"Урал” резко остановился, подняв тучу пыли, и из кузова, не скупясь на сильные выражения, высыпали несколько десятков человек в однообразных черных комбинезонах. Некоторые, правда, были в офицерских фуражках с голубым околышем, но основная масса оказалась в черных беретах, сблокированных бечевками и шнурами.

Все дружно устремились по тропинке к стоянке эскадрильи, однако калитка оказалась закрытой. Унылый часовой с автоматом стоял около одного из самолетов, а к калитке с противоположной стороны уже спешил офицер в такой же технической форме, но с кобурой и красной повязкой ДСЧ на правой руке. Из его разговора с инженером эскадрильи выяснилось, что сразу на двух самолетах нарушены пластилиновые печати. Майор Лагойда подозвал обоих техников, и в сопровождении ДСЧ, часового и еще одного солдата - дежурного по стоянке подразделения - процессия направилась к самолетам.

- Николаич, у меня сливать нечего, баки пустые, - сообщил Граблин. - По-моему, я даже не опечатывал этот лючок.

- Да я и не принимал этот самолет, - буркнул часовой. - Там же спирта нет.

- Ты охраняешь стоянку и самолеты, а не спирт на них, - жестко отрезал инженер. - Забыл Устав гарнизонной и караульной службы? Пост - это все, порученное для охраны и обороны часовому, а также место или участок местности, на котором он выполняет свои обязанности. Сегодня же комбату позвоню, что ни х.. солдаты у него Устав не знают! А ты, Граблин, будь внимательнее, не ленись ставить печати. На первый раз прощаю.

На втором самолете картина оказалась иной. Техник замерил линейкой остаток спирта в баке и сообщил, что не хватает пяти литров. Часовой угрюмо отвечал, что не имеет ни о чем ни малейшего понятия.

Вскоре на стоянке появился начальник караула капитан Сахаров, и разборка продолжилась. Результата она не дала, поскольку упрямый солдат по-прежнему все отрицал. Однако Сахаров был вынужден согласиться, что его люди, пусть их вина в слитии не доказана, не охраняли объект, как положено. Оформили необходимые документы, караул уехал, а эскадрилья наконец-то приступила к работе.

С более чем часовой задержкой инженер построил техников и быстро распределил по объектам. Самолетами сегодня не занимались. Часть людей отправилась на "аврору" - громоздкую печь для разогрева битума. Им предстояло заливать щели между бетонными плитами. Остальным выпал жребий косить траву.

Неторопливо принялись за работу. Только один механик никак не мог угомониться. Это был еще молодой прапорщик лет двадцати семи-двадцати восьми, невысокого роста, с заурядным лицом, густо усыпанным веснушками.

Он постоянно улыбался, сверкая золотыми зубами. Еще прошлой зимой "родные" зубы Огурцова были на месте, и однажды их обладатель привычно отправился на колонку за водой. Мимо проходили три крупных мужика, один из них крикнул:

- Эй, пацан, дай закурить!

Подвыпившему прапорщику такое обращение почему-то не понравилось, однако он дружелюбно улыбнулся и весело предложил подойти поближе, после чего вылил ведро воды на грубияна. На тридцатиградусном морозе тот не оценил шутки, и вся компания решительно двинулась к колонке. Убегая, прапорщик поскользнулся на льду, так что оставалось только смириться с экзекуцией. Целый месяц ушел на лечение у стоматологов, и все это время доброжелательные товарищи при встрече постоянно потчевали Огурцова орешками и семечками, заливаясь от смеха.

Теперь он немного покрутился с группой, направленной в заросли жесткой, как проволока, травы, но вскоре бросил косу и начал о чем-то таинственно шептаться то с одним, то с другим техником. Все отмахивались от него, как от назойливой мухи.

Однако через пять минут после беседы с инженером из домика вышел Беспятов и, подражая Коту в сапогах из мультфильма, весело крикнул:

- Эй, косари! Если вы скажете, что это луга маркиза Карабаса, получите вот это!

