру. У меня осталось максимум полгода.

Аня. Варька, он сам тебе это сказал, сам? Он ничего не перепутал? Варя ты меня слышишь? Что с тобой? Ой, Варька, тебя же нельзя оставлять одну, но у меня зачет… Слышишь? Иди домой, я к тебе вечером прибегу. Ой, мой автобус! Я побежала. Слы-шишь, иди домой, я скоро.

Варя отрешенно бредет за кулисы, медленно гаснет свет, раздается пронзительный визг тормозов автомобиля.

 

На сцене занавес. Перед ним молодой гаишник что-то пишет в блокнот, во-круг него бегает юнец в новорусском прикиде.

Юнец. Дождь, грязь, а тут эта дура сама бросилась под колеса. Шла, шла по тро-туару и вдруг бросилась через дорогу. Я по сигналам, по тормозам, а она даже голову в мою сторону не повернула!

Гаишник. Ты с какой скоростью ехал гражданин водитель?

Юнец. Ну, 60, может 65.

Гаишник. На этом участке дороги ограничение до 40. Ты знак видел? Твою ма-шину дважды развернуло и бросило на тротуар. Хорошо еще там в это время был один старик. А если бы там были дети? Или мать с ребенком на коляске? Кстати, что с девуш-кой и дедом? Они в больнице?

Юнец. Да с этой дуры не один волос не упал. Я умудрился объехать эту куклу, только обрызгал немного. А деда багажником цепанул, когда меня начало крутить. Я ко-гда из машины выскочил, думал всё, кранты… Дед лежит, эта дура из-за которой я деда чуть не угробил, вопит как ненормальная… Я подскочил, за волосы ее от деда отволок, смотрю, а этот старый хрыч поднимается и на меня с кулаками…Я говорю, дедушка, вы что? Давайте я вас в больничку, или лучше домой отвезу… Сую деньги, а он гад их в грязь бросил и ногой наступил! А потом эта кукла обняла его и они пошли. Дед только хромал немного.… Слушай, командир, я и так в этой истории пострадал. Давай порешаем вопрос по-человечески. Вот тебе две по полтысячи и закроем дело. Потерпевших нет, свидетелей не наблюдается…

Гаишник Ладно, давай. Но учти, если дед через день опомнится и накатает зая-ву…тебе все это обойдется гораздо дороже. Понял?

Юнец. Понял, командир, понял. Только он не накатает. Это, кажется, бывший учитель истории из первой школы.

Гаишник. Что? Что ты сказал, слизень? Ты чуть не угробил Борисыча? (Гаишник бросил на землю деньги и наступил ногой) Если ты, мразь, еще раз сядешь за руль, за то-бой начнет охоту всё ГАИ Ельца, пока ты не за, незамахаешся платить штрафы. А сейчас садись в мою машину – едем к Григорию Борисовичу.

Комната в домике Григория Борисовича. Входят Варя и прихрамывающий Григорий Борисович.

Григорий Борисович. Вот здесь, Варенька, и проживает одинокий, всеми забы-тый старик

Варя. Какой же вы старик, Григорий Борисович? Вы очень даже привлекатель-ный и симпатичный мужчина, который чуть не погиб из-за раззявы- девчонки.

Григорий Борисович. Варенька, я вам верю! Я действительно обаятельный и привлекательный для молоденьких девушек. Кстати, девушка, а мы с вами раньше не встречались? Как ваша фамилия и номер телефона?

Варя смеется, а Григорий Борисович вдруг посерьезнел, разволновался.

Григорий Борисович. Варя, Варя! Я старый дурак и осел! Как же я сразу не до-гадался? Варя, ваша фамилия – Борисова?

Варя. Да, Григорий Борисович, Борисова! Как вы узнали?

Г.Б. Варя – это Судьба! Я хочу сказать что встреча с Вами это подарок Судьбы, это мой последний шанс! Варенька, обещайте мне сделать то, о чем я вас попрошу. Где мои папиросы?

Варя подала папиросы, зажгла спичку. Григорий Борисович, я тоже знаю вашу фамилию и много слышала о вас, как о высокопорядочном человеке, безгранично любя-щем Елец. Знакомство с вами я то же считаю подарком судьбы и поэтому, что бы вы не попросили, для вас я готова на все.

Тут раздается стук в дверь и голос: - Григорий Борисович! Григорий Борисо-вич!

Г.Б. Входите, кого там черт принес!

Дверь открывается, входит Гаишник. Это я – Петька Болдырев. А принес меня тот черт, что вас на машине сбил. Вон он у калитки топчется. Не волнуйтесь, Григорий Борисович, я его уже за вас пару раз по физиономии съездил.

Г.Б. Петя, если бы вы действительно «съездили» его по физиономии, то он был бы в морге, а не у моей калитки! Или вы его так, по-стариковски за меня, чтобы не очень больно и следов не осталось? Что он делает у моей калитки, и какого черта ты приперся?

Гаишник. Григорий Борисович, давайте я помогу написать вам заявление, лишим этого чайника прав, вот и девушка свидетельница. Пусть он оплатит вам лечение и так сказать материальный и моральный ущерб. Бабок у его папаши немерено, вот пусть и рас-плачивается за своего недоумка.

Г.Б. Петька Болдырев –Болда. И это тебя я водил на Плющань, мерз тобой у од-ного костра и ел из одного котелка? Если ты еще раз мне напомнишь про недоумка у ка-литки или помянешь это случай, я тебя выгоню вон!

Гаишник. Всё, Борисыч, всё, я понял. Я вот тут продуктов принес, фрукты раз-ные и соки… Давайте деньги я сбегаю за лекарством. Я теперь каждый день заходить к вам буду , пока нога не заживет.

Г.Б. На! Купишь зеленку, два бинта и зайдешь к Зайцеву, скажешь для Григория Борисовича что-нибудь от сердца, он знает что дать. Ступай с глаз моих!

Гаишник оставляет пакет и уходит. Через 5 минут буду! Все будет хорошо!

