1991 г

Воскресну

 

 

- Здравствуй.

- Здравствуй.

- Ты пришла. Я ждал тебя.

- Кто ты? Где? Почему твой голос такой грустный?

- Мне не грустно. Мне хорошо. Когда-нибудь ты поймёшь это. Когда-нибудь...

-Ты слышишь... Но ведь я ничего не говорю...

- Я слышу тебя.

 

Тишина тихо звенит. Нет, это звенит песок. Призрачными струйками он стекает с жёлтых гребней. И нежно поёт что-то на своём языке. Наверное, вспоминает море. Я помню его.

 

Шуршат волны. Чайки бешено носятся, выискивая рыбёшек в изумрудно- золотой толще, пронизанной, как солнечник лучами, сетью тончайшего звёздного невода. Отплескало, отшелестело - и ушло куда-то за окоём. Пришли люди, пригнали овец - на короткий миг, всего лишь на пару тысячелетий... Тучные стада бродят по пастбищам. Художник окунает тонкую кисть в лазурь, и терпко пахнет влажная извёстка.

А потом наступили пески. Хрустящие на зубах суховеи горячим дыханием умертвили овец и вселили страх в сердца древних пастухов.

Они ушли, а я осталась, нарисованная, на обнажившейся под ветром стене. Они ушли, и последний в караване, - наверное, это был художник, - обернувшись, увидел, как ветер слизывает шершавым языком глиняные крыши построек.

Прах засыпает города. Мёртвые лучи касаются мягкими пальцами тусклых фресок. И они оживают. Вечно кружится в медленном танце темноволосая, девушка.

А потом прошёл он. Он появился внезапно на рассвете, и никто не знал, откуда. Он один знает и помнит.

Зимой обрывки тумана полощутся на прямых, как застывшие стрелы часов, реях. Он стоит, чуть покосившись, чуть приподняв бушприт над барханом, словно невиданная катастрофа застигла его вот так, в борьбе с ветром и волнами, вмиг окутав сухим серым небом и песком, чистым и зыбким, как в часах. И теперь он прямо и отчаянно рвется в лазурь, к горячим ветрам, туда, где полощется свежая манящая синева. Он уже не зовет на помощь. Он ждет.

 

 

Рыжее пятнышко скатывается кубарем по рогатому бархану. Ушастый фенёк подходит к кораблю.

- Привет,- он лижет обшивку. - Опять солёный. Ты плачешь?

- Нет, - устало скрипит корабль.- Это море.

- Что это - море? Это как пустыня?

- Да. Только барханы зелёные, прозрачные и всё время движутся. И хочется пить...

- Мне тоже,- понимающе вздыхает лисёнок.

В ответ корабль невнятно что-то скрипит. Лисёнок настораживает уши и исчезает под доски, в тень. Кораблю кажется, будто все паруса разом захлопали. Он кряхтит, и чуть приподнимает голову носовая фигура. Он качает штурвал. Словно из далёкого-далёкого сна слышится отдаленный рокот волн. Рогатый бархан качнулся. На целый дюйм выше поднимается бушприт.

 

 

Я, отфыркиваясь, сижу на песке. Барханы качаются. Обхватываю руками голову и мотаю ей. Поднимаюсь. Корабль приветствует меня громким скрипом сходней, деревянный настил палубы мягко стелется мне под ноги. Я подхожу к штурвалу и глажу тёплое дерево, отполированное многими парами давно истлевших ладоней, ветер приносит запах йода. Я вижу разбитый фонарь, что-то громко хлопает. Я отскакиваю в сторону. Крышка люка чуть качается, откинувшись на ржавых петлях. Я осторожно приближаюсь к чёрной квадратной дыре, чувствуя, что меня приглашают "на огонёк". Постояла. Вздохнула и шагнула в пустоту. Но не упала. Невидимая лестница заботливо подставила мне свою дрожащую спину. Я осторожно сошла на пол. Кто-то с шумом взлетел из-под моих ног и исчез в зените. В слюдяном иллюминаторе, закрытом ставнем, отражался дрожащий язычок свечи. Темнота чуть заметно шелохнулась. Я на всякий случай отступила.