И он красноречиво оттопырил одновременно большой палец и мизинец. Уже через несколько секунд шустрый механик оказался рядом и, по-мультипликационному коверкая голос и комично приплясывая, весело распевал:

-Маркиза, маркиза, маркиза Карабаса!

Все хохотали, и технику, пойманному на слове, ничего не оставалось делать, как пойти с прапорщиком к своему самолету. Укрытий на стоянке не было, поэтому инструмент и необходимое оборудование хранились в железных ящиках рядом с каждым самолетом. Техник отпер ящик, осмотрелся по сторонам и, не увидев поблизости инженера, достал цилиндрическое ведро с крышкой.

Прапорщик нетерпеливо переминался с ноги на ногу рядом.

- Ну, Юрик, спасибо, выручил!

- Да тише ты, Веня, Николаич увидит! Давай уже быстрее!

Веня лихо запустил кружку в ведро и зачерпнул граммов сто пятьдесят массандры.

- Будь здоров!

Прапорщик выпил, не закусывая и не поморщившись, после чего, умиротворенный, вернулся к работе. Его встретили привычными шутками:

- Кто пил вчера, тот пьет сегодня!

- Если жена утром не разговаривает, значит, вечер прошел удачно!

Солнце уже нещадно палило, косить в такую жару никому не хотелось, так что все оказались рады поводу немного позубоскалить. Веня принялся подробно пересказывать свои вчерашние похождения, встречаемые время от времени взрывами хохота.

Из домика вышел инженер, через всю стоянку выдал несколько крепких выражений, и работа снова закипела. Правда, запала хватило ненадолго, и вскоре вся бригада косарей отправилась на родничок, находившийся метрах в ста от стоянки. Здесь прямо из камней просачивалась ключевая, хрустальной чистоты вода, скапливаясь в большом углублении в гальке, а избыток ручейком изливался в небольшую речку.

Веня, встав на четвереньки, жадно припал к ледяной воде, и острословы снова напомнили о себе:

- Кто не пьет водки, тот не знает вкуса воды!

Здесь, среди деревьев, было очень уютно и прохладно, возвращаться в пекло и косить надоевшую до чертиков траву, жесткую, как проволока, никто не торопился. Растянулись в тени и продолжили рассказывать анекдоты и забавные житейские истории.

-Хорошо, что доктор сюда пока не добрался! - заметил Хитрецов. - Как только в августе начинают желтухой болеть, каждый год лизолом роднички травит. Будто не знают, что дело в овощах с колхозных полей. Бойцы же их воруют и немытыми едят. Кстати, майор Лихоткин, замполит ОБАТО, недавно говорил на гарнизонном офицерском собрании, что анализ воды в родничках санэпидемстанция делала, оказалось, что качество гораздо выше, чем у водопроводной. Велел солдатам об этом не рассказывать. А к чему? Докторский дебилизм замаскировать?

-Может, доктора тоже заставили те роднички травить - надо же бурную деятельность имитировать, - откликнулся Ходунов. - Но я и без всяких докторов знаю, что чистая вода - лучшее лекарство. Несколько капель на стакан спирта - и все как рукой снимает. А вот в первой эскадрилье, знаете ж, родничка нет, из колодца воду берут. Меня ж, блин, зимой туда откомандировали - помните, когда мы толпой с арки в тракторе упали? В общем, как-то ведро набрал попить - чувствую тухлятины привкус. Со мной еще пара мужиков была, выпили - точно, гадость. Зовем Мамонтова, их инженера. Понюхал водичку - да, не того-с. Начал ведром в том колодце шарить - вытаскивает, а там крыса дохлая плавает. Тут как все начали блевать, один я удержался. Говорю, Иваныч, надо бы поправиться пострадавшим. Он нам тут же по кружке спирта чистого налил, выпили для профилактики, и нас на тягаче домой отправил. И ничего, все в порядке было!