Г.Б. Все будет хорошо! Теперь я тоже думаю, что всё будет хорошо! Это мой уче-ник, Варя! Двоечник был страшный и хулиган отпетый! Были у меня, Варя, и умники и умницы, да отучились, разлетелись по белу свету. Были и друзья. Да. Но у каждого свои заботы, за последние годы мы как-то отдалились друг от друга, и незаметно я остался один. Ни друзей, ни учеников. У меня Варя было два инфаркта, сердце как осиновый лис-ток, дрожит, дрожит, того и гляди оторвется… Чувствую совсем мне немного осталось, а рядом нет духовного друга, нет ученика которому я могу передать свои знания о Ельце. Всю жизнь я, Варя, прожил в этом городе, всю жизнь не переставал меня поражать и удивлять Елец! Всю жизнь я пытался объять необъятное – познать Елец. Я, Варя, внима-тельно слежу за вашими публикациями в газете, вижу, что вас тоже волнует и интересует тема Ельца. Вам дан дар божий – умение ярко и точно излагать свои мысли на бумаге. Но вам не хватает знаний о Ельце, и я вам их дам! Вот в чем заключается моя просьба: вы-слушайте меня, запишите мои рассказы и напечатайте свою книгу - книгу о Ельце!

Варя в растерянности, она не знает что ответить.

- Ведь вы же ельчанка, Варя! Вы только вслушайтесь в это слово: ельчанка, ельча-ночка… Это не москвичка, не тулячка и даже не ленинградка! Вы – ельчанка. А мы с вами вместе – ельчане! Дети Ельца. И это ко многому обязывает. Мне осталось немного, а у вас Варя, вся жизнь впереди. Вы молоды, красивы, умны. И в вашей власти наполнить смыс-лом последние дни жизни старика. Вы согласны, Варя? Варя, что с вами? О, господи, да у вас жар! Прилягте, прилягте на диван.

Варя. Григорий Борисович, я больна, там в моей сумочке лекарство. Мне нужно 3 таблетки.

Г.Б. Сейчас, сейчас! Я вас укрою, дам лекарство, согрею чаю. Это вы простуди-лись, когда под дождем тащили меня домой.

Григорий Борисович укрывает Варю пледом, берет в руки ее сумочку, не решаясь открыть ставит ее на место и бормоча «три таблетки, три таблетки» идет к шкафчику и выбирает лекарство.

- Аспирин – раз, анальгин – два, димедрол – три. Варя, вот ваши три таблетки. Пейте и постарайтесь уснуть.

Варя выпивает и засыпает. Г.Б. прихрамывая, но на цыпочках со стаканом в руке идет к письменному столу. Раздается стук в дверь « Григорий Борисович!»

Г.Б. Тише, не шуми! У Вари жар, она уснула. Давай лекарство. Какое тут сердеч-ное?

Гаишник. Это пить, а это под язык.

Григорий Борисович выпивает одну таблетку, другую сует под язык. Слушай, Петр, Варю нельзя тревожить.

Гаишник. А может вызвать врача?

Г.Б. Я сказал её нельзя тревожить. Сходи к ней домой, скажи что она у меня. Воз-можно, останется на ночь. Дай родителям мой телефон, пусть позвонят.

Гаишник. Григорий Борисович, а где она живет?

Г.Б. Откуда я знаю, где она живет? Кто мент, ты или я?

Гаишник. Я…

Г.Б. Так вот пойди и найди! О ней уже, наверное, волнуются. Иди, Петя, иди!

Гаишник. Скажите хоть её фамилию!

Г.Б. Борисова! Варвара Борисова!

 

В комнате предрассветный полумрак. Варя осторожно встает с дивана, мед-ленно идет к столу, достает из сумочки лекарство, выпивает. Старинные часы на стене показывают 7 часов. Варя внимательно рассматривает их, открывает дверцу, что-то трогает и часы начинают бить. Варя испуганно закрывает дверцу и отходит в сторону. В комнате появляется Григорий Борисович.

Г.Б. Варенька, вас разбудили часы? Представляете, они лет 10 молчали, а теперь вдруг начали бить. Как вы себя чувствуете?

Варя. Все хорошо, Григорий Борисович. Доброе утро!

Г.Б. Доброе утро, Варенька, доброе утро! В это утро даже часы проснулись, они, Варенька начали отсчет нашего с вами нового времени. Идите умываться и сейчас будем завтракать, только, представляете, в доме совсем нет хле6а. Только сухарики. Но я не мо-гу, Варенька потчевать вас сухарями. Сейчас я принесу свежие, румяные, с хрустящей ко-рочкой булочки. Тут недалеко от моего дома частная пекарня, чудо, а не хлеб пекут, осо-бенно булочки. Сейчас, я мигом.

Варя. Григорий Борисович, а может не надо? У вас же нога болит.

Г.Б. А вот и нет, Варенька. Уже не болит. Как говорится «зажило как на собаке». Я быстро. Одна нога тут, а другая в гипсе! А вы пока поройтесь-ка в моем книжном шка-фу. Много интересного найдете, уверяю вас!

Последнюю фразу Г.Б. произносит уже из-за двери.

Варя подходит к книжному шкафу, задумчиво проводит кончиками пальцев по корешкам книг, по объемистым канцелярским папкам. Раздается тревожный то-ропливый стук в дверь «Григорий Борисович!» Варя замерла и не отвечает. Стук повторяется снова. Варя молчит. За дверью слышны невнятные голоса, дверь рас-пахивается и в комнату буквально врывается Сергей Сергеевич, за ним гаишник Петя.

С.С. Варя, почему вы не в постели? Мне сказали, вам было вчера плохо?

Варя садится в кресло возле письменного стола. Здравствуйте, Сергей Сергее-вич!

С.С. Здравствуйте, Варя! Варя, пожалуйста, прилягте на диван. Я измеряю вам давление, сделаю укол, и мы поедем в больницу.

