Если б кто на спину мне бы

Присобачил два крыла,

Я б летал себе по небу

Наподобие орла.

И.Иртеньев Мечты о крыльях

 

 

 

 

Вы никогда не закусывали водку льдом? Обычным льдом из морозилки, бывшей водой, залитой в специальную формочку, а? Мы дошли до такой экзотики абсолютно естественным путем ... Но начнем все по порядку.

Давным-давно... Нет... В молодые годы, когда я еще служил в наших доблестных Вооруженных Силах, а мой лучший друг Сашка работал в этих же Силах совершенно гражданским человеком, у нас с ним была традиция. Она распространялась в основном на летнее время, когда чада и домочадцы уезжали к бабкам и дедкам, ну а мы мужественно "тянули лямку" и продолжали оставаться у "станка". Честно говоря, мы всегда ждали это время. И совсем не потому, что все "семейные обязанности" на два, а то и на три месяца совершенно забывались, просто это было время свободного общения, походов куда захочешь и прочих прелестей "одинокой" и совершенно холостой жизни.

В это лето мне нужно было закончить ремонт квартиры. Ремонт - это, конечно, громко сказано, просто были приклеены новые обои, заменено кое-что из сантехники. В общем, был произведен "косметический" ремонт (на сколько хватило денег). Мне только оставалось докрасить полы в двух комнатах и расставить всю мебель по углам. Зная свойства своего организма, немного потрепанного армией, я договорился с Сашкой, что, покрасив полы, я буду жить у него, так как все время получаю отравление парами краски. Он с радостью согласился, поскольку мы убивали сразу несколько зайцев. Во-первых, отпадала необходимость переться к друг другу в гости, во-вторых, появилась возможность организованного приготовления пищи (читай: закуски), в-третьих, с собакой (а у меня была собака) можно было гулять попеременно. Поэтому, быстренько собрав нехитрые вещички для себя и для Арса (собаки), я переехал к Сашке, предварительно покрасив полы в несколько слоев.

И зажили мы счастливо и беззаботно, учитывая, что время было еще то: со спиртным и сигаретами было сложно, вернее сложно было без спиртного и сигарет. Тогда появился наш спаситель - чистый спирт "Роял", который стал вехой для целого поколения. А что, стоил он недорого, с учетом того, что продавался в литровых бутылках, покупая один "Роял", мы обзаводились почти тремя бутылками обычной водки, достаточно приличной на вкус и без остаточных явлений на утро.

Итак, прикупив все тот же "Роял", мы решили отметить новоселье.

- Картошкой займешься ты,- сказал Сашка, по-доброму глядя на непочатую литровую бутылку, - а я буду готовить соответствующую обстановку.

Соответствующая обстановка представляла собой накрывание на стол, и открывание бутылки. Хотя, надо было еще разбавить спирт, но у меня, как я считал, была самая трудная задача: чистка и жарка. На счет чистки все было хорошо. Сказывался опыт армии, когда приходилось чистить картошку тоннами, но об этом, по-моему, кто-то уже писал, поэтому повторяться не будем. А вообще-то, я люблю чистить картошку, тем более, когда знаешь, что после этого предстоит вкусный ужин с рюмочкой, другой. И затем, неторопливый разговор о том, о сем, располагающий к дреме, приятная расслабленность, когда немного покалывает в затылке, а ты уже знаешь, что твой собеседник скажет в следующую минуту. Но это нисколько тебя не расстраивает, а наоборот, говорит о вашей близости и одинаковому ходу мыслей.

К чистке я приступил с энтузиазмом пионера, целящегося из рогатки в новое стекло на третьем этаже, и вскоре картошка была перечищена и помещена на сковородку. О сковородке надо рассказать отдельно. Вы, наверное, знаете такой тип сковородок - у них нет ручки. Вернее, она есть, но состоит из двух частей: деревянной и, собственно, той части, которая "захватывала" край сковороды. В результате, получалась совершенно обычная ручка. Надо отметить, что эта сковорода присутствовала в хозяйстве Сашки уже довольно давно, практически с первых шагов его семейной жизни. По разным причинам ручка периодически ломалась, и Сашка, немного обстругав деревянную часть, снова вставлял ее в железку. После N-ного количества обстругиваний ручка стала длиной не больше пяти-шести сантиметров, да и к тому же в последний ремонт Сашка вставил ее не до конца или слишком сильно обстругал. Одно из двух. Но я-то об этом не знал. И когда, чтобы в очередной раз помешать уже скворчащую картошку, я попытался приподнять сковороду, она (ручка), конечно, обломилась...

Некоторое количество картошки я поймал. Штанами... Еще небольшую часть успел сожрать Арс, который крутился под ногами в надежде на какой-нибудь кусочек. Его боги в этот день были к нему благосклонны.

Основная же часть картошки лежала на полу несколькими аккуратными кучками. Что сказал Сашка? Да, практически ничего, если убрать богатые народные междометия и указания на некоторые особенности строения человеческого тела.

От неожиданности мы выпили по рюмке. Потом мы выпили с расстройства. Третью рюмку мы выпили для снятия стресса. Картошка мирно лежала на полу и, самое интересное, вокруг ничего не менялось.

- Надо бы что-то сделать, - философски заметил Сашка после снятия стресса.

- Что? - уже равнодушно сказал я.

- Давай её помоем, - предложил Сашка от безысходности.

- Это мысль, - поддержал его я. - Будем мыть прямо в сковороде.

- Хорошо. Наливай для разгона.