Разговоры могли бы тянуться вечно, но идиллия продолжалась недолго. Вновь появился инженер, отругал на чем свет стоит всю бригаду, пообещал каждому по взысканию и вернул всех на стоянку. После этого Лагойда запер калитку и исчез в домике. Однако работа вновь не закипела: через несколько минут на стоянке появился тягач, который буксировал из технико-эксплуатационной части самолет под номером 20.

Его злоключения еще у всех были свежи в памяти. Месяца полтора назад во время полетов хлынул такой ливень, что многие летчики едва видели полосу при посадке. Впрочем, большинство пилотов благополучно справились со сложной задачей, но "двадцатке", садившейся крайней, не повезло: именно в тот момент на аэродром обрушился самый мощный заряд. Летчик посадил самолет в самом конце полосы, так что тормозной парашют был уже бессилен хоть немного сбросить скорость и предотвратить неизбежное.

Тяжелый "МиГ-25" выкатился с ВПП, вихрем пронесся по полю, сбив по пути столб улавливающего устройства, и в конце концов глубоко увяз в грязи. Всю ночь десятки человек мокли под проливным дождем, прежде чем удалось при помощи козелков, отборных матюгов и технической смекалки поднять самолет и отбуксировать в ТЭЧ.

До сих пор летчики и техники с издевкой цитировали слова командующего округом, который прилетел уже на следующий день и перед строем, презрев всякую субординацию, немедленно выдал свою версию о причинах происшествия:

- Ни хрена у тебя, командир, люди не пострижены. Всюду срач, травой заросли, помоек развели на аэродроме. Потому и самолеты падают.

Через пару дней в гарнизон нагрянул начальник политотдела дивизии и провел совместный партийно-комсомольский актив, на котором убил сразу двух зайцев. Сначала обсудили секретное выступление кандидата в члены Политбюро ЦК КПСС товарища Ельцина на партактиве Московского округа ПВО по поводу посадки на Красной площади юного немецкого пилота-хулигана Руста, а потом детально разобрали злополучное летное происшествие. Полковник копнул немного глубже командующего и не менее легко справился с задачей по поиску виновных:

- А ведь на полетах присутствовали коммунисты и комсомольцы! Неужели никто не мог подсказать командиру полка, что летать в такую погоду опасно!

Уже два месяца весь полк смеялся и над этим перлом. И вот, наконец, ремонт "двадцатки" закончили. Траву и "аврору" тут же забросили, и все столпились около самолета, придирчиво осматривая его, обмениваясь профессиональными замечаниями:

- Теперь облетывать надо.

- А кто рискнет? Ищи дураков!

- Найдутся. Что, у командира замов нет?

- Да не сядет ни один летчик на этот самолет! Полгода мозги будут пудрить, а потом спишут к чертовой бабушке, как двадцать третий. Помните, когда Кравченко на нем Боголюбова сбил, во что матчасть превратилась. Все ж восстановили, но один черт на сантиметр фюзеляж просел. Так и не облетали, распилили в конце концов.

Инженеру стоило больших усилий прекратить обсуждение и вернуть техников на рабочие места. Солнце палило все жарче. Как только майор Лагойда скрылся в домике, в его адрес посыпались тихие проклятия: всех мучила жажда, а калитка оставалась по-прежнему запертой.

Проходившему по пыльной дороге солдату из другой эскадрильи обрадовались, словно ангелу небесному. Перекинули ему через калитку ведро и через несколько минут с наслаждением полностью осушили его. После этого время словно пошло быстрее, и наконец-то прозвучала долгожданная команда:

- Строиться на обед!

Правда, сразу не уехали. Инженер счел нужным еще кое-что сообщить:

- Кокошкин с понедельника в отпуске, но ему "дембельский аккорд": с Телегиным и Беспятовым завтра убыть в дивизию на партактив, с политотдела позвонили. "Двадцатка" еще долго летать не будет - до принятия решения в округе. На время командировки и отпуска Кокошкина самолет принять на хранение прапорщику Огурцову. Далее ...

