Есть люди, которые плохо учились в школе, и не занимались русским языком, есть те - которые в школе учились хорошо, и языком занимались не так уж плохо, но преподаватель был так себе..., есть и такие, которые не читали до двенадцати лет - если только из-под палки, - это я к тому, что однажды узнала: грамотность формируется в период от семи до двенадцати лет, причем основное условие этой закладки - чтение книг, - это потом уже идут какие-то знания, уроки, навязанные извне..."- я остановилась и отложила ручку.

 

Не клеилась у меня научная работа, а написать ее - ну очень хотелось! Она могла бы сделать меня популярной в среде ученого круга, среди филологов и литературоведов. Но статья не получалась. Какой-то детский лепет, а не научная работа.

 

Я встала из-за стола. Постояла, посмотрела на стол. Выключила лампу. Еще постояла, посмотрела на лампу. Взяла статью и запихнула в ящик стола. Посмотрела на ящик. Вытащила статью, отнесла на кухню и выкинула в мусорное ведро. Посмотрела на ведро, взяла его, и пошла выбрасывать мусор во двор.

 

Выходя из подъезда, я столкнулась с Жанной.

- Привет! - весело воскликнула она, - Хозяйничаешь?

- Угу, - поспешила ответить я и посеменила к мусоросборнику: не хватало еще, чтобы Жанна обнаружила листы бумаги, торчащие из ведра, - точно заинтересуется и замучит вопросами. А, хуже того, вытащит и прочтет. Я оперативно опрокинула ведро в мусорный бак, и тут же рядом со мной образовалась Жанна.

- Инга, послушай! - она схватила меня за плечо, - Нет, давай, вон, на скамейку сядем.

 

Я покорно поплелась за ней в скверик, села на скамейку:

- Жанна, давай только быстро, ладно? У меня дела, и...

- Понимаю! - она закурила тонкую сигарету, - Хозяйственный день! Это благородно. Ну так вот, о чем я, собственно...

 

Знала бы Жанна, что всего каких-то двадцать минут назад, я....

- ...и, представляешь? - восхищенно тараторила она, - Они согласились!!! Инга!

- Погоди... - замялась я, - Кто согласился...

- Опять ты не слушаешь...Студия согласилась. Я написала им письмо...

- Письмо? - перебила я Жанну, - Ты написала письмо? И они согласились???

- Ну, я не сама его писала...Я диктовала, чтобы мысль правильно текла! Писал Герман. Да разве ж в этом дело? Они согласились просмотреть наши с тобой материалы!

- Да кто они?

 

Какой-то мальчик с совочком в руке подошел к нам, сел на корточки и стал наполнять моё ведро песком.

 

- Студия "Гоги-фильм"! - торжественно произнесла Жанна.

- Гоги?.. Это что еще за зверь?

- Так, ладно, Инга, я побежала, позвоню, как только будут новости. Впереди у нас перспективы! - она встала и быстро скрылась в подворотне.

 

Я посмотрела на мальчика:

- Тебе сколько лет?

- Шесть.

- Писать умеешь?

- И писать и читать, - отвечал он, не переставая наполнять ведро песком.

- А зовут тебя как?

- Виталик.

- Скажи мне, Виталик, как пишется слово "собака".

Он поднял на меня удивленные глаза, встал и, наклонив голову, тихо сказал:

- Со-ба-ка. А что?

- Да нет, ничего, - я машинально вытряхнула песок из ведра и ушла домой.

 

...

С Жанной мы познакомились в институте Кино и Телевидения, куда обе поступили после школы. Учились на одном факультете, "Звукотехники", но звук, и тонкости работы с ним, нас не интересовали. И я, и Жанна пришли в институт исключительно, чтобы снимать кино.

 

При институте имелась студия, "Полкадра", и ее руководитель, пожилой мужчина Петр Аркадьевич, называл ее, не без гордости, "полупрофессиональной". Туда можно было прийти, получить допотопную камеру "Конверс", некоторое количество пленки - минут на пятнадцать съемки, причем пленки такой старой, что серебра в ней было столько же, сколько в мельхиоровой ложке.

 

Но мы снимали. Фильмы были черно-белые, в большинстве своем - ни о чем, поскольку тогда мне еще казалось, что кино должно быть экспериментальным, непонятным, завуалированным, ну а Жанна - ей было главное работать с камерой. Она не разбиралась в том, что я придумываю, и с удовольствием жала на кнопки там и тогда, где я просила.

