В ожидании зимней таинственной ночи, я, сидя неподалеку от потрескивающей поленьями печки и играя с котом, не давал покоя бабушке Аннет расспросами.

- Долго еще? Может, не настанет?

- Настанет, ты не беспокойся, - обнадеживала она меня.

Бабушка скоро цепляла петельку за петелькой, накидывала длинную мохеровую нить, идущую от клубка на тонкие спицы. Клубок дергался, привлекал внимание кота.

- Что я тебе рассказывала про Бога распятого на кресте, помнишь? – спросила бабушка, и во мне зажглось необычное чувство радости, ведь я всё знал и помнил!

– Именно в эту ночь он и родился, – сказала она, и отсвет от печного огня заиграл в её седых волосах. – По правилам мы должны быть сейчас в церкви и зажигать свечи, но ничего, что мы не там. Вот крест, - бабушка достала из-за оклада старинной иконы распятье, - я перед ним зажгу свечу, и научу тебя обращаться к Богу. Потом она попросила прочесть «Отче Наш».

 

Я, громко завел:

«Отче наш,

Иже еси на небесех!

Да святится имя Твое,

Да приидет Царствие Твое,

Да будет воля Твоя, яко на небеси и на земли.

Хлеб наш насущный даждь нам днесь.

И остави нам долги наша,

Яко же и мы оставляем должником нашим.

И не введи нас во искушение,

Но избави нас от лукаваго.

Ибо Твоё есть Царство,

И сила и слава во веки.

Аминь».

 

И свечное пламя горело ярко-ярко, колыхалось, потрескивая, вытянутым сердечком огонька перед иконами.

 

Затем бабушка села к печке и вновь в ее руках засверкали серебром спицы.

– Рождество сегодня, ангелы спускаются на землю и заглядывают во все семьи, - продолжила она.

– Интересно, откуда они прилетают?

– С небес!

– А какие они?

– Обычные, как дети, – ответила она.

– Тогда, как же они летают?! – спросил я, и округлил глаза. «Ничего себе! - думал я, - Ангелы имеют такие же руки и ноги, как у меня, но я-то не умею летать!»

– С благословения Господнего. Спустятся, благословят людей и на небо…

 

Затем бабушка готовила меня ко сну.

Я захотел оставить кота в своей постели, прижать теплое мягкое тело к себе, но бабушка прогнала его прочь. Кот, обидевшись, побрёл на свое место у печки. Там он вытянулся на полосатом коврике, и шерсть его как бы искрилась при свете горевших поленьев.

– Тогда расскажи мне историю о том, что ослы не плачут. Все равно я еще не собираюсь спать, я должен ангелов посмотреть, – сказал я.

– Знаешь, осел очень вынослив. Всю жизнь он трудится неустанно, – начала она, и так неожиданно, сопровождаемый ее мягким голосом и, закрыв глаза, я уходил в таинственный ночной мир, где ничего не понимал...

 

И вот сейчас, четверть века спустя, я стараюсь описать те свои детские чувства, передать ту загадочность и сказку, куда уводил меня бабушкин голос, но не выходит, хотя я очень стараюсь.

 

Стояла ночь.

Звездное небо наполнялось светящимися сами по себе ангелами, и была тишина, наполненная добротой и нежной любовью.

Хлев освещался светом яркой звезды. На копне золотистой соломы красивая женщина стонала от боли и, облизывая сухой рот, она глядела на жующих сено и коров.

 

– Какие коровы, бабушка?

– Коровы, которые жевали траву и только на крик той женщины прекращали жевать. Понял? – спрашивала она меня.

– Какие смешные коровы, хи-хи!

– Осел, который приведший сюда эту женщину, стоял и смотрел на роженицу большими грустными глазами, а на лбу у него было белое пятно, как у осла твоего деда.

Было понятно...

– А что же потом, бабушка?

– Хозяин насыпал ослу траву, но тот не ел, а все смотрел на измученную роженицу, будто пытаясь уменьшить ее боль.

Там же крутился и озадаченный муж роженицы, но никак не мог помочь жене...

Потом, когда она родила, тамошние пастухи пришли воздать благодать. Тот добрый человек по просьбе гостей осветил личико новорожденного, и именно в этот момент появились влажные от слез глаза осла, – как-будто он плакал от радости, так показалось одному из пастухов; а на самом же деле, правда, слезы катились из глаз, и мочили внизу примятую траву.

Да, плакал выносливый, трудолюбивый осел. Обливался слезами длинноухий, и все же другой, необычный – странно радовавшийся осел Господа.

 

И ночью я видел светящегося по себе ангела Господа Бога, который сидел на этом плакавшем осле, они летели в мою сторону для благословения, и во сне я слышал мурлыканье моего кота, обычно прокрадывавшегося в мою теплую постель. А утром меня будил возглас бабушки:

– Пошел прочь! – гнавшую кота из моей постели.

Я уже хныкал – опять проспал ангела.

– Был, - говорила она. – Провел тебе по голове рукой и улетел...

 

Этой радости мне хватило на несколько дней, я даже не умывался, не расчесывал свои волнистые волосы, думал, что след, оставленный ангелом этим, исчезнет, и, что скрывать, я даже крутился неподалеку от осла своего деда, хотя боялся подойти близко – меня наставляли:

– Берегись, чтобы копытом не дал тебе!

Все-таки мне было интересно, а прослезился бы и этот осел, если б он тоже увидел рожавшую Святую деву Марию и ее новорожденного, – часто думал я.

 

2006