Последовало еще несколько подобных указаний, после чего эскадрилья наконец-то отправилась на обед.

* * *

Прошло недели три. Жизнь тянулась своим чередом. Полеты сменялись работой на стоянке и наоборот. Скептики оказались правы: про "двадцатку" больше никто не вспоминал, и она сиротливо отдыхала в своем "кармане". Предусмотренные технологией работы проводились на ней легким росчерком пера.

В день очередной предварительной подготовки эскадрилья вновь построилась на обед. Несколько человек не захотели трястись по разбитой дороге и остались в домике, остальные лихо запрыгнули в кузов. Тягач отправился в гарнизонную летно-техническую столовую, но не успел толком отъехать от эскадрильи, как остановился. Инженер вышел из кабины, подозвал одного из техников, махнул рукой водителю, чтобы тот ехал дальше, после чего исчез в кустах, явно намереваясь незаметно оказаться на стоянке.

Сидевшие в кузове красноречиво покрутили пальцами у виска, обменялись едкими замечаниями и остротами по поводу странных действий своего начальника, после чего тягач исчез в дорожной пыли.

Через полтора часа все вернулись на стоянку, и инженер снова построил техников в тени перед домиком. Лицо майора сияло, как начищенный к строевому смотру сапог. Несколько раз пройдя туда-сюда перед строем, он, наконец, начал свою речь:

- Вы думаете, что хитрые, а начальство не подозревает, как вы государственное добро разбазариваете. Я имею в виду массандру со спиртом. Ничего подобного! Вы, наверное, удивились моим действиям перед обедом. Кто-то, может, догадался, пытался из гарнизона позвонить на стоянку, предупредить, но я провода телефона обрезал. И, конечно, результат налицо. ДСП наш, рядовой Убайдулаев, попался с трехлитровой банкой спирта. Говорит, нашел в траве. Особист разберется, там отпечатки пальцев хорошие остались. Если это действительно не Убайдулаев слил, а часового наследство (помните, было у нас слитие?), то еще куда ни шло. Но Убайдулаев это одно, а вот прапорщик Огурцов - это более серьезно. Представьте себе, нес пятилитровую канистру с массандрой. А самолеты все опечатаны. Значит, кто-то ему передал свою печать. До обыска я опускаться не буду. Просто сейчас, немедленно, все техники предъявят мне каждый свою печать.

Команда была тут же выполнена, но результата это никакого не дало: все печати оказались на месте. Инженер побагровел.

- Уже успели передать, фокусники! Ладно, пойдем другим путем. По очереди вскрываем лючки на каждом самолете и замеряем уровень спирто-водяной смеси. В моем присутствии! Весь личный состав находится в курилке, каждый техник по очереди прибывает к самолету по моей команде. Разойдись!

На это мероприятие ушло почти два часа. Все это время в курилке не прекращалось спокойное обсуждение умственных способностей инженера. Большинство сошлось на том, что надолго Лагойды не хватит, так что пора резервировать место в дурдоме. Остальные возражали, что с такой атлетической фигурой никакие болезни товарищу майору не грозят, тем более связанные с головой: там же кость!

- Чем больше дубов, тем крепче наша оборона! - таков был главный аргумент, и в итоге большинство склонилось к мнению меньшинства, признав верность старого афоризма.

Покончив со столь интересной темой, курилка принялась склонять "героя дня" Огурцова. Однако теперь Вене было не до смеха. Он с напряжением ждал окончания проверки.

Но вот появился Юрик, оба многозначительно перемигнулись, и это было тут же замечено. Все мгновенно разобрались в ситуации.

- Поделитесь опытом, когда уже печать передать успели?

- Долго ли умеючи! - сразу взбодрился Веня. - Николаич только отвернулся, я тут же и перекинул.

- Юрик, а ты-то как выкрутился?