 

- Это ты?- Слышится смутно знакомый голос.- Это ты тревожишь ветер?

 

Глаза привыкали к темноте. Кто-то снял нагар со свечи. Пальцами.

Стало светлее. Я подошла.

 

- Ты ждал меня?

- Я обещал.

- Ты знал?.. Откуда? И как нашла я эту дорогу?..

- Я чувствовал тебя, как тайнопись природы. А ты просто знала. Сюда

не ошибёшься дорогой.

- Ты человек?- Помедлив, осторожно спрашиваю я.- Люди здесь есть?

- Есть. Сейчас я покажу тебе людей.

Чья-то ладонь прохладно касается моей руки. Я отшатываюсь.

- Не бойся. Иди сюда. Сейчас я покажу тебе людей,- повторяет негромкий голос.

 

Я, внутренне сжавшись, дотрагиваюсь до ладони. Он мягкая и тёплая. Живая. Меня ведут к зеркалу, завешанному паутиной и пылью.

Пыль оседает на пол. Но в зеркале ограняется лишь мутный огонек свечи.

 

- Я ничего не вижу.

 

- Да, - помедлив, соглашается голос.- Там ничего и нет. Прости, я обманул тебя. Здесь нет людей. Мы зато теперь-свободны. И этот корабль-призрак…

 

- Призрак?..- Я касаюсь ладонью обшивки. Пальцы встречают чуть влажную теплую шероховатость.

 

- Это наваждение,- объясняет голос.

 

Я перевожу дух. Снаружи наплывно нарастает легкий дробный стук, словно кто-то роняет на настил палубы бесконечную пригоршню горошин.

 

- Там, наверху, пошёл дождь,- тихо сообщает голос.- Здесь теперь часто идёт дождь...

- Я поняла,- я обречённо сажусь на нижнюю ступеньку лестницы.- Ты обещал именно это.

-Это не я. Это Время.

 

Сверху что-то с треском падает. Смотрю туда - это захлопнулся люк.

В ту же секунду меня оглушает темнота.

 

- Не бойся,- слышится спокойный голос.- Это просто ветер задул свечу.

 

 

 

 

- Здравствуй.

- Здравствуй.

- Ты пришла. Я ждал тебя.

- Кто ты? Где? Почему твой голос такой грустный?

- Мне не грустно. Мне хорошо. Когда-нибудь ты поймёшь это. Когда-нибудь потом...

- Ты слышишь?.. Но ведь я ничего не говорю…

- Я слышу тебя.

 

 

... Я иду на голос. Осень пожухлыми листьями шуршит у меня под ногами. По небу, почему-то против ветра, быстро бегут низкие тёмно-серые тучи. Ветер бьёт в лицо, мешает идти, поднимает навстречу тучи пыли и листьев. Я иду по аллее. Поворачивало голову. Деревья по обеим сторонам аллеи совсем голые, но я почему-то отмечаю про себя: это магнолии. Я слышу терпкий аромат.

 

Деревья тянут ко мне узловатые ветки, засохшие цветы что-то кричат мне вслед. Я отвожу ветви руками.

 

- Где ты?

 

- Подожди еще. Немного. Ты узнаешь. Сейчас я покажу тебе Вечность.

 

Ужас холодной палкой тычет в мое сердце. Откуда этот страх? Спотыкаюсь, падаю, снова бегу вперед. Аллея кончается. Передо мной – стена. Полуразвалившиеся, зеленые от времени, кирпичи. На моей ладони – рыжее крошево. Иду вдоль стены и вижу обелиск. Ветер кончается. Звенит тишина. Подхожу. Обелиск невысокий, чуть ниже меня. Перед моими глазами - выбитый на розоватом мраморе крест.

Моя ладонь скользит по влажной поверхности обелиска. Сумерки сгущаются. Опускаю глаза: на земле лежит флаг. Почему-то Андреевский. Наклоняюсь, различаю между его складками букетик цветов. Беру

цветы в руки - они рассыпаются в прах. Встаю на колени, прижимаюсь лбом к камню. Боль пронзает меня. Я помню, как было всё. Помню себя, помню, как дрожал у меня в руках маленький букетик фиалок. Не помню только его, когда-то, должно быть, родного. Хочется плакать.

