Мир до сих пор отмечает годовщины победы во второй мировой войне. И все относятся к этому событию по-разному. Многие пересмотрели свои взгляды. Бывшие фашисты часто испытывают раскаяние, в то время как их дети и особенно внуки, часто организуют факельные шествия, гордясь своими дедами-эсесовцами.

Мне много приходилось путешествовать по миру, в том числе и по странам, которых наиболее плотно затронула вторая мировая война, государствах, которые были непосредственными участниками этой битвы, и неодинаковость, а также необычность взглядов людей, живущих ныне в этих странах, привлекло мое внимание.

Для начала сама Германия. Думаю, многие бывали в этой стране вскоре после окончания войны и уж, конечно, до падения берлинской стены. Принято считать, что существует кардинальное отличие между восточным и западным Берлином. На самом деле, прошло десятилетие после падения страны, а я уже не вижу никаких глобальных отличий ни в архитектуре, ни в быту, ни в нравах и особенностях менталитета. Немцев принято считать законопослушной и консервативной нацией. И это проявляется буквально на каждом шагу. Особенно это чувствуется в маленьких городках Германии. Там трудно представить себе заплеванные тротуары, исписанные грязными ругательствами стены. Все блещет чистотой, поражает симметричностью и аккуратностью. Жизнь полна размеренности и спокойного достоинства. Однако не лишены немцы и фантазии. В небольших городках часто встречаются модные ныне садики, наполненные миниатюрными мельницами, вокруг которых располагаются крохотные фигурки гномов, в позах тружеников. И если немецкие дома сами по себе не блещут разнообразием, то в садах немцы стараются дать волю своей натуре и создать мирок сказки, согласно своим представлениям о таковой.

Но это касается исключительно маленьких спокойных, уютных городков. Берлин же совсем другой. Наверное, первое, что удивляет на улицах Берлина, это большое обилие грязи, мусора, бросаемого мимо урн, множество безобразных надписей, «украшающих» фасады. Ведь казалось, немцы так привержены к порядку. Многие, впрочем, считают, что все это – дело рук иностранцев, в огромном числе, прибывающих в город. Но по моим наблюдениям немцев можно разделить на две категории. Первая – это спокойные буржуа, еще до рассвета спешащие на работу, и с заходом солнца, закрывающие свои маленькие магазинчики. Они не считают зазорным нажаловаться на соседа, продавшего им же в неурочное время пакет молока или батон хлеба, так как таким образом этот сосед нарушает заведенный порядок. Эти немцы улыбчивы и приветливы, но только до той поры, пока они не понимают, что перед ними иностранец. И тут мгновенно улыбка исчезает с лица, губы сжимаются в узкую полосу и они перестают отвечать на вопросы, даже если им выгодно продать свой товар. Конечно, это не касается туристических центров, где они просто не могут не общаться с иностранцами, поскольку это входит в их непосредственную обязанность. И в таких местах большинство немцев все же с грехом пополам говорит на английском, который негласно давно стал международным языком общения и не знать который считается просто неприличным. Но даже в таких туристических заповедниках, как Дрезденская картинная галерея, это правило выполняется не всегда. И кассирша вполне может притворяться (или же искренне не понимать), что ее просят продать два билета. Вообще английский у немцев весьма специфичен. И уж если они на нем все же говорят, то считают, что «как пишется, так и слышится». И понять их бывает не всегда легко, даже если они идут вам на встречу и искренне хотят общаться. Но в основном они общаться не хотят. Иностранцев не любят и однажды, когда поздно вечером я заблудилась в Берлине и спрашивала дорогу, от меня шарахались как от зачумленной, так что, я было уже решила, что придется здесь же на знаменитой улице «под липами» и заночевать.