- Будто сами не знаете, как отчетность по ГСМ делается! Комар носа не подточит, черта с два он что вычислил!

После бесплодной проверки инженер вновь построил всех перед домиком и продолжил свои сентенции:

- Не удалось мне обнаружить, с какого самолета слили массандру, но в конце концов я это выясню. Прапорщику Огурцову после построения немедленно написать объяснительную, обо всем будет доложено командиру полка, стоимость спирто-водяной смеси будет взыскана в трехкратном размере. Это примерно триста двадцать рублей. Так что думайте в следующий раз. А то вообще совесть потеряли. Меняете спирт и массандру в поселке на что угодно, торгуете. Забыли пословицу: как веревочке ни виться, а конец найдется. Короткая память у вас. Вспомните, сколько человек уволили и сколько осудили за пьянки и злоупотребления со спиртом после горбачевского Указа! Так что, Огурцов, я еще не знаю, как командир на все это посмотрит.

Все в строю поняли, что это уже не шутки. Техники перешептывались друг с другом, и в конце концов Хитрецов не выдержал:

- Разрешите спросить, товарищ майор?

- Пожалуйста.

- Мы все поняли, какие мы плохие, разбазариваем спирт и массандру. Тогда скажите, зачем же вы сами десять литров недавно подполковнику Иванову налили?

- Я, десять литров? Где? Когда? - возмутился инженер.

- За нашим домиком со склада ГСМ. Он подъехал на своем "Москвиче", вы взяли у него канистру и налили. Очень просто.

- И ты это видел, Хитрецов?

- Да, видел.

Инженер начал импровизированный социологический опрос:

- Белкин, ты это видел?

- Так точно, видел.

- Зиновьев, видел?

- Было дело.

Оказалось, что злополучный эпизод с подполковником Ивановым наблюдало больше половины техников. Никто не постеснялся прямо сказать об этом. Инженер надолго задумался.

- Вы бы так за матчастью смотрели, как за своим начальником, - наконец, мрачно произнес он и снова замолчал.

В строю тоже долго не раздавалось ни звука, но, когда пауза слишком затянулась, началось сдержанное перешептывание. Но, видимо, напряженный мыслительный процесс все же подошел к концу, и инженер снова заговорил.

- Не буду объяснять вам азбучные истины, что там, где стоят самолеты нашего типа, все строится на спирте и массандре, без этого никуда не денешься и не сунешься. Так что это горькая необходимость, высокое начальство приходится ублажать. Но одно дело налить командирам и начальникам, и совсем другое для личных нужд или на продажу. Так что никто вины с Огурцова не снимает. Тем не менее, я принял решение не применять к нему никаких санкций. Огурцов, сдадите эти пять литров на наш эскадрильский склад ГСМ, и будем считать инцидент исчерпанным. Но если кто еще раз попадется - пеняйте на себя.

* * *

Незаметно пролетела еще пара недель, неотличимых от десятков предшествующих и будущих: рутина, рутина и снова рутина. Новый командир полка полковник Старшинов, заменивший недавно назначенного заместителем командира дивизии Фирсова, решил внести некоторое разнообразие в серые будни, объявив однажды субботник на целый день, а следом, в воскресенье, назначил общеполковое построение.

- Сегодня истек срок выполнения предварительной подготовки, - объявил заместитель командира полка по ИАС подполковник Иванов. - Выполняем ее в течение всего рабочего дня. Летный состав - по плану командиров подразделений.

- Как будто вчера нельзя было эту предварительную сделать, - пробурчал кто-то себе под нос, но командир полка все же расслышал эту реплику, грозно нахмурил густые брови, и приказал офицеру выйти из строя.

- Ответьте, товарищ старший лейтенант, что такое строй.

- Установленное Уставом размещение военнослужащих, подразделений и частей для их совместных действий в пешем порядке и на машинах.