Мы собрали картошку и стали её мыть в раковине под краном. Ещё небольшое количество смылось водой, но основная часть сверкала и искрилась.

- Остальное пожарю я, - взял на себя инициативу Сашка.

Я, в общем-то, не возражал. Пары спирта и обжаривающейся мокрой картошки уже возымели своё действие на наши организмы.

Надо сказать, что на дворе стояло лето, как вы помните. Время было около десяти вечера, но было ещё достаточно светло. На небе не было ни облачка, и уже стали появляться первые звёзды. Вечер был в разгаре, мы были в ударе. Картошка с некоторыми трудностями была всё же пожарена и с аппетитом съедена.

Сашка сказал так:

- Завтра на работу. Поэтому есть предложение освежиться в озере. Заодно и собаку прогуляем.

- Ты меня знаешь, - я старался говорить короткими предложениями, чтобы не потерять смысл самому и чтобы собеседник не успел заснуть при выражении одной мысли. - Это святое. Только я. Купаться долго не буду.

- Понял. Купаться буду я. - отрезал Сашка. - Ты будешь держать Арса.

Он посмотрел на Арса, который тихо лежал на полу, предварительно им же вылизанном, дабы очистить его от остатков картошки, и переводил взгляд с одного на другого. О чём он думал? Я не знаю, но вид у него бал умный и сытый.

- Клюв! - бодро гаркнул Сашка и с любовью погладил подскочившего Арса по спине, хотя целился погладить голову.

Вообще, их отношения с Арсом для меня до сих пор остаются загадкой. Они полюбили друг друга с самого детства. Я имею в виду детство Арса. Самое интересное было то, что воспитывал его, всё-таки, я, т.е. выгуливал, дрессировал, если это можно так назвать, ну, и убирал продукты жизнедеятельности маленького колли чёрно-белого окраса. (Дабы не вызвать благородный гнев собаководов, говорю официально: Арс - колли трёхцветного окраса (чёрный, белый, коричневый), с полным именем Чейст Стайл Арсон Лепрей. Фу!) Он, конечно, меня слушался, уважал и даже, где-то, любил, но... Стоило Сашке зайти в мой подъезд, что тут начиналось! Повизгивание, поскуливание, виляние хвостом так, что дети, неосторожно попадавшие в поле движения хвоста, валились с ног. Телячьи нежности продолжались довольно долго. Сашка, конечно, расцветал, умилялся и страшно этим гордился.

Как с этим бороться я не знал. Но воспользоваться этим - я воспользовался. В целях воспитания нужно было научить собаку не брать еду у чужих. Это делается довольно просто и примитивно. Берётся одно лицо, вооружается колбасой и палкой. Колбаса, соответственно, предлагается собаке и если она её берёт, то получает палкой по спине. И так несколько раз. Затем, приходит добрый хозяин и даёт колбасу просто так, без палки. Занавес. Собака воспитана, колбаса съедена, палка сломана.

И, главное, Сашка согласился! Я его вооружил вышеозначенным (надо сказать, что Арс воспитывался в возрасте 3-х месяцев) и дал команду начинать. Арсу, конечно! Всё у них было на мази. Колбаса в руках Сашки (палка за спиной), неимоверная радость Арса... Он, естественно, берёт колбасу и получает палкой по спине. Шок! Причём у обоих. Арс смотрит на Сашку взглядом, в котором застыло удивление и одновременно сомнение (а, может, это не Сашка?). Сашка только в обморок не упал, но был близок к этому, уронил палку и посмотрел на меня. В его глазах горел синий огонёк ненависти. А глаза у него были зелёные... И, видимо, это сочетание на меня повлияло. Мне-то надо было заканчивать воспитательный процесс. Я позвал Арса и дал ему колбасу. Он недоверчиво посмотрел на меня, потом на Сашку, но колбасу не взял, разочаровавшись в человечестве. Нет, потом он её, конечно, взял, подумав, что от меня всегда можно ждать всякие гадости. Но Сашка больше в воспитании собаки участия не принимал. А любовь их продолжается до сих пор.

Однако, надо вернуться к тому вечеру, тем более что случай с картошкой был только разминкой. Как оказалось потом.

Сборы на озеро были недолги. Самое сложное было прицепить Арса к поводку, и это было вполне объяснимо, поскольку детали были мелкие, а движения широкие. Минут через сорок всё было в порядке, и мы отправились на озеро.

Смеркалось. Жизнь на озере била ключом. Соскучившийся по свежему воздуху за время рабочего дня народ отрывался, как мог. Кто играл в волейбол, кто ловил рыбу по краям пляжа, а кто сидел, покуривая и смотря на воду. Надо отметить, что на озере были свои традиции. В частности, когда темнело, все купались в чём мать родила. Это считалось абсолютно нормальным, поскольку к темноте все подходили уже в определённой кондиции. Как я уже говорил, только начало смеркаться. Сашка, который немного страдал близорукостью, в это время суток видел очень плохо (очки он надевал только в самых крайних случаях). Ему было лучше видно либо в кромешной тьме, либо ярким солнечным днём.

