Ветер наполнил мои глаза снегом. Я шла по покинутому всеми городу, встречая на пустынных улицах лишь немые призраки фонарей. Куда? Я не знаю. И тогда уж точно не могла знать. Никого не искала, так как город был пуст. Не пыталась спрятаться от холода, так как ни в одном из домов не горели даже свечи, не говоря уж о камине. В этом мире не было тепла, но и из него я не хотела уходить, а шла просто по вымощенному льдом тротуару, спрятанному под одеялом рыхлого снега. Дорога казалась белой рекой, несущей кристаллики льда. Длинное пальто оставляло на ней широкую полосу, которая сразу начинала затягиваться снегом. Мои волосы, пронизанные ветром, то и дело завязывали мне глаза мокрым шёлком, и мне приходилось резким движением руки убирать их назад.

Наконец я вышла на старую площадь, в центре которой возвышался черная фигура бронзового великана. Я подошла почни в плотную, так что пришлось сильно запрокинуть голову, чтобы посмотреть ему в глаза. Их не было видно, но я точно знала, что его невозмутимый гордый взгляд охватывал весь город. Это был его город, он был хозяином этой каменно-снежной пустыни.

Повернувшись к нему спиной, я увидела силуэт человека, стоящего под мерцающим светом фонаря одной из мрачных улочек, выходящих к площади. Он стоял довольно далеко, но я разглядела и его совершено белое лицо, и снег на его волосах. Несмотря на сильный ветер, его длинные тонкие волосы ели колыхались, как при лёгком бризе, но не выглядели тяжёлыми. Чёрный старинный плащ контрастировал со снегом и казался материализацией ночи. Незнакомец стаял неподвижно, как будто в ожидании. Он смотрел на меня.

«Неужели я не одна в этом потерянном городе?!» - мне вовсе не хотелось чьего-либо общества, но что-то заставило меня сделать шаг навстречу. Казалось, он даже не заметил этого, сохраняя холод своего взгляда. Быстрыми шагами я принялась разбрасывать снежную пудру, вздымающуюся перед моими ногами и тотчас уносимую ветром.

Я, не отрываясь, смотрела в его глаза, но снег и ветер не давали мне их увидеть. Порывы морозного воздуха то и дело били в лицо, не давая дышать. Приходилось закрывать его руками, настолько заледенелыми, что они не могли уже растопить кристаллики замёршего дыхания, остающиеся на бархате перчаток. Я старалась идти как можно быстрее, так как казалось, что к цели я вовсе не приближаюсь, а медленно отхожу назад. Очертания же незнакомца становились всё более размытыми, как будто он растворялся в чёрно-белом урагане ночи. В ушах странным образом уживались мёртвая тишина и гул ветра. В моё замёрзшее тело пробралась дрожь.

Когда я дошла до мерцания фонаря, его там уже не было. Я обернулась, но ни площади, ни бронзовой фигуры великана там не увидела. Только бескрайняя ночь и снег. Возвращаться смысла не было, ровно также не было смысла и в любом другом решении. Поэтому я продолжила прорываться сквозь ветер по тёмной улочке, укутанной мраком.

Вскоре дома на левой стороне закончились. Вместо них выросли высокие деревья за черной железной решёткой. В глубине виднелись кресты, и я перешла дорогу. Ещё пришлось пройти метров двести до того места, где решётка была сломана. Ветер стих, и крохотные снежинки уже медленно опускались на мои волосы. Успокоилась, дрожь прошла, и я медленно побрела в глубь кладбища.

Оно не казалось таким уж пустынным. Точнее это не было странным. По наличию жизни же ничем не отличалось от города. Вышла на заснеженную аллею, вдоль которой стояли белые статуи, в основном ангелы. На их крыльях лежал снег, а на лицах застыли слёзы льда.

Я подошла к одной из статуй. Лицо ангела показалось мне знакомым, хотя я не помнила не одного, принадлежавшего кому-либо из тех людей, что пытались проникнуть в камеру моего существования. Я осторожно дотронулась до его руки. Она даже показалась мне тёплой, может быть, потому что здесь уже не чувствовался холод. Я одёрнула руку и повернулась, чтобы отправиться дальше, но что-то заставило меня опять развернуться. Вместо статуи стоял незнакомец так близко, что его почти белые тонкие, но довольно красивые, губы едва не касались моего лба. Его холодное дыхание обволакивало моё лицо.

Испугавшись, я сделала шаг назад и уставилась ему в глаза. Это были глаза немного странного зеленовато-серого оттенка, наполненные печалью. Он смотрел точно так же, как и тогда под фонарём, как будто что-то хотел сказать.

– Кто ты? – решила я нарушить тишину.

Он улыбнулся и протянул руку. Я медленно сделала то же самое. Он взял её и повёл по заснеженному кладбищу.

