Елена Петровна с силой размахнулась и с оттягом ударила мужа по голове. «Надо же, – подумала она, - чистое си». Кузьма Ильич, тоже удивился высокой ноте, молча свёл глаза к переносице, и упал к красивым ногам жены.

Елена Петровна посмотрела на сковородку: «Хорошо, что помыла». Кузьма Ильич лежал красиво. «Да, погиб в нём артист» - посмотрев на мужа, подумала Елена Петровна, потом чуть подправила его руку, и одернула задравшуюся рубашку. «Вот так гораздо лучше».

Она подошла к телефону и набрала номер.

- Алло, это милиция? Я мужа убила. Сковородкой. Когда? Да, буквально, пару минут назад. Елена Петровна Задернюк. Нет, Задернюк – это фамилия. Адрес? Записывайте.

 

В квартире пахло сдобными булочками, корицей, ванилью и ещё какими-то волшебными ароматами, которые удивительно влияли на мужчин и в корне меняли их отношение к женщине.

За столом сидели четверо: молоденький лейтенант Серёжа, младший сержант Тимофеев, Елена Петровна и пострадавший Задернюк.

Сережа смущаясь, пил душистый чай и аккуратно кушал марципан.

- Елена Петровна, Вы просто волшебница! Я такие марципаны только в детстве ел.

- Ну что Вы, Серёжа, кушайте на здоровье. Я Вам с собой положу.

- Нет-нет, не надо, нам не положено.

- Ой, да что же это - целый день на ногах и «не положено».

- Давайте, давайте, он не откажется, и вот этих штучек… Уж больно хороши! Правда, товарищ лейтенант? – сержант Тимофеев подмигнул лейтенанту и отправил в рот масленую пампушку.

- Ой, да конечно, а Вы кушайте, не стесняйтесь.

- Кхе, кхе, - Кузьма Ильич потянулся за рогаликом. Все сразу посмотрели на него. Он застыл и отдёрнул руку.

- Так что, гражданин Задернюк, заявление, значит, писать не будете? – спросил лейтенант скорей утвердительно, чем вопросительно.

Кузьма Ильич поправил повязку на голове и приложил к ней грелку со льдом.

- Нет, не буду.

- Вот и хорошо, - сержант вытер руки об салфетку, - значит, будем считать, что семейная драма закончилась примирением, и инцидент исчерпан.

Кузьма Ильич молча мотнул головой: - Я сам упал.

Елена Петровна отвернулась и вытерла глаза. Лейтенант Серёжа отодвинул, пустую чашку и надел фуражку.

- Значит так, с официальной частью закончено, а это, так сказать, вам лично от меня – резюме такое.

- Что? – встрепенулся потерпевший.

- Резюме, ну постскриптум что ли.

- А?

- Так вот, если в следующий раз будете выяснять отношения, советую обойтись без рукоприкладства. И себя сохраните, и от статьи, так сказать, подальше, ну, вы меня понимаете.

Муж и жена одновременно закачали головами.

- Спасибо за чай. Сержант.

- Я всё.

Елена Петровна быстро собрала пакетик и сунула в руки сержанту Тимофееву. Выйдя на улицу, лейтенант Серёжа закурил.

- Да!.. Интеллигентные люди… Она – музыкант, на пианино играет, он – работник театра, а бытовуха, как у всех…

- Это что, вот у нас случай был, лет пять назад. Один скрипач жену свою задушил. С любовником застал.

- Чудак! Душил бы любовника.

- Вот и я его спросил: «Чего же ты любовника пожалел?»

- А он?

- Он говорит: «У нас завтра концерт, а Вадим - второй альт в оркестре. Как без него сыграем?»

Лейтенант глубоко затянулся и выбросил сигарету ловким щелчком.

- Всё, кончай байки травить, поехали, у нас ещё два адреса.

 

В квартире было тихо. Слышалось тиканье часов.

- Ленусь, прости! – Кузьма Ильич попытался взять жену за руку.

Елена Петровна отдернула руку.

- Ты лучше молчи. Всю душу мне вывернул!

- Ну, Ленусь, прости, бес попутал!

- Видела я твоего «беса».

- У меня с ней всё - конец.

- «Конец» у него. Сам-то веришь? Господи, и за что муки такие?

- Честное слово, Ленусь, я к ней больше ни ногой.

- Эх, Кузя, Кузя, ты ведь даже умереть по человечески не смог. Всю жизнь играешь, порхаешь. Вон, лысина уже, волосы седые, а как мальчишка.

- Ну, Ленусь, прости, я ведь пострадал, - он взялся за голову, - знаешь, как больно. У меня все мозги болят.

- Мозги! Какие у тебя мозги, Кузя. Ты все мозги на бледей и водку извёл.

- Ленусь, честное слово, я теперь - всё! Жизнь по-другому начну. У меня теперь всё встало на свои места.

Жена внимательно посмотрела на мужа и вытерла слезу уголком фартука.

- Двадцать лет вместе прожили, а ты, так ничего и не понял. Я ведь, любила тебя, все эти годы любила и терпела. Всех твоих Мариночек, Кристиночек, Яночек, - она махнула рукой. – Всё, Кузя, собирай вещи и уходи.

- Куда?

- Откуда я знаю, куда? К Яночке своей, с которой веселился всю ночь…, туда и иди.

- Это тебе Борька сказал? Он же врёт, специально врёт! Ленусь, неужели ты Борьке поверила? Борька – сволочь! Он давно меня подсиживает. Я знаю, чего он хочет. Он хочет смерти моей, и желательно чужими руками.

Он замолчал. Елена Петровна сложив руки, как школьница, сидела за столом и задумчиво смотрела в окно. Кузьма Ильич взял рогалик и откусил его.

- Я чаю попью? А?

Жена не ответила. Он сам налил себе в кружку заварку и кипятка, и принялся прихлёбывать, обжигаясь, горячим чаем.

 

Елена Петровна неотрывно смотрела, как за окном ветер раскачивал молодую берёзу, и думала: « Надо же, чистое си…, а ведь раньше, выше до диеза никогда не звучал».