Когда мы подошли к озеру, для Сашки уже наступила ночь, хотя всё было видно прекрасно, поэтому он совершенно спокойно начал стаскивать с себя одежду. Я ещё не успел отреагировать на этот стриптиз, как он уже на всех парах мчался в воду. Картину надо было писать маслом под названием Июньская ночь, или полёт шмеля над пропастью во ржи. Это надо описать отдельно. Богатырским сложением Сашка не отличался, я бы сказал, что наоборот. Но ростом он вышел. И вот картина:

Сумерки. Пляж. Народ уже расслабился и разомлел. Комаров ещё нет. Красота. По пояс в воде, недалеко от берега, стояли двое влюблённых и нежно целовались, ничего не подозревая. Видимо, уже давно, потому что окружающее их уже мало интересовало. И вот прямо на них с берега, поднимая тучу брызг, несётся Сашка, размахивая руками и всем остальным. Сам Сашка, естественно, ничего не замечал, кроме фонариков на буйках в ста метрах от берега. Хорошо, что в самый последний момент, когда до столкновения остались считанные доли секунды, бедные влюблённые заметили какое-то движение, а в нём и самого Сашку. С печальным писком юноша и девушка бросились в стороны с такой скоростью, что слюна с их губ успела растянуться и блеснуть в лунном свете. Сашка порвал грудью эту ниточку и плюхнулся в воду.

Наверное, потом, когда девушка отошла от ужаса от вида обнажённого Александра, она порвала с юношей, так нежно целовавшим её. Дело в страшной убойной неотразимости и больше ни в чём. Я имею в виду, конечно, Сашку.

Народ, который наблюдал эту картину, потихоньку сполз на песок и судорожно корчился от смеха. Я после этого уже никуда не поплыл, к тому же надо было кому-то оставаться на берегу и подавать сигналы вместо маяка. Когда судороги от Сашкиного разбега и прощального полёта парочки прошли, я присел на берегу, закурил и начал смотреть на звёздное небо. На удивление Сашка вернулся очень быстро, видимо вода была прохладной, оделся и сел рядом. Мы достали заранее припасённую бутылочку, и выпили за удачу. Немного согревшись (душой), мы продолжили наш разговор.

- А ты мог бы пройти по воде? - спросил меня Сашка, хитро щурясь.

- Не вопрос. Только я сейчас не в форме. - ответил я. - Тем более после твоего триумфального выступления моё хождение будет жалкой клоунадой.

- Какого выступления? - лениво произнёс Сашка.

- Так ты ничего не видел?

- Всё видел. - кивнул Сашка и икнул. - Озеро видел, огни видел, а что?

- Ты же чуть мальчика с девочкой не задавил. Насмерть. Причём смерть у них наступила бы от твоего вида.

- А чем тебе не нравится мой вид?

- Вид у тебя замечательный: от начала и прямо до конца!

- Ну, дык! - удовлетворённо сказал Сашка.

- Ладно, пойдём домой, Аполлон. Завтра на работу.

И мы потихоньку поплелись домой, волоча на поводке упирающегося Арса, который тоже неплохо провёл время, метя углы раздевалок и знакомясь со всеми подряд. Спать мы улеглись часа в три.

Я поднялся в семь часов, т.к. мне нужно было идти на зарядку, которая проводилась централизованно для всех военных городка. Голова была немного шальная, общее состояние удовлетворительное. Бегать не хотелось, хотелось тихонечко лежать в тепле и пить холодное пиво. Но бежать пришлось. Начальство, проверив всех поголовно, приказало бежать, и мы побежали, правда, кто куда. На первых десяти метрах я заставил себя остановиться и сменить курс. Это было тяжело: инерция и другие законы природы (биологии в частности) настаивали на возвращение домой.

Сашка спал сном младенца, если можно так назвать его богатырский храп и посапывание. Рядом на полу храпел Арс, привольно раскинув лапы в разные стороны. И ни один не отреагировал на приход смертельно уставшего и изрядно измотанного физическими упражнениями спортсмена. Обидевшись на этих лоботрясов и лентяев, я включил на полную мощность музыкальный центр. Сашка, ничего не понимая, слетел с кровати прямо на Арса, который, взвизгнув, кинулся в сторону и опять упал.

- Что не спится без Пашки, - зло, и в то же время, радостно закричал я прямо в Сашкино ухо. - Подъём! Всем строиться!

- Не ори, - простонал Сашка, держась за голову. - видишь, больным людям надо привести себя в порядок. Завтрак прошёл молча, я бы сказал, в тёплой дружеской обстановке.

- Знаешь, - прихлёбывая кофе и жмурясь на солнышко, сказал Сашка, - давай вести правильный образ жизни.

- Это как? - не понял я.

- А вот так. Пить больше не будем, вечером - прогулка с Арсом, пение строевых песен и в 22.00 - отбой.

- В этом что-то есть, - прислушиваясь к шуму в голове, произнёс я. - но, друг мой, это же тоже нагрузка на организм. Резко бросать нельзя. Надо постепенно выходить из этого состояния.

- Согласен с тобой, доживём до вечера, а там посмотрим. - сказал Сашка и пошёл собираться на работу.

Что думал по этому поводу Арс - история умалчивала, точнее, умалчивал сам Арс, который постоянно скрывал свои мысли под маской доброго и отзывчивого пса. Судя по всему, ему было хорошо в любом случае, т.к. его всегда ждала прогулка и ужин.

Трудовой день прошёл как обычно. Начальство давило из нас соки, а мы, соответственно, увиливали от этого давления, кто как мог. Весь день стояла жара, и мысль о холодной кружечке пива мучила постоянно воспалённый после вчерашнего возлияния мозг. Наконец наступил долгожданный вечер. Прибыв с работы, мы первым делом определили, кто будет готовить ужин, а кто будет выгуливать Арса, изрядно натерпевшегося и изголодавшегося по общению. Мне выпало быть мамой, и я стал готовить ужин. Сашка с Арсом радостными шмелями улетели на прогулку.