Варя вжалась в кресло. Нет, нет! Никуда я не поеду! Не хочу…Не могу!

С.С. Петр, выйди пожалуйста, подожди нас на улице.

Петя, топтавшийся у двери, выходит, осторожно прикрывая за собой дверь.

Сергей Сергеевич становится перед Варей на колени. Варенька, пожалуйста, послушайтесь меня. Вам обязательно нужно в больницу…

Варя. Нет! Нет!

Варя с ногами забралась в кресло, вжалась в него. Я не хочу умирать! Я все знаю, все-все знаю. Я слышала весь ваш разговор с Прасковьей Даниловной… Я просто забыла зонт…(Сергей Сергеевич берет Варю на руки, несет на диван.) Я не могу сей-час уйти из этого дома, я не могу бросить Григория Борисовича, лишить его последней мечты. Григорий Борисович хочет чтобы я помогла ему закончить труд всей его жизни: написать книгу о Ельце. Григорий Борисович верит мне, верит в меня. Если я сейчас уйду – он этого не переживет. Хотя бы месяц, один только месяц, я буду работать день и ночь, я смогу помочь ему… (С.С. считает пульс, делает укол) Ну хотя бы две недели, Сергей Сергеевич, две недельки!

С.С. Три дня Варя. Только три дня. За это время я оформлю документы на лече-ние в Воронежской клинике. Там очень хорошие специалисты Варя, лучше чем в Москве. Они смогут вас прооперировать, я очень в это верю Варя, Верьте и вы.

Варя. Хорошо, Сергей Сергеевич, я буду верить, только пожалуйста, ничего не говорите о моей болезни Григорию Борисовичу. Эти три дня ничего не говорите. Я прошу вас. Пожалейте меня и пожалейте старика.

С.С. Хорошо, Варя. Я скажу, что у вас сильная простуда. Я буду приходить к вам каждый вечер и…

Варя. Нет, нет, нет. Ваша любовь делает меня глубоко несчастной. Нельзя по-строить счастье на чужом несчастье и болезни. У вас рушится семья, а я умираю от неиз-лечимой болезни.

С.С. Но я должен вас лечить. Я врач. И я должен вас видеть. Я мужчина.

Варя. Хорошо, Сергей Сергеевич. Навещайте меня в обеденный перерыв, делайте свои уколы. Но только так, чтобы об этом не знала ни Прасковья Даниловна, ни ваша се-мья.

Раздается стук в дверь, из-за двери показывается голова Пети. Сергей Сергее-вич, можно?

С.С. Да, да! Уже можно.

Входит Григорий Борисович, за ним Петя.

С.С. Здравствуйте, Григорий Борисович!

Г.Б. Здравствуйте, наш прославленный хирург!

С.С. Григорий Борисович, Варя моя пациентка и, кажется, сильно простудилась. А в больницу ехать отказывается.

Г.Б. И правильно делает! Вы же ее там залечите. Может вы и хороший хирург, но терапевт явно никудышный. Такую красавицу хотите запереть в больничную клетку вме-сте со склерозными старухами, клизмами и утками? Я Вареньку простудил, я ее и вылечу. Правда, Варенька, оставайтесь у меня, я вас за 3 дня на ноги поставлю. Петр сказал, что вы живете у тетки? А где ваши родители?

Пауза.

Гаишник. Григорий Борисович, помните, лет 10 назад под Ельцом была страш-ная авария? «Камаз» «Жигули» переехал. Родители насмерть, а девочка осталась жива…

Г. Б. Варенька, простите меня дурака старого за глупые вопросы. И Петьку про-стите. Он всегда ляпнет, а потом начинает думать, что можно сказать, а что нет. Так что Варенька, остаетесь?

Варя. Да, Григорий Борисович, я остаюсь у вас!

Г.Б. Вот и хорошо, вот и хорошо, Варенька. А сейчас все вместе будем завтра-кать!

С.С. Извините, Григорий Борисович, в следующий раз.

Гаишник. Нам пора на службу.

Г.Б. Ну что ж, ну что ж, служите честно. Будем рады видеть. (провожает их к двери)

С.С. Григорий Борисович, если Варе станет хуже или повысится температура, сразу же звоните мне, в любое время суток! (протягивает визитку) Тут рабочий, домаш-ний и сотовый телефон.

Г.Б. Хорошо, хорошо, не волнуйтесь. До свидания.

Возвращается к Варе. Ну, вот, Варенька, Сергей Сергеевич приказал с постели не вставать, книг не читать, телевизор не смотреть. Приказал слушать меня. Под мои рас-сказы, Варенька, ох как хорошо засыпается! На учениках проверено! А сейчас мы будем завтракать, чем бог послал. Вернее тем, что вчера мент принес. А он Варенька, много чего вкусненького принес. Увидите – слюнки сами побегут. Вот Варенька, ешьте и я с вами чайку попью. Вот, Варя, например: Сергей Сергеевич. Не успел в Ельце обжиться – сразу же женился. А почему? А потому, что его жена – ельчанка. А в Ельце, это всей России из-вестно, самые красивые девушки. А почему в Ельце так часто рождаются красавицы?

Варя. А потому, что в Ельце квартировал целый полк усатых гусар!

Г.Б. Правильно, Варенька! Офицеры и рядовые 18 гусарского Нежинского полка, в свободное от несения службы время брюхатили потихоньку елецких девок, вносили свой вклад, так сказать, в генофонд Ельца. Многие женились на ельчанках, увозили их с собой. А женились, заметь, на красавицах.

Варя. Так с времен Батыя и Тамерлана мешалась в Ельце кровь славянская с вос-точною.