И тут надо сказать о другой категории немцев. Немцы, как мне кажется, делятся на «дневных» и «ночных». И если дневные законопослушны и больше всего бояться нарушить ими же заведенный раз и навсегда порядок, то «ночные» немцы, те, которые выходят на улицы Берлина после установленных негласными правилами поведения «приличных» 8-ми часов вечера, напротив, откровенно агрессивны и своим вызывающим поведением шокируют окружающих. Именно на берлинских улицах по вечерам можно встретить скопища обкуренных и обколотых молодых людей, тусующихся большими компаниями, швыряющих бутылки и пристающих к случайным прохожим. «Дневные» немцы в это время стараются ни за какой надобностью не показывать нос на улицу, а уж если им пришлось на нее выйти, подростковые банды они готовы обходить за километр. Законопослушные немцы иногда даже за продуктами готовы поздно вечером поехать скорее в соседнюю страну, нежели в открытый «допоздна», то есть до 10-ти вечера супермаркет, около которого можно встретить неонацистские элементы. Подобный раскол немецкой нации объясняется фактором того униженного положения, в котором они существовали много лет после окончания проигранной ими войны. В итоге некоторые смирились с мыслью о вине нации перед всем остальным миром, в то время как подрастающее поколение с присущим всем молодым бунтарским духом, с презрением отнеслось к покорности старших и начало свой гипертрофированный протест. Вероятно, чтобы не последовало этой обратной откатной волны, которую, вне всякого сомнения, и следовало ожидать, не стоило странам-победителям до такой степени зажимать национальное самосознание немцев. Ведь немецкой нации и так присуща дисциплинированность и стремление к порядку. Наполеон, торжественно въехав в Берлин, возмутился безвкусицей и раболепством немцев, назвав их самой раболепной нацией в Европе. Но при этом, именно эта нация оказывалась одной из самых агрессивных, и ей мы обязаны развязыванием двух мировых войн. Как говорится: «В тихом омуте черти водятся». Поэтому вероятнее всего, мир еще неоднократно увидит не только немецкий консерватизм, но и немецкие бесчинства, которые мы уже периодически можем наблюдать в разных городах Германии.

Что касается заявления Наполеона об отсутствии у немецкой нации вкуса, то я не могла с этим не согласиться, разглядывая берлинские улицы. Тут как нельзя более подошел комментарий Наполеона о том, что главная улица города напоминает строй серых прусских солдат. Изменился век, Берлин был стерт с лица земли и отстроен заново, но «Улица под липами» по-прежнему напоминает строй серых прусских солдат, хотя и построена в совершенно ином стиле, чем при Наполеоне.

Но, увлекшись критикой некоторых немецких нравов, нельзя не отдать им должное в плане кропотливого и любовного восстановления своего разрушенного исторического наследия. И особенно это заметно в Дрездене. Если сравнить послевоенные фотографии, демонстрирующие чудовищные развалины, с современной реконструкцией, можно лишь выразить свое восхищение скрупулезностью, с которой жители Германии восстановили не только храмы и знаменитые комплексы, но и даже маленькие и, казалось бы, незначительные, сооружения. Такие, как, например, чумной фонтан, построенный в честь избавления города от чумы и подобные ему мелочи.

В заключение можно сказать, что внутренняя гордость немцев за свою нацию, не знает предела, и она иногда выражается даже в таких формах, как меню в ресторанчиках, где бывают исключительно иностранцы. Казалось бы, они просто обязаны были иметь это меню если не на нескольких языках, то хотя бы не только на немецком, но и на английском. Но нет. Причудливый готический стиль украшает карту вин и блюд национальной кухни, а официант, которому ежедневно приходиться обслуживать множество иностранцев, не знает практически ни одного слова не на родном языке.

Патриотизм можно, без сомнения, считать похвальным качеством, тем более что при сравнении те, страны, в которых он почти напрочь отсутствует, производят на редкость убогое впечатление, но, полагаю, всему должна быть мера. Несомненно, немцы не единственная нация, втайне считающая себя самой лучшей и избранной, но формы немецкого самосознания порой превышают все допустимые нормы.

Тем не менее, многие туристы приходят в восторг от Германии и некоторые не прочь остаться там на постоянное место жительство. Это, разумеется, право выбора каждого свободного человека. Так же как и мое право представить свои соображения по поводу данной страны.