Раф Айзенштадт

 

Последний денек уходящего мира.

« Ну ж был денек!

Сквозь дым летучий...»

 

М.Ю. Лермонтов.

 

 

Когда стало бесповоротно ясно, что мир, который за прошедшие десяток тысяч лет, делая неимоверные усилия в самоуничтожении и все же добравшись до этого дня, должен вот – вот рухнуть, брат наш Р.А. нес домой полкило крылышек, годичный простатит и страшное предсказание о предстоящей всемирной катастрофе, которая должна произойти 11 августа в 15 ч. 10 мин.

Вокруг сновали с газетами в руках люди, и наш Р.А. отметил, что читают они ту же статью, которая привлекла и его внимание. Некоторые смотрели озабоченно на часы, и он тоже машинально глянул на циферблат.

Там было... Там было 11 августа 9 часов 12 минут. Р.А. убыстрил ход, но тут же столкнулся с человеком, задравшим вверх голову. А таких, оказывается, было превеликое множество. Он глянул тоже, но ничего, кроме безоблачного неба, не отметил. Там, где через 5 часов 58 минут должен появиться «крест», когда Луна и Солнце выстроятся напротив Урана, а перпендикулярно к ним встанут Марс и Сатурн и на Солнце произойдет сверхвспышка, в результате которой яркость его усилится на 1000% и « солнечный ветер превратится в настоящий радиоактивный шквал, сметающий все на своем пути.»

Надо было спасаться! Надо было бежать! Но куда?

И, вообще – то, раз он уже бежал. Сюда. Оттуда. Где прошла вся его жизнь.Где было счастливое детство, пионерское лето и прекрасное завтра.

А здесь, оказывается, появился он для того, чтобы довести численность евреев до предвоенной цифры. Но все дело было–то в том, что отвечать ни за какое поголовье наш Р.А. уже не мог. И не таков уж был его возраст. Хотя Чаплин в его годы был еще ого- го, но что он мог предложить, кроме такой же шаркающей походки... А еще до отъезда сюда, всего каких–то три года тому все было на высоте и при взятии очередной преграды планка никогда не падала. Но три этих года...

Господи, о чем это он? Когда через пять пятьдесят все уйдет в тартарары.

И он поспешил домой.

В Wohnung,е, как всегда, кто-то был и трезвонил телефон. Там за столом привычно заседал актив и бас господина главного редактора «N.Z. Русский анонс» напористо покрывало сопрано госпожи главного редактора же той же газеты

– Рекламу эту мы вынесем на первую полосу, - категорично звучал ее голос.

– А я говорю, что именно здесь должен быть портрет Гете , – не сдавался господин главный редактор

– Братцы , – как всегда с миротворческой миссией загудел господин председатель клуба, – вы все забыли, что мы уже обещали это место нашему спонсору.

– А вот, что сегодня вынесли на первую полосу все немецкие газеты, – подходя к столу, предъявил уважаемому собранию пухлую пачку небезызвестный автор деревеньки на Дюсселе:

– Вы только посмотрите, что на улицах творится... Черт его знает... А вдруг.. Подойдя к окну, все отметили необычайное оживление там внизу.

– Бред какой –то, – возмутилась госпожа главный редактор, – предсказания, ворожба, какие–то тайные письмена.... –

– А Нострдамус? Ему – то можно верить. До сих пор... – не уступал автор.

– Так что? – стараясь не терять насмешливого тона, опешил господин председатель, – осталось пять часов двадцать минут?

– Мы примем, в конце концов,план на следующий месяц? У нас осталось всего пять двадцать, – госпожа главный редактор уже сидела за столом.

– А для чего? – удивился небезызвестный автор.– Кто ее там будет читать? –

– Только ,если портрет Гете будет на первой полосе... – стоически произнес господин

– главный редактор.

– Хорошо, – решила не упорствовать госпожа главный редактор, - мне, собственно, тоже все равно, что там будет.

– Ну, вы даете, – опешил господин председатель, – так что все–таки ... будет или не будет? - И .голосом Брежнева продолжил: - Так, какая по этому поводу будет генеральная линия? –

В это время зазвонил телефон. Госпожа главный редактор сначала включила микрофон, а затем сняла трубку.

– Это» Русский центр», – послышался знакомый голос, – я еще успела с объявлением в следующий номер? Да? Так я даю факс. Принимайте.

– А вы знаете... – начала было госпожа.

– Вы об этом? И что по вашему? Как газета к этому относится? – и, не дожидаясь ответа, зачастила.– Но у нас срывается план месяца. Принимайте факс. - И госпожа « Русский центр» растворилась.