Г.Б. Правильно, Варенька, правильно. Но не только кровь азиатская закипала в Ельце, но и европейская. В Ельце была кирха, синагога, костел. Поляки, немцы, евреи, даже французы оседали в Ельце. Но не в этом Варенька кроется истинная причина при-родной красоты ельчан. Тут мне думается дело вот в чем. Как срубили в конце XVI века Елецкую крепость – собрали в ней детей боярских, стрельцов да казаков. Обзавелись они семьями, осели на земле елецкой, вросли в нее. В округе Ельца почти сплошь сёла одно-дворцев. А однодворцы это обнищавшие дворяне, ставшие крестьянами. Это были сво-бодные, гордые люди. Ведь как выходили замуж крепостные? За кого барин скажет, за то-го и пойдешь! Есть в деревне красивая девка – значит, пойдет в наложницы к барину или в жены к старику-управляющему. Управляющий прибьет ее по пьяни, барин ему новую же-ну красавицу. А дети однодворцев женились и выходили замуж только по любви, по обо-юдному согласию. А от любви и дети рождаются красивые и здоровые! Ты видела какие дочки у Сергей Сергеевича? Варенька, ты меня слышишь? Уснула. Я же говорил, что мои рассказы усыпляют. Ну спи, спи, выздоравливай.

В зале медленно гаснет свет. Загорается настольная лампа на столе Г.Б.. Под ней Г.Б. перебирает бумаги.

Варя. Григорий Борисович, сколько времени? Я, кажется, проспала целую веч-ность.

Г.Б. А, Варенька, проснулись? Очень хорошо! Время 11 часов вечера. Вы проспа-ли ровно 12 часов. В обед приходил Сергей Сергеевич. Мы с ним на кухне пообедали. Приличный человек, Варенька! Вам повезло с врачом. Сейчас, Варенька, я принесу вам ужин.

Варя. Не надо Григорий Борисович, Я сама пойду на кухню. Я себя уже чувствую очень хорошо. Сейчас поем и мы с вами начнем работать. Я ужасно соскучилась по рабо-те.

Г.Б. Очень хорошо, Варя, даже замечательно. Тогда сами себя покормите. Что стоит на плите – разогрейте, остальное на столе под салфеткой.

Варя проходит на кухню, прихватив свою сумочку.

Г.Б. Я размышляю, Варя, с чего мы начнем? С тайны летописного Ельца, С Та-мерлана, с елецких древностей и реликвий? С Бунина или Пришвина? И вот решил начать с елецких Варвар. Быть может вам суждено стать одной из них, о ком будут помнить и чью память будут чтить многие поколения ельчан. Догадываетесь, о каких Варварах я го-ворю?

Варя. Кажется, да! О Варваре Рудневой-Бутягиной и Варваре Пащенко?

Г.Б. Вы умница, Варенька, конечно о них! Эти женщины резко изменили судьбу своих мужчин: одна бросив своего мужа, «Уезжаю, Ваня, не поминай меня лихом!», дру-гая, связав свою судьбу с Розановым тайным венчанием и нарожав ему кучу «незаконно-рожденных» детей. Варвара Руднева согласилась на тайное венчание ради собственного счастья и счастья Розанова. Варя Пащенко, невенчанная жена Бунина, ушла от него, по-жертвовав собственным семейным счастьем, ради того, чтобы мог родиться великий писа-тель Бунин.

Варя. Да что вы такое говорите, Григорий Борисович? Разве она не предала Бу-нина, его любовь, тут же выскочив замуж? И за кого? За друга Бунина Арсения Бибикова!

Г.Б. «Не могу больше видеть, как ты все дальше и дальше уходишь от меня, не в состоянии продолжать переносить оскорбления, которые ты без конца и все чаше нано-сишь моей любви, не могу убить ее в себе, но не могу и не понимать, что я дошла до по-следнего предела унижения, разочарования во всех своих глупых надеждах и мечтах, мо-лю бога, чтобы он дал тебе сил пережить наш разрыв, забыть меня и быть счастливым в своей новой, уже совсем свободной жизни…»

Ты права Варенька, что Пащенко буквально выскочила замуж за Бибикова. Это было от отчаяния, от болезненной любви к Бунину. Она страшно боялась, что Бунин приедет, опять уговорит ее вернуться, она не сможет ему отказать и все начнется с начала. Нищета, невозможность Бунину заниматься литературой, его упреки судьбе, ей, самому себе от невозможности обеспечить семью .Поэтому она «выскочила» за Бибикова, чтобы раз и навсегда освободить Бунина от себя – Варвары Владимировны Пащенко.

Варя. Вы сейчас процитировали письмо Лики к Арсеньеву. А ведь Бунин не уста-вал повторять, что роман «Жизнь Арсеньева» нельзя рассматривать как автобиографиче-ский.

Г.Б. Да, Варенька, все так. Особенно часто это говорила и повторяла его жена, Вера Николаевна Муромцева-Бунина. В романе «Жизнь Арсеньева» пять книг! А разговор «автобиографичен роман или нет», заходит только по поводу пятой книги, которая выхо-дила отдельным произведением и называлась «Лика»! Весь сыр-бор из-за вопроса «списа-на» Лика с Варвары Пащенко, или нет»? Муромцева-Бунина писала, что у Пащенко были мелкие черты лица, и шея была коротковата, и стриглась она коротко на манер 80 годов.

Вера Николаевна признавалась: «У меня главная цель доказать, что «Жизнь Ар-сеньева» не жизнь Бунина, что это не автобиографический роман» Тут, Варенька, пони-маете-ли, обычная женская ревность к сопернице. Ведь любовь свою к Варе Пащенко пронес Бунин через всю свою долгую жизнь. Как тут не ревновать? А Бунин боялся этой ревности, поэтому и говорил, что «Жизнь Арсеньева» можно было бы назвать «Жизнью Дипона» или «Жизнью Дирана». Вам Варенька интересна жизнь Дирана?

Варя смеется. Нет, мне не интересна жизнь Дирана, мне интересна жизнь Буни-на!