 

- Где ты?

- Здесь.

 

Встаю, оглядываюсь.

- Где?!.. Я ничего не вижу.

 

Крошки цветов падают на белую ткань, оставляя на ней расплывающиеся алые пятнышки.

- Я здесь. Прости, я обманул тебя.

- Я не понимаю.

- Ты опоздала. Но это была ты. Это твои цветы. И ты помнишь - иначе ты не услышала бы мой голос.

- Но...

- Я понимаю. Прости... Я ждал тебя. Но ты опоздала.

- Я слышу тебя...

- Я здесь. Ты меня не увидишь. Меня нет. Меня давно уже нет. Но я

вижу тебя. Я рядом с тобой. Я не дождался тебя.

 

Я дотрагиваюсь до мрамора. Он теплеет. Я снова становлюсь на колени и, обхватив руками обелиск, прижимаюсь к нему щекой. Острая тоска захлестнула меня, и я не стала сдерживать слез, не понимая, откуда они взялись и почему хочется плакать, словно потеряв что-то бесконечно родное. Поднимается буря.

 

- Где ты был?

- Где был?.. Я жил.

- Прости.

- Не плачь. Я снова буду ждать тебя. Я снова дождусь. И ты придёшь. Не скоро. Но тогда, быть может, ты увидишь меня. А пока прощай. Скоро ветер разгонит тучи. Мне надо уходить.

 

-Нет. Не уходи. Не плачь.

- Я не плачу. Это роса.

 

Капелька дрожит у меня на ладони.

- Она солёная. Ты плачешь.

- Нет. Это море.

- Море?..

-Прощай.

 

Где-то плотно притворили дверь. Я отстраняюсь и смотрю, как солёные капли впитываются в пористый мрамор. Чья-то тёплая рука дотрагивается до моего плеча. Я вздрагиваю, но не решаясь повернуть голову.

Ветер пытается оторвать меня от обелиска. Я встало на ноги и быстро оглядываюсь. По аллее удаляется чья-то зыбкая фигура. Бросаюсь следом. Налетает гроза, принеся с собой шквальный ветер и охапки ледяных брызг. Ветер, снова почему-то дующий навстречу, сбивает с ног.

Я по щиколотку увязано в мокрых листьях. Догоняю медленно бредущую фигуру, но она снова появляется далеко впереди, и я чувствую свою неподвижность. Протягиваю руки – они хватают пустоту. Решаю закричать – и не слышу своего голоса. Продолжаю в холодном поту свое бесконечное преследование.

 

Что-то заставило меня остановиться и оглянуться. В двух шагах от меня возвышается полуразвалившаяся кирпичная стена. На моих глазах она рушится и скрывает под собой обелиск. Похолодев от ужаса, оборачиваюсь к аллее. Ни аллеи, ни путника. Со всех сторон меня обступает душистый, весь в бело-розовой пене, весенний яблоневый сад. Круглые нежные лепестки кружатся передо мной, и я чувствую, что лечу, нет – долго падаю в душистый розовый полумрак.

 

 

Просыпаюсь. Ветерок, врываясь в сиреневую от морозного утра форточку, чуть колышет занавески. Далеко-далеко, стуча на стыках, бежит куда-то электричка. Словно голос, незнакомый, но болезненно родной, звучит в мозгу заблудившееся эхо. Из сумеречного угла на меня пристально смотрят желтые, немигающие, как звезды, глаза черного кота, разбуженного моим криком.

 

 

- Здравствуй.

- Здравствуй.

- Ты пришла. Я ждал тебя.

- Кто ты? Где? Почему твой голос такой грустный?

- Мне не грустно. Мне хорошо. Когда-нибудь ты поймёшь это. Когда-нибудь...

-Ты слышишь... Но ведь я ничего не говорю...

- Я слышу тебя.

 

 

 

* * *