В далеком 1913 году В.Г. Короленко писал своему другу Ф.Д, Батюшкову: «Чудесный уголок — своего рода редкость в Крыму, потому что уголок совершенно еще пустынный». И в этот «царский» уголок на имя писателя приходили письма и поздравления с шестидесятилетием, А он наслаждался морем и одиночеством. Море восхищало его всегда. Особенно — ночное, таинственное: «Что это за прелесть море ночью, при лунном свете. На земле все спит, а на море таинственная жизнь, сверкание и движение. По всему берегу, далеко-далеко в обе стороны, набегает и кипит белая пена прибоя, шуршат камни, которые катают волны взад и вперед , и скалы стонут и гремят...» Где же находится этот «чудесный уголок»? А неподалеку от Севастополя, в Батилимане... Когда основатель дачного кооператива в Батилимане, воронежский помещик Андрей Васильевич Кравцов распределял места для строительства домиков, Владимир Галактионович попросил: - Можно поближе к морю? - Советую строиться повыше — Лично я строю свое бунгало на самой верхотуре. — Шум мне не вредит, я люблю шум... Почти у самого моря стоит продолговатое двухэтажное здание с ажурным балконом (Сейчас пристроили третий этаж – М.Л.) и широкими окнами, — это и есть дача Владимира Галактионовича Короленко. К сожалению, при жизни Владимира Галактиояовича был заложен только фундамент, и он жил на фоне дачи, в шалаше, который построил собственными руками. Впоследствии на этой даче проживала семья писателя. Интересна история создания этого «художественно-профессорского уголка «. В 1910 году землю Батилимана купил воронежский помещик Андрей Васильевич Кравцов. Кравцов никогда не помышлял о строительстве собственного дома в Крыму, хоть был он далеко не беден, — ему принадлежали обширные поместья в Воронежской области. Но и его средств явно было маловато. В Крыму строили свои особняки титулованные богачи и члены царской фамилии. Но его сын Вадим Кравцов родился под счастливой звездой: в день рождения крестный положил ему в люльку «на зубок» акции Владикавказской железной дороги. Акции считались бросовыми, никто всерьез не верил в доходы от «железки» и считали, что крестный просто сделал красивый жест, всучив младенцу ничего не стоящие бумаги! Но жизнь не посчиталась с мнением доморощенных предсказателей и уже будучи студентом Политехнического института в Петербурге Вадим Кравцов стал получать дивиденты с «бросовых» акций и, неожиданно для себя и отца, стал очень богатым человеком. Деньги требуют применения и на семейном совете было решено строить дачу в Батилимане. Только в Батилимане и нигде больше! На этом настоял Вадим: студентом он совершил экскурсию по Южному берегу Крыма и считал, не без основания, что лучшего места не сыскать во всем Крыму. В Крым выехал сам отец Андрей Васильевич Кравцов с намерением тут же приступить к строительству дачи. Но здесь его ждало разочарование: хоть доходы от железнодорожных акций были и приличные, да и сам помещик Кравцов к бедным не относился, но и этих средств явно не хватало, чтобы отвоевать у природы и у людей (земля Батилимана принадлежала общине и та требовала за нее 37 тысяч рублей, т.е. сумму, за которую эта же земля была выкуплена в свое время у графа Мордвинова!) Но Кравцов-старший поступил мудро: там где не под силу одному человеку, по силам коллективу! Кравцов создает кооператив по освоению этого удивительного даже для Крыма, места. И его компаньонами становятся... Вчитайтесь, какие люди!.. Владимир Галактионович Короленко и автор книги «Основы учения о лесе», профессор Георгий Федорович Морозов; писатель Евгений Николаевич Чириков, автор трилогии «Жизнь Тарханова» и Павел Николаевич Милюков, тот самый, который в дни февральской революции 1917 года вошел во временное правительство и требовал сохранения монархии; врач и писатель Сергей Яковлевич Елпатьевский, участник нелегальной группы «Народная воля», автор великолепных очерков о Крыме и Владимир Иванович Вернадский, «классический» ученый, в руках которого наукой становится все, чего коснется мысль; художник Иван Яковлевич Билибин и Станиславский (Алексеев) Константин