Г.Б. Вот в этом-то, Варенька, и суть, отсюда и все разговоры об автобиографич-ности романа! В 1933 году Бунин говорил корреспонденту газеты «Время»: «Можно при желании считать этот роман автобиографией, так как для меня всякий искренний роман - автобиография. И в этом случае можно было бы сказать, что я всегда автобиографичен. В любом произведении находят отражение мои чувства. Это во первых оживляет работу, а во вторых, напоминает мне молодость, юность и жизнь в ту пору». В дневнике в1941году семидесятилетним стариком Бунин написал о В.Пащенко: «Вспомнилось почему-то время моей любви, несчастной, обманутой – и все-таки в ту пору правильной: все-таки в ту пору были в ней, тогдашней, удивительная прелесть, очарование, трогательность, чистота, го-рячность». Вы упрекнули меня цитировании литературного произведения… Вот вам письмо настоящей Варвары Пащенко, написанное Ивану Бунину за 2 года до их разрыва.

«Уезжаю, Ваня! Чтобы хотя сколько–нибудь привести в норму наши, как и сам знаешь, ненормальные отношения, нужно вдали взглянуть на все более объективно; по-следнее возможно именно, когда мы с тобой в разлуке. Надо сообразить, что собственно не дает мне покою, чего я хочу и на что способна. Да ты, голубчик, сам знаешь, что у ме-ня на душе. Ты без меня будешь свободнее, бросишь, наверное, службу. И этот мотив сильно звучит в душе…»

А вот письмо Варвары Владимировны к брату Бунина Юлию от 8 июля 1892 года

Нате-ка, прочитайте его Варенька.

Варя (удивленно и изумленно) Откуда оно у вас, Григорий Борисович? Ему же нет цены! Почему оно храниться у вас?

Г.Б. Читайте, Варенька, читайте! Потом я вам все объясню.

Варя. «Дорогой Юлий Алексеевич!

Когда вы были здесь, у меня не раз являлось желание поговорить с вами серьезно, но все как-то не удавалось, да и во мне самой теплилась надежда, что все переменится, пойдет лучше, глаже, теперь же , все взвесив, я собралась с духом и пишу вам.

За последнее время особенно часты и резки стали наши ссоры с Ваней; сначала я и сама придерживалась пословицы: «милые бранятся», и каждая наша ссора кончалась хорошим миром, теперь же эти ссоры участились, и мы, буквально, миримся для того, чтобы вновь поссориться…

Поверьте мне, что я его очень люблю и ценю, как умного и хорошего человека, но жизни семейной, мирной у нас не будет никогда. Лучше, как ни тяжело, теперь нам ра-зойтись, чем через год или полгода. Это, согласитесь, будет и труднее и тяжелее. Сама я не могу этого сказать, потому что достаточно мне принять серьезный тон, чтобы у него явилось озлобление, он начинает кричать на меня, и дело заканчивается истерикой, как, например вчера, когда он бросился на пол в каменных сенях и плакал, как в номерах «Тула», где он в порыве раздражения хотел броситься из окна. Все это невыразимо угне-тает меня, у меня пропадает и энергия и силы…

Я вам уже говорила, что он не верит мне, а теперь прибавлю, что он и не уважа-ет меня, а если и утверждает, то только на словах. Он мне толкует о моей неразвито-сти, - я знаю это сама, - но к чему же принимать такой холодный, обидный, саркастиче-ский тон?! Он говорит беспрестанно, что я принадлежу к пошлой среде, что у меня уко-ренились и дурные вкусы, и привычки,- и это все правда, но опять странно требовать, чтобы я их отбросила, как старые перчатки…Если бы вы знали, как мне это все тяже-ло!

Пишу я вам, голубчик, потому что сама я этого не скажу Ивану: он меня пугает самоубийством, поэтому я бы очень хотела, чтобы вы сами сказали ему это: вы не до-пустите его ни до какого сумасбродства. Скажите ему, что вы в последний приезд убе-дились, что я не гожусь ему в жены, что ему нужно жену и более образованную, и раз-витую, говорите что хотите, но только повлияйте на него. Если он вернется ко мне, то я опять уступлю ему, мы, пожалуй, и сойдемся, но я не жду добра ни для себя, ни для не-го…» Григорий Борисович! Вы меня обманываете! Это настоящее письмо. Старая бумага, писано пером, почерк девичий!

Г.Б. Нет, Варя, не обманываю. Просто не все рассказываю. Это письмо из книги Бабореко «Материалы для биографии И.Бунина». Эта книга вышла из печати 1967 году, в Ельце появилась в читальном зале в единственном экземпляре в1968. В то время, Варя, не было ни сканеров, ни принтеров. И скажите мне, Варя, может сканер или принтер, или крутейший компьютер сделать из обычного книжного текста то, что вы держите в руках?

Я же учитель, Варя. Я брал в читальный зал своих учеников, и они для меня от руки переписывали нужный мне текст. А с этим текстом вышло так. Одна моя ученица Татьяна, забыл уже ее девичью фамилию, переписала это письмо и взяла этот текст с со-бой домой, чтобы переписать и для себя. А через день принесла мне этот шедевр, пода-рочный, так сказать, вариант! Вот такие у меня были, Варя, принтеры и сканеры.