– Куда ты меня тащишь? – я безуспешно попыталась остановиться – Не очень-то вежливо с твоей стороны.

В ответ по-прежнему тишина. Он только повернулся и растянул улыбку. Хм… она пугала, хотя отнюдь не была страшной. Угрозы я не чувствовала, но страх потихоньку начинал сжимать мою грудь. Его рука была просто ледяной, такой, что она обжигала уже привыкшую к холоду мою левую руку, спрятанную в бархатную перчатку.

Мы шли всё быстрей то, продираясь через кусты, то, по колено утопая в снегу. Развиваясь, его расстёгнутый плащ цеплялся за ветки, о которые я постоянно спотыкалась. Кресты безразлично смотрели нам вслед, то и дело появляясь из тьмы.

Наконец, пришли к старому небольшому склепу, зашли внутрь. По его углам горели четыре свечи. Это было первое тепло, встреченное мною в этом мёртвом городе. И свет был живой, не тот, что проливали на снег фонари. Высвободив руку, я рванулась к одной из них, стянула перчатки, небрежно засунув их в карман, и взяла её в руки.

– Вот это мило! Спасиб… а то я б совсем замёрзла. Ты что здесь живёшь?

Он прислонился плечом к стене и уставился на меня, показывая, что отвечать не намерен.

– Не хочешь отвечать – не надо, а молчать всё-таки не стоит. Раз уж привёл, рассказывай что-нибудь – пытаясь одной рукой обнять пламя свечи, я вопросительно смотрела на незнакомца.

Он усмехнулся, отвёл взгляд к моим ногам, потом пристально посмотрел в глаза. Я состроила недовольную улыбку и покачала головой, потом подошла, провела рукой по его волосам, смахнув с них снег. Незнакомец немного наклонил голову, продолжая проникать в меня взглядом.

– От тебя так веет холодом… тебе надо согреться.

Я взяла его руку и поднесла к свече. Он презрительно посмотрел на пламя, но сопротивляться не стал. Через мгновенье его ладонь начала плавиться, и капля проснувшейся крови упала на снег. Его рука тут же сжалась, потушив свечу. Я вскрикнула и в испуге прижалась к противоположной стене.

– Ты что изо льда?

– Разумеется! – глухо прорычал он – Как и те люди, что когда-то жили в этом городе, как и ты сама… разве ты этого не замечаешь?

– Нет! Это не правда!

– Они тоже говорили так, но ты же видела эти статуи… на самом деле в них никогда не было жизни.

Я схватила вторую свечку и угрожающе протянула перед собой, сжав обеими руками. Он улыбнулся, но сейчас в этой улыбке явно присутствовала опасность. Сделал рывок. Свеча, как будто испугавшись, тотчас погасла. Подошёл вплотную и попытался схватить за шею. Я незамедлительно ударила его по лицу, о чём пожалела, так как разбила костяшки о его лёд. Рванулась к выходу, но он всё же успел схватить меня сзади и швырнуть о стену. Его сила не то чтобы превосходила мою, её бы хватило, чтоб в момент разрушить этот склеп или повыдёргивать с корнем вековые деревья окружающие нас.

Но сдаваться я не собиралась. Швырнув в него еще одну свечку, метнулась к выходу, но была, разумеется, поймана ледяным монстром. Намертво приковав одной рукой к себе, он заглянул мне в глаза. Их серый цвет разбавляли уже только краски последней свечи.

Его рука нежно коснулась моей шеи. Я чувствовала, как начинала закипать в ней кровь, и только потом поняла, что она просто продолжала бороться, замерзая и останавливаясь. Я уже не могла пошевелиться. Он расстегнул пальто, точнее одним движением оторвал все пуговицы, чтобы его холод проник в моё тело. Я ещё раз попыталась вырваться, но его левая рука крепко сжимала мои плечи. Он провёл по щеке. Любое его касание, как бы ни было оно осторожно, доставляла нестерпимую боль, словно он бритвой сдирал кожу, но я не могла даже кричать; его пальцы уже ласкали губы.

Затем, схватив за волосы, он запрокинул мне голову. Он творил. Он был похож на скульптора ваяющего свой новый шедевр, а я уже напоминала кусок мрамора, точнее льда. Он взял свечку и поднёс к своей руке над моим полуоткрытым ртом. Его кровь омыла мои посиневшие от холода губы.

– Теперь ты ангел! – на его лице появилась лёгкая улыбка.

 

Зимнее небо укутано в серые тучи, уже утро. При свете склеп выглядит совсем по-другому, да и все вокруг олицетворяет только одиночество. Ночью этого не было. Тепло совсем оставило моё тело, зато за спиной появились два ледяных покрытых белым инеем крыла. Теперь я ангел.