 

Отсняв очередной фильм, мы приходили в "Полкадра", сдавали пленку на проявку, а потом, получив позитивы, на дореволюционных монтажных столиках, похожих на большие дыроколы, вооружившись клейкой лентой, монтировали снятые материалы. Звук к фильму писался отдельно, на магнитофонную кассету, и потом, при окончательном просмотре, главным моментом было успеть совместить изображение и звук. Это получалось не всегда. Клейкая лента рвалась, нагреваясь в проекторе, магнитофон выключить не успевали....Вскоре мы немного, все же, поднаторели, и решили, что нам пора снять фильм для какого-нибудь фестиваля...

 

Я помню тот фильм. С него всё и началось...

 

Фильм назывался " Серая сюита". Он состоял из трех частей, которые никак друг с другом не были связаны. Я долго думала: как их связать, - в сюите должен быть лейтмотив, который интерпретируется в каждой части по-разному, и таким образом их соединяет воедино. Сначала, я подумала, что это должен быть герой. Но героя на все три части - да еще такого, чтобы он был непонятным и завуалированным, мне было не придумать. Вторым вариантом являлась общая тема всех частей. Но это тоже отпадало: там, по большому счету, ни в одной из частей никакой темы вообще не было...А отказаться от названия я не могла, потому что оно мне очень нравилось. Трагично и жутко экспериментально!

 

Пришлось остановиться на музыке. Раз сюита, сделаем центром фильма музыкальную тему, а изображение будет ее сопровождать. Я стала искать музыкантов. Конечно же, мне нужны были не просто музыканты, а уж понятно какие, экспериментирующие! Один мой друг, художник, сказал , что у него есть знакомые гении от музыки - трио "Не прислоняться". Название мне сразу понравилось, и на следующий день мы уже встречались.

 

На станции метро меня поджидали трое худых юношей, все в длинных плащах и очень длинных вязанных шарфах.

- Корнелиус, - представился один из них,блондин в очках, - А это Пуговкин и Бекар.

 

Мы прошли в кафе, и я стала рассказывать, что мне нужно. По большому счету, я сама этого не знала, поэтому рассказывала не только им, но и себе, соображая прямо на ходу. В результате, музыканты получили задание написать трехчастную сюиту следующего толка . Первая часть должна была быть авангардной, вторая - неопределенной, а третья - подводить черту. Все это я сказала многозначительно, и со знанием дела, но блондин в очках все-таки уточнил:

- Черту под чем?

 

Я выдержала паузу, как бы удивляясь его несообразительности, а сама думала: "Под чем же, ну под чем?..", и потом громко произнесла:

- Под смыслом! - после этого я, дабы больше не отвечать на подобные вопросы, быстро попрощалась с творцами и покинула кафе.

 

Жанна была недовольна тем, что после того, как она все отсняла, я занимаюсь фильмом без ее участия - ей тоже хотелось творить, да и авангардный кинофестиваль "Объедки-синема" , на который мы мечтали попасть, был не за горами. Жанна пришла ко мне, угрюмо поглядывая по сторонам:

- Ну, как фильм?.. - спросила она так, будто не имела к нему отношения.

- Жанна... - замялась я. - Понимаешь, я...

- Понимаю. - прервала меня она, - А как же я??

- Но я как бы режиссер, понимаешь?...

- Не понимаю! - тут её прорвало, - Мы, между прочим, на первом курсе! И мы , между прочим, вместе этот фильм делаем, и я, между прочим, тоже соображаю!

 

Мне стало ее жалко:

- Жанночка, я знаю, что ты очень хорошо соображаешь...Но есть такие вещи...

- Какие? Ну, какие, например?

- Я музыку подбирала к фильму...Понимаешь, всё-таки я...

- Понимаю. - кивнула Жанна, - А если мне она не понравится? Тогда что?

- Да мне она тоже может не понравиться... - вздохнула я, - Не знаю этих музыкантов. Чего играют?.. неизвестно...

- Ладно... - смягчилась вспыльчивая Жанна, - Но, Инга, пойми - и я хочу что-то делать. А то что же получается? - сняла, смонтировала, и до свидания?

- Жанна, но это судьба всех операторов ! - немного патетично воскликнула я.

 

Она хмыкнула:

- Я вообще-то еще не оператор. И требую своего полноценного участия в работе над фильмом! - она провела тонким пальцем по полировке журнального столика, - Ну, в музыке, согласна, я ничего не смыслю. Но ведь есть еще какие-то моменты! Мы столько вместе трудились, искали натуру, актеров халявных, а теперь я сижу, как пень в болоте...

 

- Жанна! - меня осенило, - А титры? Это же так важно - титры! Это визитная карточка фильма!