Но вернемся к Бунину. Судя по этому письму, решение Пащенко разорвать отно-шения с Буниным, возникли у нее давно. Она действительно считала себя недостойной его высокого таланта, считала, что мешала ему развиваться в полную силу. И она была права! Вот смотрите. 4 ноября 1894 года Пащенко скрытно бежит от Бунина: «Уезжаю, Ваня, не поминай меня лихом!» Бунин мается, тщетно ищет с нею встречи, узнает о ее замужестве, близок к самоубийству, а через месяц, в январе 1895 года он уже в Петербурге, остановил-ся на Невском, встретился с редакторами журнала «Новое слово» С.Кривенко, А. Скаби-чевским, с Н.Михайловым. Тут же он знакомится с писателем А.Федоровым, который становится его другом, и с поэтом К.Бальмонтом. 6 февраля Бунин уже в Москве! Сам Бунин об этом периоде писал так: «Это начало моей новой жизни было самой темной ду-шевной порой, внутренно самым мертвым временем всей моей молодости, хотя жил я то-гда очень разнообразно, общительно, на людях, чтобы не оставаться наедине с самим со-бой». То есть, началась новая жизнь, все закружилось и завертелось, новые полезные зна-комства, Питер и Москва, Москва и Питер, и село Огневка, где он отдыхал и писал. Бунин зажил той жизнью, которой и должен жить начинающий писатель. Творческой, сума-сбродной жизнью. В1895 году Бунин познакомился с Бальмонтом, Брюсовым, Короленко, Чеховым. Весной 1895 года Бунин изучал английский язык, писал стихи, переводил «Песнь о Гайавате» Лонгфелло. Осенью в Петербурге на вечере устроенном обществом по оказанию помощи переселенцам, Бунин выступил с чтением рассказа « На край света». Выступление вызвало бурю оваций. А писателю Ивану Бунину всего-то 25 лет, и два года назад он мечтал о том, чтобы найти работу рублей на 40, да чтобы Варе платили не 15 рублей, а рублей 30-40, чтобы он мог заниматься литературой. Если бы не твердое реше-ние Пащенко уйти от Бунина, возможно и сбылась бы его мечта: нашел бы он работу руб-лей на 40, а может быть и на 80, нарожала бы она ему детей, пописывал бы он иногда в газеты и журналы, читал бы свои рассказы в кабаке Егору Назарову, и жили бы они с Ва-рей долго и счастливо. Но тогда, Варенька, не о чем нам было бы спорить, и жизнь наша была бы чуточку беднее духовно.

Варя. Григорий Борисович, а как сложилась жизнь Варвары Пащенко с Бибико-вым?

Г.Б. Сложно сказать. Специально, я ее жизнью не занимался, трудная это для ме-ня задачка. Все что знаю – это из писем и дневников самого Бунина. Жили они с Бибико-вым в Москве, она ему после 5 лет замужества родила дочь, которая болела чахоткой и в возрасте 15 лет в 1915 году по пути из Швейцарии в Россию умерла. Сама Варвара Па-щенко-Бибикова умерла весной 1918 года. Похоронена в Москве на Новодевичьем клад-бище. Такая вот короткая жизнь. Я вот утром, Варенька, ходил за булочками и шел через Старое кладбище. Только в Ельце наверное может существовать бульвар, проходящий че-рез кладбище. С утра идут-спешат по нему ельчане: кому в горгаз, кому в водоканал, кому на мини-рынок, в больницу или церковь. Не знаю, Варенька, плохо это или хорошо, но я люблю ходить через Старое кладбище. Часто останавливаюсь у могилы Блаженного Косьмы. Говорят, что Косьма даже из могилы исцеляет людей. Все его надгробие усеяно свернутыми в тугую трубочку записками. Умер Косьма в 1802 году. Был Елецким купцом, да все бросил, стал учить детей грамоте и молитве. Был духовным другом Тихона Задон-ского.

Бывало бежишь, спешишь, встречных лиц не замечаешь, а остановишься у моги-лы Косьмы, присядешь на камушек, положишь на надгробие конфетку или пряник, - и на-чинаешь слышать: поют птицы, шумит листва, начинаешь видеть – мимо идут Люди… Я, Варенька, скрутил записочку, попросил у Косьмы скорейшего для тебя выздоровления.

Варя. А мне Григорий Борисович, не нравится ходить через кладбище. Я стара-юсь побыстрее пробежать мимо этих крестов, ржавых оградок, куч мусора и тлена. Мне всегда кажется, что кто-то смотрит и дышит мне в затылок …

Г.Б. Вы молоды, Варя, вам нужно думать о жизни, а не о смерти… Хотя, молодой Бунин любил бывать на кладбищах, задумывался над судьбами тех, кто лежит под камен-ными плитами…

Г.Б. взял папиросу, размял, закурил.

Елецкие Варвары, Варенька, это не только Пащенко и Руднева. Просто эти жен-щины связали свои судьбы с великими писателями, и стали известны всему миру. Были и другие. Есть на Старом кладбище, слева от входа в Казанскую церковь, почти у самой кладбищенской стены, особое захоронение. Его из далека видно по высокому памятнику-стелле, выполненному в виде космической ракеты с красной звездой. Памятник стоит в крошечной оградке, могильного холмика нет, только табличка с номером и надписью: «Никольская Варвара Васильевна». Ракета стоит на постаменте, к которому с двух сторон прикреплены две большие таблички, усеянные мелкими буквами. От времени часть букв уже стерлась, покрылась ржавчиной. Но еще можно прочитать. Я вот для себя переписал в тетрадочку. На левой табличке написано: «Она умерла от инфаркта сердца. Люди! Береги-те ваше сердце. Она любила жизнь, но смерть встретила мужественно. Она с восторгом встречала все достижения науки в освоении космоса. Очень любила наблюдать полеты спутников, восхищалась при этом гением Циолковского. Так пусть же этот памятник: ра-кета-спутник будет показателем ее душевных качеств. Но могилы она страшилась, а по-этому ей хотелось умереть в Москве и быть там кремированной. Так и случилось. Вечная память, дорогая Варюша, останется в моем сердце о тебе. Муж.»

На второй табличке написано: «Ты умерла. Теперь тебя нет. Твое тело распалось на атомы, из которых оно было создано. И в будущем, если этим атомам суждено будет опять принять жизнь в образе человека и он будет женщиной, то пусть судьба даст ей ум-ного и хорошего мужа, каким не был я. А если мужчиной, то пусть у него будет такая же хорошая жена, какою была ты. Прощай незабвенный мой друг Варюша. Муж».

И все эти трогательные слова, Варенька, написаны не пылким юношей, а глубо-ким стариком. Родилась Никольская Варвара Васильевна в 1891 году, а умерла в 1961году, еще до полета Гагарина в космос, в возрасте 70 лет. Пойду-ка я поставлюб чай-ник и покурю, а ты отдохни, отдохни…

Г.Б. уходит, Варя медленно падает на диван, в зале медленно гаснет свет…

 

На сцене полумрак и только узкий луч света освещает Г.Б. склонившегося над телефоном.