Ужин я приготовил бесхитростный, но сытный. Сварил макароны, сосиски. Всё это я залил кетчупом и посыпал сыром. Арсу я сварил быстроприготовляемую кашу Геркулес и вбухал туда же два яйца. Когда в квартире появились Сашка и Арс, дело было на мази, кухню наполняли вкусные запахи. Слюнки потекли у обоих, причём, у Сашки они текли более интенсивно. Я пригласил их к столу.

- Лапы со стола немытые! И прекратите вилять хвостами, а то у меня в глазах рябит.

Сашка, видимо умилённый тем, что ужин был готов, к тому же без его участия, потирая руки, предложил:

- Давай, для аппетита по 50 грамм, чтобы голова не болела. Но только по 50. И не надо на меня так смотреть. Я от прогулки с твоей собакой зверски хочу есть. Арс тоже, судя по его роже.

- Хорошо, - кротко сказал я и достал из холодильника бутылку водки Абсолют (как вы поняли, это был всё тот же Роял, просто разбавил я его в бутылке из-под водки).

- Ты знал, - радостно закричал Сашка, - ты знал... Хотя мог бы разбавить и поменьше.

- А я думаю, что это и на завтра. - совершенно невинно сказал я, разливая спирт по рюмкам.

Арс был с нами абсолютно солидарен, хотя он и не пил вовсе. Это был его жизненный принцип. Единственное, что наверняка он хотел, так это чтобы быстрей остыла его каша.

Мы выпили и жадно набросились на макароны. Первые семь минут за столом раздавалось лишь громкое сопенье, иногда прерываемое жутким гавканьем Арса. Ну, животное, что с него возьмешь. Утолив первый голод, мы переглянулись и, не сговариваясь, потянулись к рюмкам.

- Да, - сказал Сашка, оправдываясь, - видимо, 50 грамм для ослабшего организма мало. Ещё по одной и всё! Понял?

- А я что? Я - ничего, - пожал плечами я.

Когда в бутылке осталась половина, мы решили закурить и немного отдохнуть. Жизнь показалась не такой уж и мрачной. В желудке переваривались макароны, кровь грел Роял, и только Арс наглым образом развалился на всю кухню и плотоядно рыгал. Закурив и устроившись поудобнее, мы неспеша обменивались впечатлениями, но беседа так и не удалась. Раздался стук в дверь.

- Ха, - лениво произнёс Сашка. - Кого это несёт?

Он поплёлся открывать, а я подмигнул Арсу, который потихоньку засыпал. После небольшой возни в коридоре, на кухне появился Сашка, тщательно скрывая, кислую мину, а за ним во всей красе своей широкой души Лёшка - Моряк.

О нём надо рассказывать отдельно, но чтобы не загружать вашего внимания, расскажу вкратце.

Лёшка работал вместе с нами в одном отделе и был одним из трёх настоящих военных, т.е. тех, кто заканчивал военные училища. В их числе был ваш покорный слуга, мой тёзка и наш общий друг Пашка и, конечно, Лёшка. Человек он был хороший, но вращение в околонаучных кругах наложило свой отпечаток. Будущее своё он видел в написании диссертации и почивании на лаврах славы. Но, видимо, военное образование не давало рекомендаций, как и о чём писать, поэтому Лёшка пытался выпросить помощи у наших гражданских специалистов, одним из которых и был Сашка. Поскольку Александр был по своей натуре человеком мягким и отзывчивым, Лёшку он всерьёз не принимал, хотя помогал ему честно и от души. Как оказалось, Лёшка довольно часто ходил к Сашке на консультацию, но старался это скрыть. И надо же такому случиться, что в момент его прихода Сашка оказался не один.

- Он хотел уже уйти, - с порога закричал Сашка и сделал жест, имитирующий пинок под зад, - но я его остановил и пригласил пообщаться с нами.

- Да, я не вовремя, - засмущался Лёшка, - я пойду, зайду в другой раз.

- Моряк! Садись с нами и прими на грудь! - потребовал я.

- О! Вы, смотрю, гуляете вовсю! - Моряк показывал на бутылку Абсолюта.

- Да! - гордо сказал Сашка, - мы тебе не просто так, мы серьёзные люди. Да, ты не стесняйся, попробуй.

- Ну, если только одну рюмочку, - опять заскромничал Лёшка.

- Конечно, одну, - продолжал Сашка, - наливая ему стопочку.

- Тост! За тех, кто в море! - издевался я.

Лёшка сразу внутренне прослезился и дрожащими руками взял рюмку. Парень он был романтически - сентиментальный, принимающий всё абсолютно серьёзно и из-за этого часто становившийся объектом незлых шуток со стороны сослуживцев.