Сергеевич, режиссер, актер, педагог... Прямо скажем, кампания подобралась блестящая! Жила на одной из дач графиня Потоцкая (имени ее старожилы Батилимана, с кем мне выпало счастье беседовать, не запомнили). Была она прямой наследницей знаменитых польских магнатов Потоцких... Это случилось еще до революции. Графиня влюбилась в своего русского кучера и ради него покинула мужа, детей, Родину. Она бежала из польского дворца, чтобы поселиться в батилиманской хижине! Это была стройная, красивая женщина. К тому же, высокообразованная. Она владела многими языками и у нее была богатейшая библиотека. Может быть, чтение романов и повлияло на ее судьбу?.. Библиотекой графини пользовались все батилиманцы — они тоже владели не одним языком! Частым гостем графини был Владимир Короленко. Кто же он, романтический юноша, который заставил эту женщину в корне изменить ее судьбу? Ее муж, — вечно недовольный, постоянно небритый, угрюмый мужичок. Одежда всегда на нем был рваной и засаленной, — он производил отталкивающее впечатление. Творческие личности прозвали его «замухрышкой» и он вполне оправдывал это прозвище. Было странно видеть «графскую» чету вместе. Вот уж поистине подтвердилась русская пословица: «Любовь зла — полюбишь и козла!» Но графиня в Батилимане не только читала французские романы, она еще разводила коз. Короленки — жена и две его дочки, — покупали у графини молоко, хотя и запрашивала она всегда дороже, чем татарин Абдулла, снабжавший батилиманцев не только водой пресной, но и жирным молоком! Неправда ли романтическая история? Только конец у этой истории трагический. Графиня Потоцкая была вне всякой политики и вообще плохо соображала, что делается в революционной России. А в России, между тем, произошла революция. Кровавая революция, до которой графине не было никакого дела: когда белогвардейцы просили у нее помощи, она прятала их в своих подвалах. Когда помощи просили красные, она и их прятала, — многие обязаны ей своей жизнью. Когда в Батилимане появились красногвардейцы, графиню расстреляли, чтобы не повадно было прятать белых! Батилиман — последнее крымское пристанище Короленко. Но мне повезло, с Владимиром Галактионовичем у меня про- изошла «незапланированная встреча»... Маленькая записка В.Г. Короленко и его надпись на рукописи стихов Антонины Струковой попали ко мне неожиданно. Мой друг, — поэт и изобретатель, ныне покойный, Геннадий Ярославцев, разбирая после смерти близких домашний архив в Подмосковье, обнаружил стихи и документы начинающей поэтессы Антонины Струковой и подарил их мне. Стоит ли говорить, как я обрадовался, увидя руку самого Владимира Галактионовича Короленко! Вот эта надпись на рукописи: «В.Г. Короленко от души желает всякого успеха милому автору этих еще почти детских, но с хорошими задатками стихов. 18окт. 1920 г.» Кто же такая Антонина Струкова?.. Гимназистка, рано потерявшая мать, девушка с поэтической мятущейся душой. Ей было семнадцать, когда она решила из Самары поехать в Полтаву, чтобы показать Короленко свои стихи. Предварительно она написала письмо. В послании начинающей поэтессы речь шла не столько о стихах, сколько о ее желании учиться: «... Я никогда бы не решилась затруднять Вас читать такие ничтожные стихотворения, но мое желание послужило толчком... Есть желание учиться, но нет возможности ни жить, ни существовать... Вас все знают, уважают, не сможете ли Вы сказать за меня маленькое словечко, имеющее огромное значение в моей жизни, чтобы меня могли взять слушательницей курсов в г. Харьков и, главное, обеспечили бы хоть 1 фунтом хлеба в день и кровом... Завтра 15 октября я приду узнать мою судьбу...» На письме А. Струковой написано рукою Короленко: «Антонина Струкова. Уехала в Харьков с моим письмом Из письма от 2 ноября 1920 года: «Недели 2 назад ко мне обратилась девушка (почти девочка) с просьбой прочесть ее стихи и, если я лайду у ней особый талант, то она надеялась, что я помогу ей докончить в Харькове образование... Особого таланта я у нее не нашел... Я вообще всячески уговаривал ее не ехать, но, по-видимому, ее обстоятельства таковы, что она не могла послушаться голоса благоразумия, а может быть этому помешала молодая фантазия... Простите, если это Вас затрудняет. Так вот — была ли она или не была и как устроилась с поступлением на курсы? Она обещала мне написать, но до сих пор не написала...» В Харькове Антонине Струковой не удалось поступить ни в какое учебное заведение. Но в 1921 году ее принимают на химический факультет Московского технологического института имени Менделеева. Об этом тоже позаботился В.