- Алло, алло! Сергей Сергеевич?

Луч света обрывается: темнота и протяжный писк телефона – занято!

Луч, как сознание, вспыхивает вновь.

-Алло,алло! Скорая!

И опять луч потухает, и опять вспыхивает, чтобы Г.Б. успел сказать:

- Алло, Петя, голубчик, срочно приезжай ко мне!

 

Кабинет С.С. На столе, заваленном бумагам, горит настольная лампа. С.С. склонившись над бумагами курит. Входит гаишник Петя, молча протягивает руку для приветствия, ставит на стол пакет, решительно сдвинув бумаги, как ненужный хлам. Из пакета достает бутылку коньяка, лимон и две пачки сухариков.

Петя. Давай стаканы. Меня Г.Б. прислал. Поговорить надо.

С.С. Ну раз поговорить, убирай свой коньяк. Спирт пить будем.

Петя. Не. Спирт я не могу. Я за рулем.

С.С. достал две мензурки, пузырек со спиртом.

С.С. Ну, как знаешь. (налил себе спирт. Петр налил коньяк, не чокаясь выпи-ли).

Петя. С.С. ты меня не перебивай, я обещал Г.Б. что расскажу тебе все от начала и до конца. Только ты слушай и не перебивай, пей спирт. (налили по второй).

Есть на Дону Удивительное место, называется Плющань. Я там провел лучшие дни своего детства и юности. Дон в этом месте широкий, глубокий, берег высокий, кру-той, километра на 3 поросший дубовым лесом. Впадает в этом месте в Дон река Плющан-ка. И длина-то этой речушки 2 км и ширина – перепрыгнуть можно, а вода ледяная, род-никовая. Начинается она с отвесного обрыва из под камней которого бьют десятки родни-ковых струй.

С.С. А в отдельные годы эта река вдруг исчезает под землей и не доносит свои воды до Дона. Был я Петя на Плющани, рыбачил там. Но сейчас мне не до рыбалки, луч-ше Г.Б. отвези туда, пусть старик отдохнет. Он ведь старый плющанец?

Петя. Слушай, Серый, я же просил не перебивать меня! С чего ты решил, что я тебя туда на рыбалку затащить хочу? Меня самого кто бы взял на рыбалку. Давай, нали-вай!

Ты видел сколько на Плющани карстовых воронок?

С.С. Видел. Ну и что?

Петя. Тогда сиди и слушай. Раз есть карст, значит должны быть и карстовые пе-щеры. Вот про эти плющанские карстовые пещеры рассказывал нам в детстве Г.Б. леген-ды. Много их легенд, но три я хорошо запомнил. Первая легенда самая старая, еще с та-тарских времен, и рассказывает она о русском князе предателе, который хотел перемет-нуться на татарскую сторону. Тут как раз по Дону граница проходила. А у князя на Плю-щани пасека была. Любил он в этих местах поохотиться и медку поесть. И вот его слуги нашли на Плющани вход в карстовую пещеру. В эту пещеру князь тайно перевез все свои сокровища и даже старинную библиотеку спрятал. Но вот к татарам переметнуться не до-велось. Помер князь.

С.С. красивая легенда. Похоже на Олега Рязанского. Его владения как раз до Кра-сивой Мечи доходили. Это в 10 км от Плющани. И в Куликовской битве он не участвовал, а потом всю жизнь боялся мести Дмитрия Донского. И где-то я читал, что после смерти Олега наследникам один золоченый кубок остался. Все сокровища как будто сквозь землю провалились.

Петя. А я что говорю? Давай, наливай! Вторая легенда рассказывает о знамени-том разбойнике Дубровине, который промышлял на Дону, грабил купцов на перекатах, а сокровища прятал в тайных плющанских пещерах. В этой легенде есть и описание самой пещеры. Вход в нее находился под огромной нависшей каменной плитой, в глубь пещеры вели каменные ступени, вырубленные в известняке. В самом низу пещеры находилось подземное озеро, на озере остров и на этом острове Дубровин прятал свои сокровища. шайке Дубровина устроили засаду, всех перебили. Они и унесли собой в могилу тайну плющанских пещер. Между прочим, Пушкин для своей повести «Дубровский» взял на-звание из этой легенды.

С.С. Ну ты Петя молодец, ну ты и загнул!

Петя. Ничего я не загнул. Это нам Г.Б. еще в 6 классе рассказывал. Пушкин ехал на Кавказ, проезжал через Елец и останавливался у Стаховичей. Этому-то ты веришь?

С.С. Ну, да. Слышал что-то.

Петя. А как называется ближайшее к Плющани село на Красивой Мече?

С.С. Троекурово.

Петя. Ну, вот. К Стаховичам в это время приезжал Троекуровский барин и рас-сказал Пушкину эту легенду. Вот тебе и помещик Троекуров, вот тебе и разбойник Дуб-ровский!

С.С. Да, круто, Петя, круто.

Петя. Это ты мне потом скажешь. А сейчас слушай. Третью легенду. В селе Гу-даловке, в кабаке, рассказывал эти две легенды подвыпивший дьячок. Его внимательно слушали два парня. Это дело было еще до отмены крепостного права. И вот эти парни пришли вечером к своим девкам и рассказали им то, что рассказывал дьячок. И добавили, что они рыбачили на Дону, на Плющани и нашли тайный вход в пещеру. Приказали дев-кам помалкивать и никому ничего не говорить, а сами пошли на Плющань добыть сокро-вища, чтобы выкупить у барина вольную для себя и своих невест. День нет парней, два, три. Девки в слезы, упали барину в ноги, во всем повинились и все рассказали. Барин со-брал мужиков и пошли они на Плющань искать тех парней. Пришли, смотрят, а лодки на реке нет, а след от лодки по примятой траве тянется в лес. Пошли по следу и в лесу под нависшей каменной плитой нашли вход в пещеру. Зажгли факелы. Все как в легенде. Ка-менные ступени ведут глубоко под землю, под землей озеро, а среди озера темнеют скалы острова. Лодки нигде нет. И тогда два добровольца вызвались плыть на остров на бревне. Нашли сухое толстое бревно, спустили его на воду, оттолкнули от берега и только собра-лись плыть, как мощный водоворот закрутил бревно и утащил на дно. Все в панике броси-лись вон из пещеры. А потом Гудаловский барин собрал у себя в деревне весь порох и взорвал нависшую над входом плиту. Плита упала, навечно замуровав вход в пещеру. Это чтобы другим крепостным не повадно было пропадать в пещере.