И пошло- поехало. Звонки обрушились лавиной.

Шановный пан с «Украинского центра»предупредил, что пока их «Вечорницы» переносятся.

– На когда? – спросила госпожа главный редактор

Ответ явно запаздывал.

– На утро... – предположил господин главный редактор.

– До лучших времен, – подсказал господин председатель.

– В этом лучшем из миров? – озадачился автор.

Затем наперебой посыпались звонки из Reisebüro.

«Blauberg» предложил уложиться за эти пять часов с поездкой в Семигорье, «Weltexpress» с перелетом в Израиль, только в одну сторону, чтобы быть поближе к святым местам. «Квадрат» уже вез в еврейские кварталы Амстердама, чтобы в последний раз вдохнуть полной грудью. «Kornelia Reisen» отменяла в срочном порядке «Евро» и на пять часов вводила новую валюту «Kornel».

И бюро эти сходились на том, что пора всем подумать и о последнем туре и они уже могут предоставить полный набор услуг в дух захватывающем путешествии по заоблачным высям, с проведением экскурсий на уровне подсознания, с конечным пунктом Нирвана на 5 звездочек.

Потом, как бы сговорившись, зазвонили магазины ,и один за другим объявили редуцирт на пятьдесят процентов:

– И каждый проходящий час еще на десять. ..

– А селедочку тоже? – заволновался господин главный редктор.

– А вот это не надо, – последовало неумолимое. – Это святое.

– Так что же? – ахнул господин председатель. – Все бесплатно... Через пять часов...

– И белые тапочки впридачу, – подоспел автор.

Эта ложка дегтя малость вернула к реалиям еще этой жизни присутствующих, только у председателя беззвучно шевелились губы:

– Пятьдесят процентов, шестьдесят процентов...

На семьдесят он не выдержал и начал бурно прощаться.

На восемьдесят поспешил к выходу и господин главный редактор.

В комнате и пока еще в этой жизни остались госпожа главный редактор и небезызвестный автор, ей же известный вот уже тридцать лет в качестве супруга.

– Но ведь что–то надо делать, – обратился к жене он.

– Делать надо было всю жизнь, – привычно ответила она.

«Конечно, остро необходимо именно сейчас сводить счеты, – поморщился он, – когда на последнем циферблате осталось всего четыре часа. Что если в самом деле дальше ничто?»

А на небе творилось черти что. Какие-то стрелы и кольца рвали его на части. Мир на глазах куда – то уходил. Он включил телевизор. На всех каналах ревела пустота. Какой–то стальной свет разлился вокруг. Он ощущал физически, как этот тревожный свет пронизывает его. И все его тело и каждая клетка рвались наружу.

Он обернулся и посмотрел на жену. Она смотрела на него . И больше ничего. Все ушло, провалилось. И этот гибнущий мир. Такого не было. Такого не было и три года тому назад. Такого не было никогда. И нигде.

Их бросило навстречу друг к другу. Он и она были на краешке земли. Чудом зацепившись, они летели над пропастью в утлой лодчонке любви, раскачивая ее и спеша и догоняя, наверстывая упущенное, пропадая и воскрешаясь.

Да, она-таки всегда была права, когда говорила, что дело надо делать. Всю жизнь, не отвлекаясь на мелочи. Тем более, что это-таки не самое последнее дело.

А где–то рядом, конечно, трудились и господин главный редактор и господин председатель. Это не те люди, чтобы стоять в стороне от общего дела.

Что же касается всех наших, всех русских магазинов, центров, Reisebüro, за них тоже можно было не переживать.

И летели они все,и летели, «унесенные» этим тревожным солнечным ветром. А рядом и везде летели такие же лодки – в каждой квартире, доме, городе, стране, континенте, мире, раскачивая его и толкая.

В джунглях, саваннах, прериях, на горах и долах взревело четвероногое воинство. И сшиблось оно в последней схватке за жизнь, раскачивая свой гигантский Ноев ковчег.

И она сдвинулась эта старушка Земля, вырвалась со своей орбиты под единым порывом всех своих обитателей. И понеслась она, раскачиваясь и высвобождаясь от пут притяжения, навстречу своей звезде.

А ровно в 15 часов 10 минут по московскому времени над той пустотой, над той прежней орбитой пронесся-таки солнечный радиоактивный шквал, сметающий все на своем пути, но пустота была ему ответом.

И спасла -таки любовь мир.

И летел Земной шар со всеми своими обитателями к новой жизни, навстречу предстоящему выпуску газеты «NZ. Русский анонс».

 

Апрель 1999.

Дюссельдорф.