- А что писать? - немного оживилась она.

- Ну, как обычно. Сначала - название, потом наши с тобой фамилии, типа как создателей, а после фильма - актеров, и всех, кто нам помогал, - музыкантов, Петра Аркадьевича обязательно.

- Можно же и картинки какие-нибудь подложить... - Жанна уже была погружена в будущие титры...

 

Я любила ее за это необычное качество: Жанна была не очень творческой личностью, ей всегда требовался толчок, подсказка, задание, но при этом она была бесконечно талантлива! Получив такой толчок, она могла придумать что угодно, а если выполняла задание, то так досконально, что иногда мне казалось - что в момент выполнения, в ее голову переселяются мои мысли....

 

- ... А еще можно.. - продолжала Жанна, - Сделать нарезку из кадров, которые не вошли в фильм, и на их фоне титры пустить. Тоже будет круто, да?

Я кивнула.

 

- Ну, хорошо, - Жанна встала с кресла, - Я тебе позвоню вечером, и ты мне продиктуешь все, что нужно для титров. Я быстро сделаю!

 

Она ушла. И вечером действительно позвонила. Я продиктовала ей все необходимые имена, фамилии, названия, мы обсудили, как это примерно должно выглядеть, и Жанна очень довольным голосом пожелала мне спокойной ночи.

 

На следующий день ко мне заявились музыканты с кассетой, на которой была записана музыка к фильму. Корнелиус предупредил сразу:

 

- Тут всего три инструмента: рояль, флейта и бубен. Бубна мало, поскольку он не концептуален в этом контексте. Рояля тоже немного - он отяжеляет...Так что, солирует флейта. Это может показаться необычным, но привыкаешь быстро.

 

Я молча взяла кассету и вставила в магнитофон. Началась "музыка".

- Это первая часть. Авангардная. - сообщил Корнелиус, - Мы назвали ее " Срок годности".

- А...почему так?.. - спросила я , с ужасом вслушиваясь в заунывные трели расстроенной флейты.

- Это я придумал, - сказал Пуговкин , - На меня снизошло... Муза нашептала...

- На флейте он играет, - объяснил Корнелиус.

- Ясно... - кивнула я, - А вторая часть скоро?

- Не нравится? - уныло и очень недоверчиво спросил Пуговкин.

- Нет... - я почему-то улыбнулась Бекару, который сидел в углу дивана и недобро смотрел на меня из-под косматых бровей. - Нравится, но я хочу и другие части послушать... Тут я...всё поняла....

 

Корнелиус подошел к магнитофону и отмотал плёнку:

- Вот вторая. Называется " Конец всему живому".

 

Меня передернуло... Полилась опять все та же заунывная флейта....

- А почему...ээээ... - начала я, но меня перебил Корнелиус:

- Тихо! - он поднял палец, - Слушай.

 

Внезапно в магнитофоне что-то грохнуло, на несколько мгновений заглушив флейту.

- Вот! - торжественно произнес Корнелиус.

- Что - вот?

- Бубен! Ствол темы! Главный акцент! Он олицетворяет крах всего живого и обновление сущего! Я играл, - он улыбнулся и поклонился, - Ваш покорный слуга.

 

У меня стало потрясывать ногу:

- Хорошо, давайте третью, по быстренькому!

- По быстренькому не получится, - сказал Корнелиус, перематывая кассету, - Это очень медленная композиция. К тому же, она подводит черту, - он повернулся ко мне, - Под смыслом... Называется просто. "Ё"

 

Когда из магнитофона послышались все те же звуки флейты, я не выдержала:

- Господа музыканты, что же это такое? Под вашу музыку уснуть можно! Да, у меня экспериментальное кино, но оно яркое, пронизано движением и десятками смыслов, а так же - подтекстов!

- Не торопите события, - спокойно произнес Корнелиус, - Слушайте.

 

Я насупилась и замолкла. Через минут пять сквозь флейту стал пробиваться рояль - какие-то отрывочные, тяжелые и низкие аккорды. Пробивался он не долго, и как-то очень внезапно и некорректно ретировался, оставив флейту опять в одиночестве терзать слух и душу.

 

- Это всё? - спросила я, когда музыка кончилась.

- Да, три части, как вы просили, - кивнул Корнелиус.

- Спасибо. Хорошо. Оставьте мне кассету, я еще раз послушаю и подумаю.

Когда музыканты уходили, Бекар обернулся и тихо произнес:

- А на рояле это я...играл.