Г. Короленко, написав письмо ректору. Я этого письма не видел и знаю о нём только со слов родственников Антонины Струковой, живущих ныне в Москве и Севастополе. (Мой покойный друг Геннадий Ярославцев приходился Струковой племянником. — М.Л.) Училась Струкова хорошо — я вижу это из ее зачетной книжки. Однако институтская премудрость захватывала ум, а сердце оставалось свободным. Сердце должно принадлежать только поэзии. Но поэтическая Москва буквально «задавила» студентку своими «измами» и течениями. Это было время, когда возникали и тут же рассыпались различные литературные группы и группочки, время, когда НЭП делал свои первые разухабистые шаги, когда масла и колбас было сколько угодно, но купить их на студенческую стипендию было невозможно, когда Велимир Хлебников писал: Не за тем у врага , Кровь лилась по дешевке, Чтоб несли жемчуга Руки каждой торговки. Это было трудное и непонятное время... И Антонина Струкова растерялась. Нужна была крепкая рука, дружеское участие. Руку помощи мог протянуть ее кумир и покровитель Короленко. Антонина Струкова вновь собралась ехать в Полтаву, но газеты принесли известие о кончине Владимира Галактйоновича. Этого удара судьбы Антонина Струкова вынести не смогла и покончила жизнь самоубийством. На этом и оборвалась ее творческая судьба, поэтом она не стала и стать не могла... Небольшую публикацию об автографах Короленко я впервые напечатал в газете «Крымская правда». Вскоре на нее откликнулся литературовед А.В. Храбовицкий, посвятивший творчеству Короленко всю свою жизнь. Он написал мне: «Ваша публикация представляет большой интерес; она уточняет и дополняет то, о чем Короленко писал И.П. Бело-конскому в Харьков 19 октября и 2 ноября 1920 года... (отрывки из этих писем я приводил выше — М.Л.). Я составил первый том «Летописи жизни и творчества В.Г. Короленко» и накапливаю материал для будущих томов, эпизод со Струко-вой войдет, конечно, в «Летопись» последних лет жизни Короленко...» Позднее, при личной встрече в Москве, Александр Вениаминович вручил мне ксерокопию письма А. Струковой к Короленко и сказал: — Вам удалось стереть белое пятно на биографической карте Владимира Короленко. Если у Вас есть еще документы, касающиеся Струковой, пришлите... Конечно, сразу же по приезду в Севастополь я послал Храбовицкому копии всех имеющихся у меня материалов: отрывки из дневника Антонины Струковой, зачетную книжку студентки технологического института, ее стихи с пометками В.Г. Короленко и предсмертную записку. Повторюсь: я не занимался исследованием жизни и творчества Короленко, автографы писателя и документы Антонины Струковой оказались у меня случайно. Но я несказанно рад, что севастопольская находка оказалась необходимой. Друзья меня спрашивают (спрашивали!): — Что ты сделаешь с автографами Короленко? Ведь это литературная ценность. Понимаю. Я их подержу немного у себя, чтобы хоть некоторое время чувствовать себя чуточку богаче всех, потом... Я получил письмо из Москвы, из Публичной библиотеки. Библиографы считают, что автографы Короленко и рукопись Струковой должны находиться у них. А Полтавский мемориальный музей Короленко просит прислать автографы им... Нет у меня сейчас этих автографов, я их подарил Одесскому литературному музею, городу, где я родился. ++++++++++++++++++ Ну, а если вы захотите хоть одним глазком взглянуть на автограф Владимира Короленко, и вы в эту минуту находитесь не в Одессе, то кликните по этому адресу, который внизу, и он выведет вас на сам автограф,точнее, на копию его, который мне подарил Одесский литературный музей. | 
Положение о Клубе
Сделать стартовой