Как-то раз мы с Пашкой тоже отличились. Лёшка очень трепетно относился к форме, тем белее она была морской. Особенно красивым был мундир со значками "За дальний поход", "За безупречную службу", ну, и тому подобными. Приходя на работу, он аккуратно вешал мундир на стул, оставаясь в рубашке. Улучив момент, когда он куда-то ушёл, мы с Пашкой (сидели мы в одной комнате) стали откручивать его значки и быстро прицеплять к себе. Лёшкин мундир непривычно облысел, зато мы светились от медалей. Но этого нам показалось мало, и мы положили в карманы мундира всякой дребедени, причём довольно тяжёлой. Как назло, а, может быть на руку, шеф задумал собрать нас в кабинете для сообщения очередного важного известия. Все, в том числе и Моряк, схватили свои мундиры и побежали в кабинет. Началось собрание, народ привычно тихо и мирно засыпает. И вдруг... Что такое? Лёшка выглядит как-то не так. При рассмотрении его повнимательнее все потихоньку сползают со стульев, т.к. слева от Лёшки сижу я, а справа - Пашка, и оба мы сверкаем орденами и медалями, причём морскими. Моряк тоже понимает, что что-то не так, судорожно суёт руку в карман... О боже! Пальцы его натыкаются на какую-то лабуду. И тут, посмотрев по сторонам, он начинает понимать, что над ним сыграли очередную шутку. Красный и злой он ждёт окончания совещания, чтобы отомстить обидчикам, т.е. нам. Но совещание затягивается, и Лёшка, будучи человеком добрым, остывает. Конечно, после совещания, мы ему вернули все награды и значки, немного побегав по коридорам управления, но народ был в восторге.

Однако, вернёмся к нашему застолью.

- Ребята, - сказал Лёшка, вытянувшись у стола. - Ребята, (слёзы застилали ему глаза) знаете, как трудно бывает в море?

- Знаем, - сказал Сашка, - ты пей, пей.

- Лёшка, не задерживай народ, - поддержал Сашку я. Мы выпили залпом и потянулись к макаронам. Лёшка занюхал хлебушек и сказал:

- Чувствуется, что это качественная водка.

Он вертел бутылку в руках, разглядывая этикетку. Мы с Сашкой, еле сдерживая смех, предложили продолжить дегустацию.

- За тех, кто в дальнем походе, - сквозь слёзы смеха, выдавил из себя Сашка.

Лёшка чувствовал подвох, но не мог понять в чём он состоит. Искоса поглядев на Сашку, потом на меня, видя, что скупая мужская слеза скатилась нам на щёки, он расслабился и подставил рюмку.

- Моряк, - прошипел я после рюмки, - а скажи, сколько ты проплавал?

- Плавает только дерьмо! - хором сказали Сашка и Лёшка, который испуганно посмотрел на Сашку.

Тот же, мужественно собирая в кучу разбегающиеся глаза, задиристо посмотрел на Лёшку. Я, наблюдая эту картину, застонал и медленно лёг рядом с Арсом. Раздался могучий рёв. Это хохотали мы с Сашкой.

- Да ну вас, - обиделся Лёшка, - дураки, вы не понимаете морской души. И вообще, вы оба сухопутные мазуты и ничего не знаете...

- Лёха, не обращай внимания на этого шпака, - пошёл на примирение я, хотя ржал громче всех, - За содружество родов войск! Тост!

- Наливай, и чтобы вы сотрудничали только в мирных целях, - тщательно выговаривая слова, серьезно произнес Саша.

Мы выпили. Спирт кончался стремительно, гулянье набирало обороты. Расчувствовавшийся Лёшка рассказал нам душераздирающую историю о морской любви, страшно смахивающую на армянскую легенду про девушку Тамару. Но мы прониклись и выпили за верность и любовь, причем Сашка настаивал именно на этом порядке. Моряк разошелся и рассказал нам еще одну морскую историю о настоящем друге. Мы поняли и выпили за нерушимую мужскую дружбу, а за одно и за дружбу всех народов по всей Земле (Земля - с большой буквы). Короче, вечер перестал быть тошным, и, судя по всему, назревали приключения.

В разгаре веселья (допивая вторую бутылку) мы вдруг заметили, что с нами нет Лёшки. Главное, только что сидел - и вдруг его нет.

- Странно, - сказал Сашка, поднимая табуретку и заглядывая под нее, - только что был здесь.

- Будем рассуждать логически, - произнес я, - далеко уйти он не мог, поэтому он где-то рядом.

- Но где?, - философски заметил Сашка, - подскажи.

- Арс! Собака! Ищи Лёшку.

Арс и ухом не повел, причем совершенно демонстративно. Мы заставили его понюхать Лёшкину рюмку, дабы он взял след. Арс скептически посмотрел на нас и ухмыльнулся.

- Нет, от этой скотины толку нет. Нажрался, собака, - резюмировал я.

- Тогда на поиск! - бросил клич Сашка и рванулся к выходу.

Я немного замешкался, пристегиваясь к Арсу, и выскочил на площадку. На площадке между третьим и вторым этажом, скрючившись, сидел Лёшка. Он раскачивался и что-то бормотал под нос, со стороны это походило на шаманские заклинания. Арс сразу обрадовался и смел Лёшку и Сашку, который подошел к нему чуть раньше. Арс имитировал находку до конца как истинный воин, хотя, конечно, особо он и не искал. Лёшка, лежа носом в цемент площадки, продолжал свою заунывную песню. Мы с Сашкой наклонились, дабы услышать этот шепот. Лёшка молился своим богам, причем яростно и упорно. Мы прислушались: Лёшка молился, что его никто не любит, а также не жалеет. Отлепив Лёшку от цемента, мы пытались убедить его в обратном, что, мол, любим и жалеем, и морская душа, дескать, потемки. Но он упорно стоял на своем. Тогда, плюнув для верности на площадку, мы потащили его и деру, дабы придать соответствующий драматизм его молитве. Лёшка кричал, он ругался самыми страшными словами, которые знал, но ничего не мог сделать. Мы дотащили его до пляжа и, придав соответствующую инерцию его тщедушному тельцу, бросили в воду. Лёшка, как-то сразу выпрямился, посерьезнел, запел: "Врагу не сдается наш гордый Варяг, пощады никто не желает!" Потом, конечно, этого Варяга мы вытащили из озера и отнесли домой, хотя он утверждал, что вытащил нас и, практически, уложил спать. Мы особо не спорили, потому что не помнили. А Арс, конечно, в который раз отмалчивался и улыбался своим собачьим мыслям.