 

Прослушав музыку раз десять, я внушила себе: что-то в ней есть. Других вариантов все равно не было, а заявку на фестиваль нужно было подавать уже через день. Поэтому я переписала "сюиту" на другую кассету, сократив все части до нужной протяженности, а оставшиеся куски решила положить на титры.

 

Я позвонила Жанне:

- Привет, как там титры? - несколько мрачно сказала я: в голове назойливо стонала флейта.

- Ой, Ингочка, так хорошо! - восторженно запричитала она, - Я все сделала, название нарисовала в таком готическом стильчике, а в конце такой калейдоскоп из кадриков, и на их фоне такие титрики!!! Круто?

 

Я сказала, что всё это просто шедеврально, поинтересовалась, сколько длятся титры, Жанна сказала, я попросила ее хорошенько проверить все склейки, чтобы на фестивале фильм не развалился, и повесила трубку.

 

Фестиваль проходил в одном крупном Доме культуры. Народу собралось очень много, но мне почему-то казалось, что это не любители экспериментального кино, а любители бесплатного пива и бесплатной дискотеки, которые были запланированы устроителями фестиваля, после показа.

 

На нас с Жанной повесили бумажки с надписью "участник", и выдали еще несколько - для актеров и съемочной группы. Я раздала их всем, включая пришедших на фестиваль музыкантов, при виде которых у меня испортилось настроение.

 

- Ой, Инга! - взвизгивала Жанна, - Это же так суперски! Фестиваль! А если еще место займем? Ой, погляди, телевиденье приехало! Ты представляешь?

Я только кивала.

 

Оставив Жанну и всех остальных участников в зале, я пошла в комнату к устроителям.

- "Серая сюита", - сказала я, протягивая кассету с музыкой долговязому парню, - Фонограмма. Там на начале стоит. Когда на экране появится белая полоска, нужно включить...

- Серая...сюита... - он поглядел в программку, - Ваш фильм пятый, подойдете к звукооператору с фонограммой, и сами все включите, - он вернул мне кассету.

 

Я вошла в зал, села рядом с Жанной, и тут потух свет. На экране замелькали неразборчивые кадры, и кто-то в микрофон стал рассказывать про Дзигу Вертова, про Чарли Чаплина, и про то, что все мы здесь сегодня собрались.

 

Наконец, начался показ.

 

Я смотрела на экран, но ничего не видела, только ждала конца каждого фильма. В напряженной руке потела кассета.

- Ты погляди, - шептала Жанна, - Какая ужасная съемка. А актеры? Да они даже не играют! Инга, мы лучшие!

 

Наконец, подошел к концу четвертый фильм, я метнулась к звукооператору, который плохо просматривался в темноте, и сунула ему кассету.

- Что это? - донеслось до меня из-за пульта.

- Это фонограмма! - наклонилась я к нему. - Сейчас начнется фильм, я вам махну, когда включать, хорошо?

- О'кей, - кивнул звукооператор.

 

Тут объявили наш фильм. Я онемела, одурела, застыла и облилась холодным потом - момент был волнительным, к тому же я очень переживала за фонограмму - уж слишком она не подходила к видеоряду. Я дала отмашку человеку за пультом, зазвучала флейта, и на экране появилась надпись, нарисованная вкривь и вкось: " Серая Суита". Я приоткрыла рот от неожиданности - что она, Жанна, в темноте писала? Это был позор. Дальше фильм можно было не показывать. Но оказалось, что это не просто позор, а только его начало. Титр сменился. " Саздатели: Инга Питрова, рижисер и Жана Каваленка, апиратор ".

 

Перед моими глазами все поплыло куда-то. Играла флейта...Я держалась за стену, чтобы не упасть...Очнулась я на конечных титрах, вернее,на их последней фразе "Особае спосибо Петыру Аркадичу. Канец."

 

Я так и простояла весь показ около пульта звукооператора...

 

В фойе, во время перерыва , ко мне подбежала Жанна:

- Инга! Мы точно первое место займем! Там все остальное - полный отстой! Ничего авангардного! И музыканты твои - такие гении! Это что-то!

- Жанна. - я серьезно посмотрела ей в глаза. - Ты в каком состоянии титры писала?

- А чего? - не поняла она.

- Ты уверена, что слово "конец" пишется через "а"??

- А, ты про это, - махнула рукой Жанна, - Ну, ошиблась, с кем не бывает?

- С кем не бывает??? - разозлилась я. - Со мной не бывает!!! У тебя в титрах ни одно слово грамотно не написано! Ты даже в своей фамилии умудрилась две ошибки сделать!!! КАваленкА несчастная!