С.С. Да, Петя. Красивая легенда. Только зачем ты мне эти сказки рассказываешь, не пойму?

Петя. Я же просил тебя не перебивать! Сказки! Да Г.Б. уже давно нашел в ход в эту пещеру. Только никому не говорил. Сам уже остарел лазить туда, а других не хотел подвергать опасности. Очень опасный вход. Провал глубиной 25 метров. И что дальше не известно. Тебе нужны деньги на операцию Варваре? Вот тут Бориищ все нарисовал…

С.С. Погоди Петр! Налей-ка еще по стопочке, что-то я плохо стал соображать!

Петя. Да что тут соображать? Петр разлил по мензуркам. Я уже все продумал. Смотри! Спуск очень сложный и опасный. Вдвоем нам не справиться. Нужен третий для страховки. И нужна хорошая машина, на «Жигулях» тут не проедешь. Берем с собой того юнца, что Бориища сбил. У его папы двухмостовый джип. Вот тут ставим машину, броса-ем веревки и спускаемся вниз. Я ведь не только был на Плющани, я и на Кавказ ходил 3 раза в горы. Есть все снаряжение. Смотри. Спускаемся, со страховкой исследуем пещеру, берем что нужно и возвращаемся назад. Я поднимаюсь наверх на жумаре, Привязываю веревку к джипу и мы тихонечко поднимаем тебя наверх. Все понял?

С.С. Все. Наливай.

Петя. Подожди. Сейчас едем к Г.Б., что-то старик совсем расклеился, а к врачам идти не хочет. Тебе нужно его посмотреть.

С.С. Что ж ты сразу не сказал? Поехали, быстро!

С.С. схватил свой чемоданчик, бросился к двери, за ним Петр. Гаснет свет.

Загорается настольная лампа на столе С.С.. Т. Паша убирает бутылки, окур-ки. В кабинет медленно входит Г.Б., прижимается спиной к дверному косяку.

Т.Паша. Григорий Борисович! Вы? Ночью? Что случилось?

Г.Б. Где лежит Борисова Варвара?

Т. Паша. Вареньки нет…

Г.Б. Как нет? Г.Б. сползает по дверному косяку и падает на пол.

Т.Паша. Григорий Борисович, Григорий Борисович, что с вами? Вы меня слыши-те? Григорий Борисович! Варенька жива, она в Воронеже, вы слышите – в Воронеже! Се-стра – реанимацию! Быстро!

Гаснет свет.

 

На сцене занавес. Света нет, только два луча от карманных фонариков.

Петя. Давай, Серега, немного осталось.

На сцене Петр и С.С. в касках и альпинистском снаряжении. Петр правой рукой поддерживает С.С., левой волочит по земле тяжелый рюкзак

Ну вот и пришли. А где же веревки? Где эта сука? Петр достает из-за пазухи ра-цию, жмет на кнопки. – Ты где, тварь? Ответь, быстро! В ответ только шипение рации.…

Я тебя из-под земли достану! Бросает рацию на землю. – Ну, все, Серега, пришли. Дальше нам идти некуда. Без веревок нам отсюда никогда не выбраться.

С.С. Не паникуй. Попробуй позвонить с сотового.

Петя. Нет Мы вне зоны доступа.

С.С. У тебя «Билайн»? Попробуй мой. У меня «Реком».

Петр. Нет. Бесполезно. Глухо как в танке.

С.С. Зачем он убрал веревки?

Петя. Это я виноват. Его же папа коллекционер. И он от него наверняка слышал плющанские легенды. Наверное, сразу сообразил, куда и зачем мы едем. Позвонил папе и папа подсказал ему, что надо делать. Через недельку они сюда приедут. Как думаешь, Се-рега, неделю мы тут продержимся?

С.С. Воды в пещере целое озеро. Есть спички, есть дрова.

Петя. У меня пистолет, бутылка коньяка и две плитки шоколада.

С.С. Здесь полно летучих мышей. Петр, ты ел когда-нибудь летучих мышей?

Петр. Мышей – нет, а вот лягушек, змей, ракушки с Г.Б. пробовал.

С.С. Ну, тогда мы обязательно дождемся когда эти суки сюда вернутся. Ты при-стрелишь старого, а я молодого.

Петя. Нет. Старого мы утопим в озере, а молодого съедим.

Не для меня цветут сады

Не для меня Дон разольется …

В это время захрипела рация. – Эй, вы где? Это я Саша!

Петр вскочил на ноги и заорал что было сил куда-то вверх. – Козел, ты где-был? Где веревки, гнида?

Из рации и откуда-то сверху раздался плаксивый голос. – Я хотел подогнать машину поближе, привязал к ней веревки, чтобы вас двоих сразу вытащить. И вдруг зад-ние колеса провалились под землю. Я испугался.

Петя. Вот урод!

Саша. Я бегал за трактором. Трактор вытащил джип на дорогу, а вместе с джи-пом вытащил и веревки…

Петя. Кидай веревку, сокол ты мой ненаглядный!

Саша. Держите!

Вниз упала веревка. Петр подергал за веревку, включил в нее жумар.

Петя. Ну, Серега, я пошел наверх!

С.С. Давай, Петя, там нас очень ждут!

занавес