На следующее утро мне надо было заступать в наряд, поэтому Сашка остался за старшего на квартире и по зверям.

Сашка, Сашка... Немного не доверяя его гражданскому складу ума, я написал ему инструкцию по обращению с животными (в частности, с Арсом), сокращенный вариант которой я привожу ниже:

 

Нижеперечисленная инструкция предписана для поддержания жизненных сил в организме животных (отдельно поименованных собак) на уровне, способствующем поддержанию жизненных процессов на уровне, позволяющем добиться адекватной реакции на окружающую действительность.

Общие положения.

Животное - это организм, откликающийся на кличку Арс, Клюв и свист, включающий в себя две терции и одну октаву (применять в крайнем случае, очень осторожно, дабы не быть попранными лапами соответствующего животного).

Животное (опр. см. выше) имеет свойство употреблять в пищу различные продукты питания, дабы поддержать свои жизненные силы на должном уровне.

Употребление в пищу продуктов животными имеет определенный цикл, именуемый режимом питания животного.

Режимы питания.

Цикл питания может быть двух видов: полный и неполный. Полный - это цикл питания, при котором животное 1 раз в день поглощает столько продуктов питания, сколько оно может съесть (бывает крайне редко, исключительный случай). Неполный цикл - это цикл питания, при котором в животном поддерживаются минимальные запасы энергии, необходимые для перемещения его тела, а также на адекватную реакцию на команды кормящего.

Поскольку полный цикл питания используется крайне редко, переходим к элементам осуществления неполного цикла питания.

При осуществлении неполного цикла необходимы два условия:

А) наличие питающегося животного

Б) наличие питающей смеси, приготовляемой из хлопьев Геркулес с добавлением в них различных ингредиентов, которые присутствуют на кухне в данный момент (например, вчерашние прокисшие щи, пожелтевшие макароны, подозрительные яйца, котлеты, простоявшие два дня на солнцепеке и т.д. и т.п.)

Приготовление смеси.

Соблюдая второе условие, вы готовите собственно питательную смесь в следующем порядке:

- в миску, предназначенную для смеси, насыпается небольшая горка хлопьев Геркулес

- эта горка заливается кипятком из чайника, приготовленного заранее

- в получившуюся массу добавьте остальные продукты по вкусу (своему, конечно)

Далее, миска со смесью выдерживается на окне до остывания, при этом необходимо строго следить за поведением кормимого животного. Обычно в этот период оно проявляет повышенное беспокойство, всячески путается под ногами, пытается засунуть свой нос в кипяток и виляет хвостом так, что вы чувствуете легкий сквозняк. Главное, чтобы не споткнуться об него во время наливания кипятка в смесь.

Кормление.

После остывания содержимого миски, она (миска) выставляется в определенное для кормления место. Животное, истекающее слюнями и совершенно выбившееся из сил предыдущими операциями, выставляется к коридоре таким образом, что его передняя часть смотрела бы на миску, а задняя соответственно - в противоположную сторону. Далее, подается команда "Взять!", и животное отпускается.

Предупреждение.

Внимание! Строго соблюдать последовательность приготовления смеси! Внимательно следить за положением животного перед подачей команды" Взять!". При неправильном положении животного возможны легкие ушибы и царапины, поэтому цикл кормления рекомендуется производить в телогрейке и холщовых рукавицах. В начале и во время кормления не рекомендуется держать руки на расстоянии ближе 50 см от миски со смесью.

При выполнении всех вышеперечисленных условий кормления животного (даже неполный цикл) доставит Вам истинное удовольствие и поможет почувствовать себя ближе к природе.

 

Получив такую инструкцию, причем в письменном виде, Сашка с радостью проводил меня в наряд, уверив, что все будет в порядке, с ним-то уж точно.

Отстояв в наряде сутки, я возвратился домой. Страшно хотелось есть и спать, даже, скорее, спать и есть. Дома меня ждал Сашка в обнимку с Арсом и с приготовленным ужином на троих. Стол возглавляла все та же бутылка Абсолюта.

- Дорогой друг, - торжественно произнес Сашка, смотря на меня сквозь рюмку, - позволь этим скромным ужином отпраздновать окончание твоего наряда. Мне хочется выразить глубокую благодарность человеку, который целые сутки охранял мое драгоценное здоровье и мою не менее драгоценную жизнь!

- Ладно, - сказал я снисходительно, - позволяю.

Когда первые капли живительной влаги разлились теплом в желудке, настроение улучшилось моментально, сон куда-то отлетел. Я вновь почувствовал себя отдохнувшим и снова был готов к приключениям.

- Как себя чувствует животное? - спросил я.

Сашка с Арсом переглянулись.

- По-моему, неплохо, - ответил за Арса Сашка.

Как потом выяснилось проинструктированный Сашка наготовил столько питательной смеси, что ее бы хватило на прокорм трех стай изголодавшихся Арсов, причем со всеми подругами, с которыми они бы познакомились в течение суток, если их не трогать. Поначалу Арсу, конечно, нравилось такое обилие еды, но, когда прошла четвертая неделя, а питательная смесь еще не кончилась, он озверел окончательно. Впрочем, это уже другая история. Вернемся на кухню, где мы с Сашкой доедали картошку и допивали Рояль.