- Ладно, это вы знаете. А вот с правилами поведения в строю, вижу, знакомы слабо. Начальник штаба! Принять зачет по знанию строевого Устава у данного офицера, в понедельник доложить мне. Становитесь в строй! Личный состав в распоряжение командиров подразделений!

Через полчаса вторая эскадрилья была на стоянке, и Веня Огурцов привычно забегал от одного техника к другому.

- Ты уже забыл, как мы с тобой чуть не влипли? - отмахнулся от него Юрик.

- Да мне чуть-чуть, только "мормышку" запустить!

- "Мормышку"? Ах, да, сегодня же у нас всенародный праздник - День рыбака! Да, Веня, ты же у нас мормышечник, так что с праздничком тебя! Ладно, в такой день отказать тебе не могу. Только давай сам. Держи ключи и печать.

В мгновение ока механик оказался на самолете и умело открыл бак спирто-водяной смеси. Достал из-за пазухи пол-литровую бутылку, на горлышко которой была намотана контровка. Именно это нехитрое устройство и называлось "мормышкой". Бутылка по диаметру точно совпадала с горловиной бака, так что опытному механику не составило никакого труда запустить свою "мормышку" и через пару секунд извлечь полную бутылку. Для ста пятидесяти литров такая потеря была совершенно незаметна.

Так же мгновенно Веня закрыл и опечатал лючок и оказался на земле.

- Молодец! - похвалил его Юрик. - За сорок пять секунд управился, как на подъеме. Я засек.

Оба засмеялись, после чего, скрывшись под самолетом, выпили граммов по сто пятьдесят для поднятия тонуса на воскресный день.

- Прекратить распитие спиртных напитков на рабочем месте! - внезапно услышали они громкий голос.

От неожиданности Веня выронил бутылку, и она тут же разбилось об бетон. Запахло спиртом. Подошел Кокошкин и засмеялся.

- Что, испугались?

- Да … твою мать, Коля! Ты что, охренел? Бутылку из-за тебя разбил, еле выпросил, - возмутился Веня.

Кокошкин посмотрел на него с явным недоумением, а Юрика осенило:

- Так тебя, Коля, что, аж в воскресенье после отпуска вычислили?

- Не говори, посыльного комэска прислал! Задолбали. Думал, выйду в понедельник, как белый человек. Вычислили, гады. Что тут у вас за аврал?

- Да нет никакого аврала, - отмахнулся Юрик. - Мозги е…ут, делать им не х... Говорят, командира полка покритиковали на совещании в дивизии, теперь начал всякие субботники устраивать, а сегодня предварительную в воскресенье изобрел.

-Ладно, Веня, пошли, буду у тебя самолет обратно принимать. Кстати, с Днем рыбака тебя! А что ты у Юрика побираешься, неужели с "двадцатки" уже все высосал?

-А что там пить! Самолет же с ТЭЧ, весь пустой!

-Здравствуй, жопа, Новый Год! - засмеялся Кокошкин. - Я ж его в ТЭЧ заправил! Велели, чтобы был готов к облету. Ты что, даже не заглянул?!

Несколько техников, услышав столь интересный разговор, уже скопились вокруг. Заинтригованные, все направились к "двадцатке". Кокошкин деловито, по всем правилам, осмотрел самолет, вскрыв каждый лючок и замерив остатки ГСМ. Все сто пятьдесят литров "массандры" для охлаждения генератора и сорок три литра чистого спирта для охлаждения прицела оказались в наличии.

- Коля, тебе только в разведке работать, - засмеялся Юрик. - Никто и понятия не имел, что ты аварийный самолет заправил. Тут у нас Веня с пятеркой массандры попался, так Николаич на всех самолетах уровень замерял. А к "двадцатке" даже не подошел.

На Огурцова было жалко смотреть. Он побледнел, прижался к стойке шасси и безучастно смотрел на хохочущих техников. Не говоря ни слова, он передал печать Кокошкину, отошел в сторону и тихо заплакал.