 

В фойе появились музыканты. Они приблизились к нам, и Корнелиус обиженно воскликнул:

- Спасибо, конечно, за доверие, но " Не прислоняться" пишется НЕ СЛИТНО!

- Извините, - только и промолвила я...

 

Музыканты гордо удалились.

 

- Инга... - тихо сказала Жанна, - Я не хотела тебе говорить - у меня это с детства....

- Что??? - все еще негодовала я. -

- Неграмотность, - она печально опустила глаза, - У меня зрение было плохое до двенадцати лет, ну и мама мне вслух читала книжки. А потом, когда глаза вылечили, оказалось, что я неграмотная совсем. Я не чувствую слова... Не знаю, из-за чего это - из-за книжек, или из-за головы...или из-за мамы...или...

- Ладно... - сказала я примирительным тоном, - Пусть думают, что это ход такой режиссерский. Если спросят, я так и скажу. Только больше никогда без меня титры писать не будешь. Поняла?

- Ага, - кивнула она. - Но я так старалась!

 

Я обняла беднягу, и мы пошли досматривать программу.

 

На том фестивале мы получили " Приз Зрительских Симпатий". Когда я вышла на сцену, то долго что-то сочиняла о концепции, сверх-идее и сверх-задаче фильма, и никто меня не спросил про титры - видимо сами поняли, что это режиссерский ход...

 

Потом было много фильмов, фестивалей, Жанна совершенствовалась в операторском мастерстве, я по-тихоньку начала писать сценарии, нормальные, с сюжетом, не завуалированные, но все равно, чуточку авангардные. Но больше никогда, ни разу я не позволяла Жанне заниматься титрами....

 

...

Поднявшись в квартиру и поставив мусорное ведро на место, я села за кухонный стол.

 

После окончания института наши с Жанной дорожки немного разбежались. Она была вполне востребованным оператором, да и по моим сценариям уже сняли несколько фильмов...Но тут мы решили снова возобновить сотрудничество. Я давно мечтала написать сценарий про Бориса Пастернака. Я очень любила его поэзию, тщательно изучила его биографию, и хотела, чтобы этот фильм снимала Жанна. И вот, внезапно, практически сразу, она нашла студию, которая была готова рассмотреть наши материалы, а, проще сказать, мою литературную заявку на фильм. Ну, подумаешь " Гоги-фильм", какая разница? Студий в городе была масса, и как их только не называли...Главное, чтобы понравилось.

 

Я прошла в комнату, включила телевизор и долго глядела мимо экрана, ударившись в воспоминания о нашей бесшабашной студенческой жизни...тут раздался телефонный звонок:

 

- Да, - я сняла трубку.

- Инга, - послышался глухой голос Жанны, и я поняла - что-то случилось.

- Что? - встревожено спросила я.

- Я к тебе сейчас приеду.

- Ты же не так давно ушла!

- Но за это время произошло очень много. - послышались короткие гудки.

 

Жанна приехала через полчаса. Она была заревана и с порога стала просить у меня прощения:

- Инга, я не хотела, я по инерции, понимаешь?

- Что случилось? - воскликнула я.

 

Она прошла на кухню и закурила:

- В "Гоги-фильме" отказали... - проговорила она.

- Почему? - удивилась я, - Ты же сказала, они рассмотрят...

- Они рассмотрели!!!

- И что?

- Инга, видит Бог, я хотела как лучше, чтобы красиво было... - Жанна не решалась поднять на меня глаза.

- Говори по существу! - я начала раздражаться. -Что они сказали?

- Да ну их, идиоты сидят... - Жанна накинула ногу на ногу, - Ничего в кино не понимают....

- Жанна!!!

 

Она открыла сумку и достала из нее синюю папку. Мою. В этой папке лежали предварительные материалы по нашему будущему фильму.

 

- Ты можешь по-человечески? - нагнулась я к подруге, - Что они сказали?

- Они сказали, что... - Жанна поперхнулась дымом, - Тебе нужно сначала грамоте научиться, а потом уже о сценариях думать...

- Мне??? - округлила глаза я, - Не поняла. Что происходит?

- Инга, только ты не волнуйся, студий много. Меня Петька завтра обещал на одну...

 

Я вырвала папку из ее рук.

- Я хотела, чтобы было красиво! - воскликнула Жанна, напряженно наблюдая за тем, как я раскрываю папку.

 

...Мои материалы были аккуратно упакованы в яркий зеленый конверт, на котором крупными алыми буквами было старательно выведено : БАРИС ПОСТЕРНАК.