- Слушай, - прожевал Сашка, - нас ведь на день рожденья пригласили. Мы - как?

- Кто? - вяло спросил я.

- Да, кто, кто... Наша Валечка.

- Да ты что!

- Ага! Видимо, хотели пригласить только меня, прости за скромность, но знали, что я без тебя не пойду - и пригласили обоих.

- А кто там будет? - я ковырялся спичкой в зубах.

- Весь отдел. Ну, что решим?

- Ладно, идем, только подарок нужно отыскать.

Мы облазили всю квартиру. В результате, нашли какую-то хрустальную вазочку и решили, что подарка лучше нету, чем мы, ну и, конечно, эта посудина.

Валечка, надо сказать, была единственной женщиной в отделе. Она занималась печатью бумажек на машинке (потом ее заменили компьютером), оформлением отчетов, прочей секретарской работой. Она была экстравагантна. Помимо работы и опостылевшего мужа, она занималась спортом (лыжи, пинг-понг, бег и т.д.), поэтому была чрезвычайно развита в некоторых местах. Видимо, развитие этих мест и влекло за собой кучу поклонников, которые могли часами слоняться по нашему отделу, привлекая ее внимание и попутно уничтожая наши запасы чая, кофе, печенья. Нет, она была по-своему умной, даже, я бы сказал, начитанной, поэтому с ней было интересно не только поклонникам, но и нам.

В то время между Валечкой и одним нашим сотрудником, назовем его, скажем, Серега, разыгрывался бурный роман на почве руин семейных, причем, как ни странно у обоих. Мы, естественно, не обращали внимание на это, по заговорщицки улыбались, заставая их иногда в достаточно нелепых положениях (все было культурно). Просто заходишь в рабочий кабинет попросить напечатать что-нибудь для кого-нибудь, а Серега, как-то боком сидит на столе, причем на журнальном, у которого всего две ножки, да и те в хлипком состоянии. Губная помада, немного стертая, как-то особенно контрастировала с Серегиным лицом и зеленой военной рубашкой. Валечка же, как обычно (937 раз за день) поправляла прическу, которая почему-то все время сбивалась набок и старалась потерять свою форму. Короче, вы понимаете, что творилось в отделе. Все как-то осторожно заходили в свои кабинеты, предварительно постучав и совершенно ясно помня, что там никого нет. Но, чем черт не шутит!

И вот мы с Сашкой выдвинулись в сторону дня рождения с заветной вазочкой в руках и тремя ромашками, сорванными на клумбе возле дома. Настроение было соответствующее, солнце клонилось к закату, вечер обещал быть интересным. Когда мы дошли до Валечкиной квартиры, гости уже пытались уйти. Особенно Лёшка - Моряк, почувствовавший запах жареного, едва увидев нас. Мы молодецкими криками загнали их всех обратно в квартиру, вручили свой скромный подарок и пригласили всех к столу.

- Люди! - орал разгоряченный Роялем Сашка - Есть потрясающий тост! Давайте выпьем за свободу и независимость Уругвая!

При этом в одной руке он крепко держал вырывающегося Лёшка, а другой рукой с рюмкой выписывал в воздухе какие-то магические знаки.

- Почему же Уругвая? - едко спросила Валечка, напоминая, что день рожденья, все-таки, у нее.

- Да потому, что если бы не Уругвай, мы так бы до конца и не почувствовали всю прелесть этого дня подарившего нам такую замечательную девушку, которой мы пожелаем всего самого хорошего! Сашка был в ударе. Видимо сутки, проведенные с Арсом, которого мы на этот раз оставили дома, придали ему красноречия и настроили на философский лад. Я посмотрел на него, а он на меня - и тут все началось!

Для начала мы выпили за присутствующих здесь дам. Дам было немного, собственно жена Лёшки, да и сама Валечка. Они (дамы) скромно потупившись, выпили по рюмке и выступили с ответным тостом. Короче, понеслось.

Когда выяснилось, что пить уже больше нечего, а тостов было еще разливанное море, Валечка, вздохнув, выставила свою заначку, которая, под радостные крики и улюлюканье, была тут же выпита. Лёшка с женой засобирались домой с явной неохотой, но, поскольку, делать им было нечего, они все же ушли. Сашка многозначно посмотрел на меня, потом покосился на Серегу с Валечкой, взял рюмку и посмотрел сквозь нее на свет. В хрустале заиграл свет Луны, странно переливающийся с блеском Сашкиных глаз.

- Господа! - торжественно сказал Сашка, - А не совершить ли нам омовение?

- Может, не стоит, - жалобно пискнула Валечка.

- Еще как стоит! - заорал я и захохотал демоническим хохотом. - Тем более, что пить уже больше нечего. Мы по дороге и возьмем.

Серега даже не кивал. Его переполняли чувства. Он был пьян от Валечкиной любви, ему было жарко от всего съеденного и выпитого, и, конечно, его бросало в дрожь не столько от нашего вида, а сколько от наших намерений. Но, видимо решив, что на природе с нами справиться легче, чем в помещении, он согласился. Потом он, конечно, горько пожалел, что не остался, но это было уже потом.

Собирались недолго, если не считать полуторачасового поиска Валечкиного купальника, в течение которого Сашка страшно резвился, рассуждая о пользе купальников, как таковых, предлагая себя самого вместо купальника.

- Уж я бы держался крепко, - начал было он, но, посмотрев на Серегу, не стал развивать тему.

А я, на всякий случай, убрал подальше ножи и вилки.

Радостной гурьбой мы высыпали на улицу, причем высыпались мы с Сашкой, а наша сладкая парочка, конечно, задержалась, скорее всего, для прощального поцелуя, которым оказался довольно длительным. Собравшись в полном составе, мы выдвинулись в сторону озера, по пути заглянув в киоск для пополнения запасов горячительных напитков.

По дороге мы с Сашкой спели старую джигитскую песню Летять утки раза три. Встречные прохожие, загадочно улыбаясь, уступали нам дорогу. Пожилые люди (не хотел сказать - старые бабки) осуждающе качали вслед нам головами. Подростки же, наоборот, присоединялись к нам и даже старались подтягивать песню. Поэтому к третьему исполнению песни мы подошли во всеоружии: разношерстный хор, который гудел как роящиеся насекомые, и благодарная аудитория, бурно реагирующая на все тонкости сюжетной линии песни.

В общем, к озеру подошли весело и непринужденно, в таком же духе прошло раздевание и рассеивание хоровых помощников. Сашка почти сразу плюхнулся в воду, я немного задержался, а Серега с Валечкой долго и картинно раздевались, видимо, доставляя себе дополнительные эстетические наслаждения. Когда они вылезли из воды, я уже сидел на берегу и курил, разжигая костер из подручного материала. Они подошли к костру, обтерлись и стали смотреть на огонь. Эта привычка, по-моему, свойственна всем. Но, чтобы разрядить обстановку, минут через двадцать я спросил:

- А где же Сашка?

Поначалу, они замялись, отвлекшись от поцелуев и воркования.

- А разве он не пришел? - спросил Серега, облизывая губы.

- Я думаю, что нет, - я пошевелил палкой в костре. - Он очень плохо видит в темноте.

Они заволновались, видимо, лавры Гомера ин не давали покоя.

- Что делать? - вскричала Валечка.

- Извечный русский вопрос, - лениво ответил я. - Вы еще спросите Кто виноват?.

- Ну, ты серьезно, - дрожащим голосом произнес Серега. - Как же нам его найти?

- Я предлагаю рассредоточиться по берегу с факелами, - медленно произнес я, - Можно махать факелами и подавать звуковые сигналы. Это привлечет его внимание. Если он жив, конечно.

- Паша! - закричала Валечка, - я запрещаю тебе так говорить. Конечно, он жив, мы будем его искать!

Уж кто-кто, а я-то знал, что он жив и здоров, но продолжал держать марку. Они схватили подходящие головни из костра и с криками: Саша! Саша! побежали вдоль береговой линии.

Через некоторое время из воды вылез Сашка. Он долго фыркал, прыгал на одной ноге, затем присоединился ко мне и уставился на костер.

- Слушай, - сказал Сашка, - какие романтические крики в ночи. Кстати, ты никогда не видел огней святого Эльма? Посмотри.

Я посмотрел в сторону вытянутой Сашкиной руки. Действительно это было красиво. Ночь, звезды и два движущихся огонька в отблесках спокойной воды.

- Романтика! - сказал я.

Примерно через полчаса они выдохлись, я имею в виду Серегу с Валечкой, и подошли к костру. За время их поисков мы с Сашкой выпили уже примерно полбутылки.

- Ну! - запыхавшись, прокричал Серега. - Не нашелся?

Я отрицательно покачал головой, а Сашка сказал:

- Не нашелся... - и тяжело вздохнул.

И только тут эта сладкая парочка разглядела Сашку, который сидел у костра со стаканом в одной руке и с тарелкой в другой. Они страшно обрадовались и кинулись целоваться, причем почему-то друг с другом.

Сашка предложил выпить за его здоровье, потому как он спасен, обогрет и напоен. Вскоре бутылка, купленная по дороге, опустела, народ затосковал.

- Эврика! - закричал я, - У меня дома есть еще одна бутылочка! За мной! Мы быстренько собрались и через несколько минут были дома, где нас встретил неунывающий Арс.

Я открыл холодильник, достал заветную бутылочку. И только тут я осознал, что закуски нет. Ее не было совсем, так как все продукты мы концентрировали у Сашки.

- Дамы и господа! - торжественно объявил я. - Из закуски - только один лед! Поэтому, кто не хочет закусывать льдом - тот пусть не закусывает. Прошу к столу!

Сашка к этому времени нашел диск Пинк Флойда Вам бы здесь побывать, включил его. Я наполнил бокалы, точнее рюмки, и мы продолжили веселье.

Серега с Валечкой танцевали непрерывно, видимо, они, наконец-то, остались одни. Мы с Сашкой им не мешали, сидели на диване и маленькими глотками попивали водку и закусывали ее льдом. Атмосфера была пронизана великой музыкой Пинк Флойда. Было немного грустно.

Лето заканчивалось, и в сигаретном дыму уже проглядывал туман осени. Мы сидели и молчали. Такие моменты случаются очень редко, и мы ценили это. Просто сидели и слушали. Арс поскуливал во сне, ему снилось озеро. Он играл на белом песке, изредка забегая на мелководье и распугивая мальков. От брызг, которые он поднимал, вставала радуга, переливаясь и исчезая, вспыхивая и снова угасая. Ему было хорошо.

А вам снились такие сны?..

 

PashCo Апрель 2001 г.